Зеркало

Для рабочих и крестьян России наступило самое трудное и ответственное время: в течение полутора месяца, оставшихся до нового урожая, неминуемо обострение продовольственного кризиса. Крупная и мелкая буржуазия делает все возможное, чтобы обострить положение. Большие и маленькие спекулянты из кожи лезут вон, чтобы убедить темных людей в том, что хлеб можно достать, если дать волю им, спекулянтам и мародерам. Черносотенцы, кадеты, правые эс-эры и меньшевики фактически делают дело этих мародеров и спекулянтов, когда они разжигают недовольство голодных людей и призывают их к свержению народной власти.

Дело дошло до того, что к железнодорожным рабочим, которым, в скобках сказать, в смысле продовольствия живется много лучше, чем рабочими других категорий, являются агенты контрреволюции и призывают их устроить железнодорожную стачку под лозунгом «хлеба». Точно малый ребенок не понимают, что забастовка на железных дорогах, хотя бы на один день, только еще больше обострит продовольственный кризис, только увеличит голод, только усилит разруху.

Вместе с тем, на рабочих и крестьян обрушился и другой бич—это собственное разгильдяйство, халатность, расхлябанность. На тех немногих заводах в Петрограде, где есть топливо, где есть все необходимое для работы, работы фактически идут через пень колоду. Где можно починить десять паровозов, починяют только один, и этим, конечно, режут продовольствие, этим обостряют голод, этим увеличивают развал и разруху. Водный транспорт, находящийся теперь всецело в руках рабочих, хромает на обе ноги.

Стыдно сказать, но грех утаить: рабочие не захотели или не сумели поставить производительность труда в этой области на должную высоту. Интересы рабочего класса требуют, чтобы каждая баржа, каждый пароход были на учете и делали возможно большее количество рейсов. Ибо малый ребенок понимает, что только этим можно усилить привоз хлеба. Вместо кипучей энергии в этой области, мы видим, однако, расхлябанность, отсутствие инициативы.

Пора объясниться начистоту. Пора рабочим понять, что будет, если этому злу не будет положен предел силою самих же передовых рабочих. Кадетам, меньшевикам, правым эсерам и прочим контрреволюционерам, конечно, и горюшка мало. Им надо свергнуть советскую власть, отдать власть в нашей стране буржуазии, а там хоть трава не расти. Но передовые рабочие обязаны поставить перед собой вопрос, что, если на самом деле эта славная программа кадетов, меньшевиков и эс-эров осуществится, что будет тогда с рабочим классом?

У нас есть хорошее зеркало. Посмотрите на Финляндию, посмотрите на Украйну. Вот что ожидает рабочий класс России, если он не сумеет справиться с разрухой, если не сумеет пережить труднейшие в продовольственном отношении месяцы, если не сумеет создать железной диктатуры рабочих, если не сумеет взять железную метлу в руки и вымести весь соглашательский сор из рядов рабочих, если он не сумеет подтянуться и справиться со всеми невзгодами.

В Финляндии победила буржуазия. О, там будет теперь и всеобщее избирательное право, и «упорядоченный» парламент, и признание европейского конституционализма и, может быть, даже Учредительное Собрание. Но что получит в Финляндии рабочий? Финляндская буржуазия расстреливает каждого десятого пролетария, финляндская буржуазия кормит рабочих соломой, финляндская буржуазия приковывает рабочих, как каторжников к тачке, финляндская буржуазии бросила в тюрьмы десятки тысяч пролетариев, финляндская буржуазия заставляет финских рабочих работать шестнадцать часов в день и платит им за это рубль, финляндская буржуазия никому не дала хлеба, она даже на фронте своим излюбленным белогвардейцам выдает лишь полфунта хлеба на неделю.

А на Украине? Там ли господа-соглашатели не применили своей тактики, там ли господа-украинские Черновы, Церетелли и Керенские не дали образец своей мудрости всему миру. И к чему же привела их политика?

На Украине также признан теперь «культурный" упорядоченный государственный строй. О, и там буржуазия не откажется, быть может, от всеобщего избирательного права, и там, мы быть может, увидим Учредительное Собрание. О, там много будут говорить о свободе печати и о прочих свободах.

Но что получил там рабочий класс, что получило там беднейшее крестьянство? Свинца, свинца и еще раз свинца!