Октябрьские дни под Петроградом

(Подавление мятежа Керенского)

Многие до сего времени не знают и не узнали бы, кому они обязаны тем, что войска, шедшие с Керенским и хотевшие по примеру Парижа устроить на улицах Петрограда бойню, не могли попасть в Петроград к тому моменту, когда юнкера, начали расстреливать солдат и рабочих Петрограда. Задержать удар Керенского, как и Корнилова, выпал на долю царскосельского гарнизона, а в частности на п. 1-ый Стрелковый полк.

27-го октября полковой комитет получил приказание от штаба обороны при царскосельском Сов. Р. и С. Деп., чтобы полк был готов к выступлению на позицию, так как стало известно, что отряд Керенского двигается от г. Гатчино по направлению к Царскому Селу. В приказании было указано, чтобы полк выставил сторожевое охранение. Было указано, чтобы мы заняли деревню Гайколово и деревню Вайгамызы, а резерв сторожевого охранения занял бы село Антропшино. Немедленно, по получении этого приказания, собравшийся военный совет: ун.-оф. Ро, Потычкин и подпоручик Верин, совместно с командиром полка, подпоручиком Лаврентьевым, соединили разрозненные роты в боевые единицы, ввиду того, что часть полка несет караульную службу в г. Петрограде: 5, 6, и 12 роты охраняли Путиловский завод, а 7 рота Николаевскую ж. д. Оставшиеся от этих рот люди были сформированы в сводную роту, к которой была придана саперная команда.

В 11 часов вечера были посланы роты: 9, 10 и 11 и были посланы пулеметы с пулеметчиками. Товарищи заняли указанные пункты. В это время совет находился в полковом комитете, а команда связи соединила сторожевое охранение с полковым комитетом. Было указано по диспозиции, что правее нас, занимает участок 4-ый полк, а далее 3 и 2-ой полки. Комитетом были приняты меры, чтобы не проливалась напрасно братская кровь. Он сформировал отряд переговорщиков, которые с белыми флагами должны были войти в непосредственное соприкосновение с казаками и спросить их, что им надо от нас.

Ночь тянулась долго. Разноречивые слухи, один другого противоположнее, передавались в полковой комитет, говорили, что у Керенского в отряде 2 корпуса.  Но вот в 8 часа утра было передано, что казаки, шедшие с Керенским, вошли в прикосновение с 3-им полком и что сторожевое охранение 3-го полка отошло на новые позиции. В ввиду этого отхода, не желая ставить под обходный удар, было приказано оттянуть назад наше сторожевое охранение и занять исходный пункт: деревню Пязелево, соприкасаясь правым флангом сторожевого охранения с деревней Поповка, которую занимал 4-ый полк.

Были посланы следующие роты: 1-ая, сводная и 8-ая Украинская, которые заняли позицию от деревни Глиняны на запад, вдоль опушки леса, охватывающего Павловск. Выло часов 9 утра 28-го октября. Раздались орудийные выстрелы и дробь ружейной стрельбы, с участка, занимаемого 3-им полком, то отряд Керенского бил из орудий по 3-ему полку. Были убитые и раненые. 3-й полк заколебался и отошел к казармам своего полка.

Наш полк очутился в самом скверном положении, когда ушел 3-ий полк и часть 4-го полка. Нас могли обойти с правого фланга и бить фланговым огнем. Штаб обороны потребовал от нас усилить 4-ый стрелковый полк, чтобы занять пространство, занимаемое 3 полком. Нами были посланы 3 и 4 роты и отдано приказание, чтобы роты с левого фланга передвинулись по фронту вправо и заполнили пространство по линии на деревню Гуммолосары.

С выходом 3 и 4 роты в резерве нашего полка не осталось ни одной боевой единицы, за исключением некоторых команд. В это время прибежал вестовой 3-го полка и доложил, что Керенский требует, чтобы они сложили оружие, а так как у них нет пулеметов, то они просят, чтобы мы дали им пулеметы. Нами были посланы пулеметчики с двумя пулеметами. Наши переговорщики донесли по телефону, что казаки требуют, чтобы мы сложили оружие и дают на это 16 мин. На вопрос наших солдат, зачем они идут, они отвечали, „мы знаем зачем идем". Стрелки отвечали, "что оружие они не отдадут, а если они хотят его взять, то пусть возьмут". 3 и 4 роты рассыпались в цепь от тюрьмы по Софийскому плацу.

