Пока еще не поздно

Брат крестьянин и брат рабочий!

Позвольте мне сказать Вам мое простое и задушевное слово, сказать Вам от всей чистоты души о том, что наболело в ней за последнее время и о чем нельзя молчать.

Я взрос в крестьянстве. С малых лет лишившись родителей жил по чужим людям, подолгу живал впроголодь и ходил иногда только в том в чем родила меня мать. Взрос не видя ни ласки, ни чьего-нибудь утешенья и не было у меня ни надежды, ни веры в будущее и это предстоящее будущее казалось мне темным и бесприветливым.

Двадцати одного года, как бездомный и одинокий не пользуясь никакою льготой — я был принят на военную службу. Не ропща, не негодуя, я нес эту трудную службу, нес с сознанием, что я обязан перед Родиной этим.

Говорить ли о том, как трудна была эта служба в то старое время? К чему! Я не хочу оскорбить ропотом дней моего долга перед Родиной, я служил ей, а если и делали худо, или поступали дурно люди со мной и другими—их вина и они перед Богом в ответе за то.

После окончания военной службы я остался на жительство в одном из больших городов. Служил у частных лиц, работал на фабриках и на заводах. Не красна была жизнь чего уж тут говорить, на хлеб да соль кое как хватало. И жаждал я лучшего, жаждал я сносной и человеческой жизни. И как к тихому предзакатному ветерку, едва слышному, и едва уловимому, как к тихому и не смелому шелесту листьев ночной порой в саду я прислушивался, в то время к несмелым разговорам об улучшении жизни рабочего класса и стал верить, что настанет пора и придет время - станет легче жить. Я верил в это время и не жалел сил содействовать, чем мог скорейшему приходу.

И наконец это всеми пришло, настала пора, когда можно было бы приступить к началу, обновления и улучшения жизни. Но что сделали мы для достижения счастливой и свободной жизни? Ничего?.. Ибо нашлись слепые, бездарные люди—большевики, которые пользуясь нашей темнотой, неразвитостью, ложными, но заманчивыми посулами увлекли нас за собою.

Проклятье им!

Они разрушили промышленность, нас вовлекли в гражданскую братоубийственную войну, разорили и предали как Иуды родную страну и ничего, кроме голода, нищеты и бедствий не дали нам. Да они нам ничего, и не могли дать и даже не думали об этом. Кидая иногда нам,—как жалким нищим подачки от своего сладкого пирога, они смеялись над нами, над нашей тьмой беспросветной; над нашим невежеством, над нашей собачьей повадкой бежать за ними, как за костью которой манят, бежать до пропасти и затем свалиться в эту пропасть.

И мы неизбежно свалимся в бездонную пропасть, да уже и не свалились ли? А они? Что они! С народными миллионами «они», эти благодетели народа большевики уберутся на мирное житие за «границы» и будут смеяться долго над нашими слезами, над нашим невежеством.

Пусть я беден, может быть голоден, но бьется во мне честное сердце и совесть моя говорит мне непреодолимую истину—Родина гибнет и твой долг, как ее верного сына идти и спасать. И я один, один пойду на миллионы предавших ее Иуд и, погибну, но погибну прекрасной смертью одинокого борца за родимую мать.

Пусть, кто не согласен со мной в этом — первым бросит в меня камень. Но не знаю, многие ли будут не согласны и разве найдутся только немногие люди, утерявшие всякий стыд, совесть, забывшие Бога и все святое.

И будет жаль этих Иуд, дешевле чем за тридцать сребреников осрамивших свою душу, предающих отчизну на свое же несчастье и позор.

Опомнитесь же Вы, если еще найдетесь такие - пока не поздно, пока в конец не погибло еще все и Родина простит вам ваше может быть невольное заблуждение.

А. Мякищев.

Вестник Приуралья 1919-03-18 (№ 04)