По материалам периодической печати за ноябрь 1917 год.
Восстание большевиков
Керенский
Гремят большевистски литавры, бубнит неумолчно «Правда», ликует стан победителей:
«Керенский разбит»,
«Керенский бежал»,
«Керенский обезоружен»...
Ликуют и все-таки озираются по сторонам: не грозит ли снова побежденный, не надвигается ли та же опасность.
Им кажется, что стоит овладеть Керенским, просто физически им овладеть и сразу власть пустит прочные корни, сразу наступит безмятежное спокойствие в Смольном. Им кажется... и они не ошибаются,—говорит «Друг Народа», (вышедший вместо закрытого большевиками «Дня»).
Керенский был все время воплощением национальной революции и потому в нем заложена непримиримая вражда к большевизму.
Керенский и Ленин—два полярных начала революции. Компромисса между ними нет и не может быть, как не может быть компромисса между разрушением и творчеством.
Керенский - собиратель русской революции, Ленин - мот, прожигатель ее.
Керенский воздвиг монумент революции, стал на часах и не сойдет добровольно с поста, пока не придет ему на смену Учредительное Собрание, - Ленин предпочитает руины и, чтобы добраться до монумента, должен предварительно "снять" караул.
Революционная деятельность Керенского—это героическая поэма, очертания которой уже ясны для современников, но которую сможет полностью оценить и украсить спокойный судия—история. В судьбе Керенского были минуты революционного восторга, светлой радости. Он отражал тогда победу и торжество русское революции, он был героем, национальным гением мартовских дней.
Были минуты нерешительности, колебаний и раздумий. Надломленная революция имела в его лице своего Гамлета. Ныне Керенский—трагический образ. Его глазами глядит на нас трагедия раздавленной, униженной русской революции. С разбитой душой, почти покинутый всеми, один со своей верой и долгом бросился он искать помощи на стороне, чтобы еще раз, в последний раз, спасти страну и революцию от разгрома и гибели. Он не хотел без боя, без борьбы отдать завет свой на поругание, и сделал все, чтобы предотвратить мрачныя последствия анархии и смуты. Но трагедия следует своим законам. Великая трагедия русской революции, очевидно, не представляет исключения. И Керенский изгнанник, потому что грубой рукой насильников убита живая душа демократии.
«Победители» ликуют...
Им не свойственно чувство достоинства. Они не умеют ценить и уважать своих противников. Они не понимают, что имя Керенского нельзя вычеркнуть из истории освобождения России. Они позорят его имя гнусной клеветой, привязывают его на торжище своем пред слепой, возбужденной толпой к позорному столбу, называют его изменником и предателем, контрреволюционером и корниловцем и в каком-то отвратительной танце пляшут вокруг национального героя. И когда утихает эта дикая вакханалия, «серьезные» из них говорят о революционном суде над Керенским.
На суд большевиков Керенский не явится. Разве принесут его на щите... На суд позовет он тех, кто предательским путем убил революцию и зажег гражданскую войну. И выступит он на этом суде не как подсудимый, а как обличитель предателей революции.
А в это время
А в это время большевики налетают в Петрограде на контрразведку и похищают судебное дело Ленина—министра-председателя.
Зачем?
Если немецкие марки в его карманах не бывали, если он чист, если он прав, если он открыто может выступить перед всей Россией и дать исчерпывающий ответ, то зачем похищать следственный материал по его последней «революционной» деятельности на родине, по организации восстаний в ней, по июльскому и октябрьскому кровопусканию... зачем, скажите его соратники?
Или в дни мятежа зачем-то «обследываются»—попросту обыскиваются—учреждения, совершенно непричастные к политике, имеющие исключительно военный характер, секретный, относящийся к обороне страны.
1-го ноября в главном здании петроградского химического комитета, находящегося в ведении артиллерийского управления, был получен по телефону приказ, исходящий, якобы, от военно-революционного комитета о производстве обыска в химическом комитете с целью отобрать находящееся там оружие.
Начальник химического комитета, генерал, профессор Крылов, созвал нижних чинов и офицеров комитета, всех лиц со специальным высшим образованием, доведя до их сведения о полученном приказе об обыске. Выяснилось, что никто из прикомандированных к комитету офицеров и нижних чинов никакого оружия при себе не имеет и все это учреждение имеет чисто научный характер, в комитете производится ряд секретных работ в особенности над взрывчатыми и удушливыми Газами на основании опытов, полученных нашими союзниками.
На обыск явились вооруженные матросы и красногвардейцы, под руководством офицера в морской форме. Последний отправился прямо в кабинет к профессору Крылову, показал ему краткий ордер на право производства обыска и направился (прежде всего) в помещение секретных чертежных, где пожелал осмотреть ящики с чертежами. Профессор и находящиеся при этом офицеры-химики запротестовали, так как чертежи имеют строго конфиденциальное (секретное) значение и никому из посторонних без согласия генерального штаба даваться не могут.
