Материалы из журналов "Огонек" и "Нива" за август-сентябрь 1916 года.

Командир полка ген. Шуцкий и жена его доброволец «Леонид Шуцкий»

Елена Константиновна Шуцкая — жена полкового командира одного из стрелковых сибирских полков, о смерти которой недавно упоминалось в печати, как только началась война, стала хлопотать о разрешении вступить в ряды полка, с которым она не расставалась и в обстановке мирной жизни. Разрешение было дано. Елена Константиновна обрезала волосы, сбросила женское платье, надела солдатскую рубашку, превратилась официально в вольноопределяющегося Леонида Шуцкого и, выступив вместе с полком, пришла с ним на боевые позиции.

***

В «Нов. Времени» среди траурных извещений о смерти помещено было недавно сообщение о том, что пал смертью храбрых вольноопределяющийся Леонид Шуцкий, при чем в скобках было проставлено: Елена Шуцкая. О кончине сообщал муж покойной—офицер, с которым она разделила и мирную и боевую жизнь.

Об этой героине имеются очень скудные сведения. Заимствуем из «Речи» описание ее наружности и краткие данные ее скромной биографии.

«Ко мне,—рассказывает корреспондент газеты,—вышел, приветливо улыбаясь, мальчик, лет пятнадцати. Так казалось на первый взгляд. Небольшого роста, тонкий, стройный, с очень живыми, сильно на выкате глазами, с низко, под гребенку обстриженной головой, в солдатской суконной рубашке с погонами вольноопределяющегося. Вся повадка, жесты— мужские, юношеские. Женщину выдавал только нежный цвет лица, еще больше - руки, совсем маленькие и красивые. Иллюзию мужчины увеличивало то, что моя собеседница все время говорила о себе в мужском роде— «я пошел», «я поскакал», «я узнал».

А на войну пошла она совершенно просто. Это, в ея рассказе, выходило совершенно «обыкновенной» историей.

Она была женою полкового командира одного из стрелковых сибирских полков. Полк был ее семьей. Она жила всеми его интересами. Ее и его жизнь переплелись крепко. И когда началась война, когда полк получил приказ выступить,—она без дум, без размышлений решила, что с ним не расстанется, потому что не может расстаться, не представляет себе жизни вдали от него, врозь от него, вне тех дел, какие теперь падут ему на долю.

—    Что именно я буду «там» делать, в какие формы выльется мое участие в походной и боевой жизни полка, я тогда еще и сама не знала, как-то мало об этом думала, знала только, что буду непременно там, где будет полк, где бы он ни был и что бы ему ни предстояло,—так приблизительно рассказывала мне Елена Константиновна, возвращаясь, понятно, к исходному моменту своего солдатчества. И рассказывала это совсем просто, без признака какой-либо бравады, без какого-нибудь «парада». Не героическое, решение принималось, а делалось спокойно и уверенно то, что приказывали душа, весь склад натуры. Соображения о трудностях, лишениях, больших и постоянных опасностях, наконец, о необычности этого шага,—эти соображения как-то совсем отсутствовали.

—    Да я и приучена к трудностям и опасностям, — говорила мне моя собеседница, словно оправдываясь в том, что так мало о них думала и думает,—я воспитывалась в Англии, там много занималась всяким спортом. Это—хорошая подготовка.

Важно было одно,—получить разрешение. Разрешение было дано. Елена Константиновна сняла волосы, сбросила женское платье, надела солдатскую рубашку, превратилась официально в вольноопределяющегося Леонида Шуцкого, и выступила вместе с полком, пришла с ним на боевые позиции».

Еще по теме