Фельдфебели Тенищев и Судаков пошли вперед к Поповке, где помещался генерал Краснов. Они шли, как парламентеры, заявить, что мы не станем стрелять по казакам, и требовать, чтобы они не стреляли по нас и чтобы они послали своих представителей в Петроград выяснить создавшееся положение.

Когда они пришли в штаб генер. Краснова, то генерал Краснов спросил:

„Что нового скажете? а впрочем, я уже сообщил, чтобы через полчаса было вынесено и сложено оружие в поле, куда угодно можете идти".

Привожу подлинные его слова:

„Мне приказано быть завтра в Петрограде, и я там буду".

Товарищу Тенишеву и Судакову ничего не оставалось делать, как подчиниться и идти к своим солдатам.

Еще они не дошли до своих рот, как над их головами запели песни „жаворонки" (шрапнель), это артиллерия от штаба Краснова начала стрельбу по 2 и 4 полку. Керенский подъехал на автомобиле к солдатам 2-го и 4-го полка; сзади него был броневик, и потребовал, чтобы было отдано оружие. Пришлось подчиниться силе, стрелкам 4-го и 2-го, и та часть стрелков, которую окружил конвой, отбросила затворы винтовок.

Пулеметчики заправили ленту и уже хотели пустить в действие пулемет. Керенский уехал назад. Стрелки 2-го и 4-го полка стояли у Орловских ворот, и вот туда-то и запели „жаворонки", которые пролетели над годовой т. Тенишова. Шрапнель разорвалась над стрелками, вырывая жертвы из густых рядов. Убито и ранено 18 человек. Наши стрелки не хотели проливать братскую кровь, несмотря на огонь по 4-му и 2 полку. Они не хотели открывать огонь, а если бы открыли огонь, то могли уничтожить их батарею, которая, выезжая из-за леса, была на близком расстоянии от стрелков 8-й роты.

Когда отошел 2-й полк, 3 и 4 роты отошли в свой полк. Перед стрелками встал вопрос: что далее делать, и на заданный мне вопрос, „что делать?",— я ответил:

„Если они хотят сдать оружие, то пусть остаются здесь, а если оружие не сдавать, то придется отходить к Петрограду".

Роты не пожелали отдать оружие и пошли на станцию ж. д. Из штаба отряда было отдано приказание, чтобы мы отходили назад к Петрограду. Подпоручик Верик отдал распоряжение, и я на моторе поехал в Пязелево, чтобы отдать приказание об отходе и чтобы роты отходили на сборный пункт „Тярлево", где, собравшись, отправились бы на ст. Царское Село.

Исполнив это, я прибыл в полковой комитет, где застал тов. председателя Ро, прибывшего с объезда позиции, по заполнению участка 3-го полка нашим полком. Тов. Ро приказал мне, чтобы немедленно был уведомлен 2 батальон об отступлении. По Гоммолосарам, от 3 полка, нельзя было проехать из-за грязи; пришлось сделать объезд на Павловск II-й. Мною было передано приказание об отходе батальонному прапорщику Плашкину, который находился в Новоселках, чтобы он отходил по направлению к полку, где, собравшись, отправились бы на ст. Царское Село; и чтобы он отдал приказание отходить тем ротам, которые занимают расположение правее его нахождения.

Приехавши в распоряжении полка, я застал следующую картину; пулеметчики забрали все оставшиеся пулеметы и уложили их в двуколки, обоз укладывал продукты в повозки и быстро уезжал по направлению ж. д. В полку осталась только одна 2-ая рота, которая была в карауле и осталась охранять полковое имущество от расхищения разных лиц. Полк отошел на ст. Царское Село и собравшись начал отходить к деревне Пулково, где расположился штаб обороны под начальством полковника Вальдена. Я пошел с партией разведчиков узнать, где расположился отряд Керенского.