Офицер видимо смутился, поспешно ретировался, и уехал, не произведя никакого обыска. Вечером стало известно, что военно-революционный комитет никакого ордера на право обыска не передавал.
Кому же понадобились эти документы, —не Германии ли, готовой с нами чуть не завтра заключить мир и поднять восстание?
Дальше... В сообщении о братоубийственной бойне в Москве проскользнуло кратко отмеченное характерное явление: сообщалось, что во время боев правительственных войск с мятежниками оперировала еще третья группа, которая расстреливала эти обе группы, палила по обеим сторонам враждующих.
Теперь газеты дополняют:
Вожди Московских большевиков уже заверяют, что они ничего не могут сделать (для остановки кровавой анархии), что в Москве работают какие-то «гастролеры», которые грозят уничтожить Москву. Кто эти гастролеры—никто не знает.
Впечатление таково, что в Москве не восстание, а кровавая вакханалия.
Кому это нужно,—не тем ли, кому Москва своей объединяющей энергичной работой по обороне государства мешает добить нас на фронте, а?
Не им же ли было нужно похитить и дело Ленина, чтобы оно не рассказало многое такое, что открыло бы глаза массе, увлеченной большевиками, не рассказало бы, какое восстание и какой мир для нас готовится в Германии.
Не это ли все?
В эти же дни
В те же дни братоубийственной бойни, кровавой вакханалии, творимой большевиками,—что делалось в эти дни в глубине России, оторванной от столиц, от фронта, от всего мира?
И там нас добивали...
И там послушные губителям свободы, насильникам юной республики, в сущности, делали то же, за что вождям «социальной революции» Вильгельм наверное приготовил «железный крест» — свою высшую награду за доблести, оказанные его родине, его армии.
«Викжелем» получаются с разных дорог телеграфные протесты против насилий, совершаемых солдатами— военно-революционного комитета,—пишут социалистическому «Другу Народа».
—Гатчинский жел.-дорожный комитет паровозных бригад извещает, что на ст. Александровская, Северо-Западных жел. дор., военно-революционным комитетом арестован машинист Орлов. Комитет был телеграфно оповещен, что в связи с арестом машиниста Орлова, движение поездов по Гатчинской линии будет тотчас же прекращено.
4 ноября состоялось общее собрание представителей всех местных железно-дорожных комитетов петроградского узда. Был заслушан доклад о насилиях, произведенных военно-революционным комитетом над членами «Викжеля» и исполнительного комитета Николаевской жел. дороги, и обсужден вопрос о вмешательстве военно-революционного комитета во внутреннюю жизнь железнодорожников, выразившемся в назначении особых комиссаров.
Собрание вынесло резолюцию с протестом против насилий.
Управление Северо-Донецкой железной дороги отмечает:
Беспорядки, чинимые солдатами на Северодонецкой жел. дор., разрастаются. Охрана грузов и имущества дороги, защита личной безопасности служащих становятся невозможными. Каждый день с линии поступают донесения о самочинных действиях солдат, производящих силою прицепку и отцепку вагонов, о нанесении оскорблений станционной администрации и поездным бригадам, сопровождающиеся угрозами расстрела и самосуда. Обслуживание поездов не может выполняться вследствие переполнения вагонов солдатами, заполняющими коридоры, тамбуры, площадки пассажирских и товарных вагонов, загромождающих в вагонах входы.
Буйства солдат в поездах сопровождаются битьем стекол, порчей инвентаря.
Проходящими по линии солдатами делается то же. Поступают заявления машинистов о невозможности управления паровозами в виду опасности быть избитыми камнями. Расхищаются грузы на пути и станциях прибытия, портятся сигнальные устройства, задерживаются грузы отцепкой груженных вагонов.
При таких условиях администрация станции не в состоянии ручаться за правильность работы и безопасность служащих.
Так, например, на ст. Локинская, - по сообщению харьковского "Южнаго Края", - солдатами поезда № 108, самовольно вывозившими в нескольких вагонах хлеб, едва не был убит помощник начальника станции Олемский, заболевший нервным расстройством.
На ст. Основа два помощника начальника станции и технический агент подверглись грубым оскорблениям солдат и начальника эшелона, угрожавшего расстрелять в случае отказа заменить военном поезде вагона III кл. вагоном II кл. В Кулиновке солдаты взломали замок в керосиновом баке, расхитили керосин, дрова и 50 хлебных щитов...
В целях сохранения транспорта и внесения спокойствия, управление дороги ходатайствует перед властями о применении решительных и неотложных мер путем установления надежной и достаточной воинской охраны.
В Вендене солдаты военно-революционного комитета срывают пломбы с вагонов и вскрывают вагоны, груженные продовольствием. Положение в Вендене угрожающее.
Железнодорожные управления обращаются к властям...
Где они?
Есть большевики, есть самозванные организации, разрушающие последние крохи государственного порядка, но властей нет...
Или они молчат, отделываются незнанием, некомпетентностью, или играют жалкую роль статистов и хористов большевизма.
Еще по теме
|