В «Русск. Вед.» помещено следующее письмо в редакцию.

Я пробыл в германском плену год и четыре месяца.

Меня гноили в одиночном заключении в военной тюрьме, издевались надо мною в лагерях пленных в Деберитце и Рулебене и, наконец, поддерживали мое жалкое существование в лазарете в Гольцминдене.

Из молодого, цветущего здоровьем человека «культурные» германцы сделали полутруп, наградили меня туберкулезом легких с тяжелыми кровоизлияниями, пороком сердца, хроническим плевритом и тяжелой неврастенией...

Как инвалид, я на днях вернулся в Россию. В течение 7-ми месяцев тщетно хлопотали за меня представители нейтральных держав,—Испании, Швеции и Америки, и несколько высокопоставленных лиц политического мира Европы, и освободиться мне удалось лишь благодаря счастливой случайности.

О части пережитых мною ужасов я делал своевременно доклад чрезвычайной следственной комиссии в сенате, а обо всем вообще выпускаю книгу.

Сколько раз, лежа почти при смерти, глядя на слезы в глазах моих союзников, я износился душой в Россию, на свою горячо любимую Украйну, и чудилось мне, что я вижу свой несчастный народ вольной и равной нацией,—гражданином Российской империи,—честно исполняющей свой долг. Смерть, смотревшая мне глаза, не казалась такой страшной...

И вот я освобожден. И вот я в России.

И что же?

Я слышу, я читаю и начинаю жалеть, почему я не оглох и не ослеп в плену, чтобы не слышать и не читать отвратительнейшей лжи, бессовестнейшей клеветы и грязнейших обвинений, которыми осыпала и осыпает украинский народ в России не только черная пресса, но даже и некоторые «серьезные» российские деятели.

Обвиняют в измене, в предательстве, в интригах, в австрийской и германской «ориентациях».

Ссылаются на статью некоего Л. Юркевича,—этот необдуманный выпад личной мести, с непроверенными данными,—на поступки других отдельных личностей, на «поведение» «Союза освобождения Украйны», на его телеграммы Вильгельму II, фельдмаршалу Макензену, на депутацию к турецкому султану.

Возмущаются тем, что пленных украинцев австро-германцы всех переписали и отделили; обращаются с ними лучше, чем с русскими, устраивают им школы на украинском языке, а многих прямо отпускают на волю.

Я считаю своей обязанностью приподнять немного завесу над тем, что делается «там», где украинцы будто-бы «лобызаются» с врагами России.

И стыдно, и обидно за русское общество, которому преподносят наглую ложь под видом «справедливого негодования», сеют вражду между двумя родственными народами и роют между ними пропасть, могущую разделить их, быть может, навсегда.

Я—украинец. В момент объявления войны я был в Германии официальным представителем украинской прессы,—берлинским корреспондентом ежедневной газеты «Рада»,—той самой газеты, которая была закрыта на второй день открытия военных действий без объяснения причин, но, безусловно, как орган, враждебный России. Я же, представитель этой газеты, был арестован в Берлине (в первый раз) в тот же самый день, как иностранный журналист, враждебный Германии.

Меня, так сказать, орудие «германских интриг» (по выражению министра иностранных дел), германское же правительство объявляет врагом Германии, предает военному суду и сажает в тюрьму.  Где же здесь логика?

Также обстоят дела и с другими «фактами».

Я категорически заявляю, что ни один пленный не был освобожден, да не только освобожден, но даже не получил никакого облегчения своей участи, лишь потому, что он быль украинцем. Переписывали же украинцев (но не отделяли!), как переписывали поляков, финнов, эстонцев, латышей и пр., т. е. чисто из статистических соображений.

Школы украинские для пленных, действительно, есть. Но почему же им и не быть?

Неужели же украинцы даже в плену не могут иметь своей собственной школы, как их имеют пленные французы, русские, евреи, поляки (лагерь Ноtzmunden), англичане (лагерь Ruchleben), в чем я мог лично убедиться.

Что касается обвинений, относящихся к «Союзу освобождения» (телеграммы, депутации), то «разоблачителям» нужно поставить на вид, что здесь они имеют дело с австрийско-подданными украинцами.

Спрашивается, при чем же тут русские украинцы?

И почему российские украинцы должны нести ответственность за поступки украинцев австрийских в международном конфликте?
Виноваты ли мы, что нашим именем действуют, не спросив нас об этом?

Скажут, что мы могли бы протестовать. Верно. Но каким же образом? Наша пресса закрыта. А между тем сотни тысяч русских украинцев честно исполняют свой долг русских граждан, и много-много украинских матерей, жен, сестер, дочерей горько оплакивают своих сыновей, мужей, братьев, отцов, павших на поле битвы и жизнью пожертвовавших за нашу общую родину.

Я надеюсь, что русское общество, к которому я обращаюсь, захочет понять вопль одного из сыновей оскорбленного народа. Ведь он не один!
Тысячи украинцев, после войны вернувшись, испытают чувство горькой обиды.
Думаю, что русская пресса, которую я прошу огласить это обращение во всех уголках России, принесет, как всегда, нравственную помощь оклеветанной нации.

Г. Гасенко.

Еще по теме