Прибыв в часть, я разослал разведчиков, которым была дана задача: узнать силы и расположение отряда. Разведчики донесли, что Керенский находится в Аракчеевой с 300 казаков и с броневыми автомобилями, и что Кошелевка занята казаками, собирающимися завтра быть в Петрограде. В 12 часов ночи отряд казаков проехал к вокзалу с 4-мя орудиями, а штаб с другой частью занял запасный дворец.

В штабе нашего полка, оставшегося в казармах, было получено приказание, чтобы полк выслал охрану, на что было отвечено: что полк весь вышел в полном составе. Другое же приказание таково, что если будет производен выстрел по казакам, то то все будут расстреляны. Это отдавали приказание те, которые сами расстреливали солдат Царского Села, солдат, не сделавших ни одного выстрела по казакам и с горечью в сердце уходившим из Царского в поле, под дождь и непогоду, потому что они не хотели, чтобы страдали от выстрелов жители, проживающие в Царском Селе. И когда солдаты нашего полка отходили, то жители (не все), а тот класс, которому желательна была эта преступная выходка, выливали потоки грязи на нас, солдат, и со злобою желали нашей гибели. Не смотря на то, что стрелки во все время не проявляли к жителям никакой вражды, обыватели злорадствовали, угощая казаков всем и давая им на чай по 100 рублей, лишь бы они проучили нас хорошенько и навели „порядок", „тишину кладбища".

Когда я под утро пробрался в Пулково, то уже Подгорное Пулково было занято небольшой частью рабочих. Полк расположился в Большом Пулкове, около штаба отряда, выставив сторожевые заставы. Погода стояла скверная: весь день шел дождь; люди уже не спали две ночи, а из Петрограда не было никаких известий, т. к. связь не действовала, что вселяло тревогу в солдат—за судьбу революции и судьбу Петрограда. Мы были одни: небольшая горсть полка, да часть матросов и рабочих. А слухи, один другого мрачнее передавались некоторыми лицами, для того, чтобы подорвать веру солдат в свои силы. В голову закрадывалось сомнение, что мы обречены на гибель, так как Петроградский гарнизон не давал нам помощи, а мы были одни.

Люди были голодны, не принимая горячей пищи и не имея с собой хлеба. Решено было собрать собрание комитета, которое осветило бы положение нашего полка. Было выяснено, что мы одни и что 3-ий и часть 4-го полка остались в Царском, а 2-ой полк отошел к Петрограду. Я сказал, что для нас есть два выхода: или драться здесь или же послать делегатов, что мы уходим в Царское с оружием в руках, и которое не отдадим ни за что. Пусть этот вопрос решит собрание. Я считал, что солдаты должны знать всю правду, чтобы нас не упрекали, будто масса не знает, что делает.

Товарищи трезво посмотрели на событие. Товарищ Молчанов и Луйск сказали: раз мы вышли и в добавок нас выгнали из Царского Села, то нам один исход, это драться в Пулкове, выяснив положение в Петроградском гарнизоне. Были избраны тов. Молчанов и Луйск и третий, не помню точно кто, которые должны были ознакомиться с положением в Петрограде.

Пришло приказание, чтобы наш полк занял определенную позицию, которая находилась вдоль полотна Варшавской ж. д. Люди быстро рассыпались в цепь и заняли позицию, имея связь с Новгородской дружиной, а левый фланг не соприкасался ни с кем.

В первую линию вошли следующие роты: 1, 3, 4 и 8. Надвигалась темная, сырая октябрьская ночь. Штаб отряда, помещавшийся на, самом конце Пулкова, жил лихорадочной жизнью: гудели свистки автомобилей, подвозивших снаряды и патроны, ехали разных частей матросы и рабочие-красногвардейцы, которые сгруппировались по заводам и группам, были тут и молодые юноши и взрослые рабочие.

На всех лицах лежал отпечаток решимости: погибнуть или довести борьбу до конца. Красногвардейцы просили начальника штаба, чтобы он дал им командиров. Начальник штаба назначил им двадцать ун.-оф. из единственной роты 4-го полка, пришедшей вместе с 1-м полком под Пулково и не пожелавшей покинуть в трудную минуту рабочий класс. Эта рота, без офицерского состава, состоявшая из солдат, прибывших с фронта, которые в продолжении долгих месяцев на фронте бесстрашно смотрели в лицо смерти и умирали, не зная за что. Теперь же они знали, за что шли умирать, и свист пуль или разрыв снаряда для них, видевших на фронте ужасы канонады, не представлял ничего необычайного.

