По материалам периодической печати за январь 1918 года.
Все даты по старому стилю.
Победа Троцкого
В своей речи на съезде Советов Троцкий сообщил:
„Мы предупреждали немецких империалистов о том, что их попытки придать демократический формуле мира хищническое истолкование не приведут к желанным результатам".
Затем министр иностранных дел подробно изложил съезду, как немецкие дипломаты и генералы толкуют, несмотря на грозное предупреждение, право на самоопределение наций и отказ от аннексий и контрибуций.
Сам он характеризует немецкие условия, как „разбойничьи".
Но это вовсе не значит, однако, что он их ни за что не подпишет.
Уезжая, по его словам, „глубокой ночью" в Брест-Литовск, он отнюдь не обязуется заключать лишь „демократический мир".
Но как же тогда быть с приведенным выше „предупреждением"?
В том-то и дело, что смольный хитрец умудрится одержать победу над германскими империалистами даже тогда, когда он подпишет, наконец, не похабный — упаси Боже!— а „несчастный" мир.
Каким образом? Да очень просто!
„Истинные представители пролетариата никогда не приложат своих рук к тому, чтобы покрыть обманом сущность подписанного ими договора".
Дело, видите, ли в том, что Кюльман, Гинденбург, Гертлинг и К° озабочены не столько тем, чтобы удержать за Германией занятые ею территории и содрать с России 8 миллиардов, а тем, как бы выдать эту операцию за самый что ни на есть демократический мир без аннексий.
"Председатель германской делегации смело предложил нам эти разбойничьи условия, быть может, с полной уверенностью, что мы сделаем все возможное, чтобы замаскировать смысл этих требований".
Но адский замысел Кюльмана не удался. По выражению Каменева, он „спасовал" перед большевистскими делегатами. Ему удастся, быть может, удержать за Германией и Австрией Польшу, Курляндию и Литву. Вы никогда —вы слышите, никогда?—и ни за что Троцкий не назовет это демократическим миром. Троцкий и впредь обещает, что, каков бы ни был окончательный результат брестских переговоров, он
"во всяком случае, по-прежнему будет разоблачать все те предложения, которыя противоречат основам демократическаго мира".
Кюльману и, в особенности, генералу Гофману это будет, конечно, очень неприятно, но они должны пенять на себя: ведь Троцкий предупреждал, что их попытки "не приведут к желанным результатам".
Пусть довольствуются завоеванными землями и контрибуциями, а уж на слове им Троцкого не поймать. Слов у него на всякий случай жизни достаточно заготовлено, и нет ему равного в искусстве пышными фразами прикрывать отступление с любых позиций...
Поэтому Каменев, пожалуй, не так уж не прав, что перед увертливостью смольнаго дипломата "пасует" политическое искусство немцев.
Сам генерал Гофман может размахивать сколько угодно своей саблей—его удар все равно придется но воздуху, т. к. Троцкий всегда во время отскочит... за какой-нибудь словесный изворот.
И не даром Талаат-паша на одном из заседаний в Брест-Литовске рассыпался в комплиментах поистине турецким дипломатическим способностям своих смольных коллег.
В. С.
Когда „Правда" бывает правдой?
„Воскресная демонстрация была борьбой за нашу платформу мира. Она показала упорную готовность к борьбе масс, которые хотят мира, но мира демократического, мира народного, мира справедливого. Она показала, что за такой мир стоит весь революционный Петроград и гарнизон. А с ним придется считаться и немецко-австрийскому империализму, ибо, если он не согласится на наши условия мира, ему придется вести войска против революционного народа".
„Немецко-австрийскому империализму придется воевать не с царской армией, а с воодушевленным революционным народом России"...
„Русская революция не пойдет на мир с империализмом ценой угнетения народов... Выдавая на разграбление империализму угнетенные народы, русская революция сама готовила бы себе могилу".
Так писала газета „Правда" 19 декабря 1917 года.
А вот что говорил Л. Троцкий 13 января 1918 на съезде Советов:
Если кто скажет, что он обязуется и что есть возможность взять ручательство на заключение общаго и демократическаго мира, тот демагог и шарлатан. Это значило бы, что мы должны дать кому-то обязательство, что мы не заключим мира до тех пор, пока этого не захотят английские и американские империалисты. И это значило бы, что русская революция берет на себя обязательство опекать весь мир и устранить в нем в ближайшем будущем все насилия и несправедливости существующаго строя.
Лишь "социал-предатели, — уверял своих слушателей Троцкий,—могут проявлять „подозрительный крайний максимализм" в вопросе о мире.
Нашим читателям предстоит самим решить задачу—состоит ли редакция газеты „Правда" из демагогов и шарлатанов, или если не состоит, то не обнаруживает ли в таком случае Л. Троцкий готовности вырыть "могилу" для русской революции?
Дело Народа, 19 января 1918 г.
Еще по теме
| 