Письма покойной императрицы

Александры Феодоровны

«Dailу  Теlegraрh» заимствует из апрельского выпуска «Revue de France» выдержки из писем покойной императрицы к Николаю II, писанные ему в течение войны. Эти письма были проданы агентами советского правительства американскому журналисту Исааку-Дону Левину. В письмах она неоднократно говорит о Распутине, которого она называет «наш друг».

14-го сентября 1914 года она пишет:

«дорогой мой, я знаю что среди твоих занятий ты жалеешь о разлуке со мной, с нашей семьей и нашим дорогим наследником. Его здоровье гораздо лучше с тех пор, как наш друг его посетил. Стыдно и унизительно, что германцы так себя ведут. Любимый мой, мои телеграммы не могут быть теплыми, так как они проходят через руки стольких военных, но ты будешь в состоянии читать между строк».

В письме от 29 января 1915 года императрица в первый раз выступает против великого князя Николая Николаевича, которого она называет, Николашей и она его обвиняет в злоупотреблении вверенной ему властью верховного главнокомандующего и говорит, что он замышляет интриги, из которых царю будет трудно выпутаться.

6-го апреля 1915 года, накануне поездки Николая II во Львов и Перемышль, государыня пишет:

«я буду просить нашего друга об особых молитвах для того, чтобы все шло хорошо. Прости мне однако одно замечание. Не дело великого князя Николая провожать тебя в этой поездке. В качестве высшего начальника ты должен быть первым в этих городах. Ты меня может быть назовешь старой дурой, но я должна думать об этих делах, раз другие этого не делают, Николай должен оставаться там, где он находится».  

В своих письмах императрица упоминает о полученных мирных предложениях из Австрии и Германии. Первое было сделано из Вены в январе 1915 гола, через бывшую придворную даму Васильчикову и конечно, пишет она, я на это в настоящую минуту не отвечаю. Тоже было сделано в письме брата А. Ф., предлагавшего отправить доверенных лиц в Швецию для переговоров. Она передает их царю, но при этом говорит:

«хотя все желают мира, время для него еще не наступило. Я хочу покончить с этим делом до твоего возвращения, так как знаю, что это будет тебе неприятно. Вильям (т. е. Вильгельм II), конечно, об этом ничего не знает».

В письме от 24 июня 1915 года она говорит:

«моего голубчика всегда нужно подталкивать. Необходимо ему напомнить, что он император и имеет право делать решительно все, что ему заблагорассудится. Ты, по-видимому, этого совершенно не принимаешь во внимание. Ты должен показать, что у тебя есть собственная воля, и что ты не находишься на поводу у Николаши или его главного штаба. Я узнала, что этот ужасный Родзянко был у Горемыкина и просил его немедленно созвать Думу. Прошу тебя этого не позволить. Это не их дело...

Наш друг ясно видит игру Николая. Он читает в твоем сердце, столь полном любви. Мне очень тяжело, что я не могу служить тебе лучше. Николай знает мое желание. Он боится влияния, которое я при помощи Распутина оказываю на тебя».    

Царь наконец уступил и сместил Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего. По этому поводу императрица в письме от 22-го августа, в котором она подписывается «солнечная», выражает чрезвычайное удовлетворение:

«я не могу найти слов, чтобы высказать, как полно мое сердце. Ты один мужественно и решительно выдержал эту великую борьбу за твою страну и за престол. Никогда ты не обнаружил столько решимости и плоды этого не замедлят обнаружиться. Не бойся того, что может потом случиться. Приготовь, как можно скорей, новое назначение Николая. Не откладывай, лучше что-нибудь, чем неопределенное состояние. Спокойной ночи, мой солнечный луг, спаситель России».

9-го сентября 1916 года она пишет царю, что все чувствуют необходимость железной руки, и что до сих пор его власть была слишком мягкой. Она жалуется на оскорбления, которым подвергается «наш друг» и говорит, что полученная от него икона даст ей способность читать в сердцах людей, с которыми ей приходится разговаривать.

«Ты должен уволить Самарина, я буду страдать если он останется на своем посту. Покажи кулак, не назначай его членом гос. совета, он этого не заслуживает после своего поведения. Эта последняя борьба, которую тебе придется вести»..

Говоря о Сербии, которая тогда была занята целиком австро-венгерскими войсками, она пишет:

«вероятно это кара, заслуженная этой страной за убийство, короля и королевы».

Затем помещено еще несколько писем, написанных уже после революции, когда бывшая царская семья была в ссылке и тюрьме. Так 8-мая 1918 года она пишет:

«мы здесь уже три недели. Каждый день падает дождь. Мария списывает тексты Священного писания, Николай по обыкновению читает Библию, Евангелие, Беби (царевич) ушиб себе колено. Я его положила в кровать Марии, его сестры будут спать на матрацах на полу в соседней комнате».

15-го мая она пишет:

«в первый раз я остригла Николаю голову»,

а 16 июля, т. е. уже накануне убийства бывшей царской семьи, она пишет:

«Беби слегка простужен, Татьяна читает Библию. Она читала мне книгу пророка Амоса. Каждое утро комендант приходит в нашу комнату. Он принес мне несколько яиц для Беби. В 8 часов вечера мы ужинали и я играла в безик с Николаем».

Руль. - Берлин, 1921 № 116, 6 апреля (24 марта)