Всю ночь шла в штабе работа: приезжали с разными донесениями; помещение полно людьми, отдавалась разные приказания, так как с рассветом правый фланг начнет наступление по линии Красное Село—Александровка.

Наступило 30 октября. В 2 часа ночи открылся артиллерийский огонь, то произошла перестрелка у ст. Александровки, которую ночью заняли матросы с рабочими, а подошедший от Гатчино бронированный поезд открыл по них орудийный огонь и заставил их отойти к д. Рехколово и Синда.

Ротам, которые уже третьи сутки находились в боевой обстановке, было приказано разобрать путь, для того, чтобы бронированный поезд не мог продвигаться далее шоссе, пересекающего ж. д. из Пулково в Бол. Кузьмино. Приказ был исполнен, но, не имея у себя инструмента и пироксилиновых шашек, мы разобрали его наспех.

Наступило утро, которое долго будет памятно жителям С. Пулкова и прилегающим деревням. Отряд Керенского чуть свет открыл огонь по Пулкову, Коколево, Новы-Сузи и Рехколову.

Началась артиллерийская канонада. Мне привыкшему в продолжении 27 месяцев на фронте к ужасам канонады, было ясно — начался артиллерийский бой, что вслед за канонадой начнется наступление. Снаряды с визгом пролегали и разрывались над Пулковом и около обсерватории.

На склоне горы к противнику была расположена батарея нашего отряда, открывшая огонь по батарее, обстреливающей Пулково. Она начала обстреливать ст. Александровку, где стояла батарея Краснова. Загудели вверху со свистом гранаты, взрывая фонтаны земли, при разрыве, и разбрасывая далеко от себя осколки, калеча и убивая все находившееся около разрыва. Снаряд за снарядом начал ложиться по окружающей местности: загорелись хаты крестьян, дер. Ново-Сузи и других, зажженные снарядами батареи Керенского. Раздалась дробь пулеметов. Шрапнели начали рваться над обсерваторией и Пулковым, занятым красногвардейцами.

(Продолжение следует).

Ун.-оф. Алексей Потычкин.

Армия и флот рабочей и крестьянской России 1917 г.

Петроград

Правительственные распоряжения

В приказе главнокомандующего по обороне Петрограда от 1 ноября имеются следующие пункты:

1)    Приказываю солдатам, матросам и красной гвардии беспощадно и немедленно расправляться своими силами с представителями преступного элемента, раз с очевидной несомненностью на месте будет установлено их участие в содеянном преступлении против жизни, здоровья или имущества граждан. Революц.-Полев. штабу организовать охрану внутреннего порядка в столице.

2)    Воспрещаю въезд в столицу офицерам всех родов войск; офицерам, выехавшим в столицу до получения этого приказа, явиться ко 2-му Петроградскому Коменданту и кроме того в окружный штаб для представления мне.

3)    Цены на хлеб. Опубликовано следующее сообщение народного комиссара по продовольствию:

Граждане! Низвергнутое восстанием 24 —25 октября правительство Керенского во внимание к интересам помещиков, спекулянтов и других лиц, накопивших большие запасы хлеба, подняло декретом от 27 августа 1917 г. цены на хлеб вдвое. Массы деревенской и городской бедноты на себе самих испытали всю гибельность этой меры. Хлеб стал непомерно дорог. Хлеб стали скрывать в расчете на дальнейшее повышение твердых цен.

О6ъявляю, что в ближайшие же дни Совет Народных Комиссаров опубликует свои постановления, возвращающие хлебные цены к их прежнему уровню и кладущие предел недопустимым колебаниям в области продовольственной политики.

Народный комиссар по продовольствию Ив. Теодорович.

Заговор в Петрограде и юнкера

В заговоре, раскрытом ночью 28 на 29, принимали ближайшее участие юнкерские школы.
Поведение юнкеров, подстрекаемых кадетами и их агентами, становилось все более вызывающим и перешло в открытое восстание. На Невском и в других местах юнкера насильственно разоружали красногвардейцев.

В ночь на 29 юнкера, путем налета, захватили в Михайловском манеже три броневика.

Телефонная станция была захвачена юнкерами, после чего Смольный институт, Петропавловская крепость и Зимний дворец были выключены из телефонной сети.

На улицах юнкера обстреливали, арестовывали представителей Совета, убивали отдельных красногвардейцев и матросов.    

В виду этих фактов Военно-Революционный Комитет твердо решил подавить восстание юнкеров.

29-го с утра было осаждено моряками и красногвардейцами Владимирское военное училище на Петроградской стороне. Юнкерам предложено было сложить оружие без боя. Они ответили беспорядочным пулеметным огнем; стреляли по парламентерам; в результате оказалось много жертв не только среди осаждавших, но и среди публики.

Здание было подвергнута усиленному обстрелу, в результате которого матросы и гренадеры овладели зданием. Часть юнкеров успела бежать.—Остальные разоружены и отправлены в места заключения. Среди арестованных десятки юнкеров, которые были уже арестованы в дни восстания 24—26-го, но тогда же были освобождены под честным словом не сражаться против Советов.

После этого сдалось без боя помещающееся вблизи Павловское училище, из которого раздавалась до того стрельба. Далее сдались: ударники во дворце Кшесинской. Инженерный замок и Инженерное училище. Телефонная, станция была отобрана у юнкеров после небольшой перестрелки. Дальше юнкера сами стали приходить в Петропавловскую крепость и сдавать оружие.

При подавлении военного мятежа юнкеров отобрано у Владимирского училища 11 пулеметов, 1060 винтовок, много патронов, 1 орудие. Один из захваченных броневиков возвращен.

Как был раскрыт  заговор?

По сведениям В.-Рев. Комитета обстоятельства сопровождавшие  выступления красногвардейцев против юнкерских училищ следующие:

в ночь на 29-е у дома Кшесинской красногвардейцами был задержан автомобиль, в котором в числе прочих были также Брудерер, пытавшийся во время ареста уничтожить некоторые документы. По этим документам было установлено, что от Комитета Спасения были назначены особые комиссары в юнкерские училища в связи с предстоящими боевыми задачами. На бланках Комитета Спасения был найден приказ за подписью Полковникова и Гоца по всем военным училищам, отрядам увечных воинов и георгиевских кавалеров привести части в боевую готовность и ждать распоряжений.
В течение вчерашнего дня произведены многочисленные аресты, производится следствие.

Войска не идут на призыв Керенского

А. Ф. Керенским были вызваны с Юго-Западного фронта 3 полка Финляндской дивизии. На ст. Дно эшелоны были высажены. Узнав о событиях в Петрограде, полки послали представителей в В.-Рев. Комитет. Ознакомившись с положением дел в Петрограде, представитель этих полков заверил В.-Врем. Комитет, что полки против Советского правительства, не пойдут.    

Подробности сражения у Гатчины

Отряд красногвардейцев с двумя броневиками оперировал у Пулкова. Действия начались с 12 час. дня 29-го и продолжались до 6-ти час. веч. 30-го октября. Отряд долго обстреливался артиллерийским огнем противника. Гвардейцы держались доблестно.

Крупную, даже решающую, роль сыграли броневики. Был такой эпизод: когда наш броневик был остановлен неприятельской артиллерией, попортившей дорогу, сотня казаков, полагая, что броневик подбит, бросилась на него. Пулеметчики броневика, подпустив казаков на близкое расстояние, открыли жестокий огонь из двух пулеметов. Вся казачья сотня была скошена.

Гатчина была занята финляндским полком. Казаки бежали в беспорядке. Керенский спасся бегством в автомобиле.

Телеграмма казачьего комиссара

Во избежание бесполезного пролития крови и создания невозможных для казаков условий существования, предлагаю всем казачьим частям немедленно прекратить активное вмешательство в борьбу с большевистским движением.

Казачий комиссар при Верховном Главнокомандующем Шапкин.

Еще по теме