Военный обзор

Полученный за два последних дня сообщения с западного фронта вносят следующие ноты в общую картину событий.

Желая прорваться в районе Ипра, германские войска предприняли здесь атаку в трех направлениях. Армия ген. ф. Сикста наступает сейчас же севернее Ипра в направлении д.д. Пелькапелле, Лангеморк и Заннебеке, армия ген. ф. Ригера стремится овладеть позициями южнее города, к западу от д.д. Вайтхеда и Вульвергана и, наконец, армия ген. Бернгарда нажимает в направления Мервиль — Вье-Беркюнь, имея конечною целью захват Гацебрука.

Первая колонна достигла некоторого успеха. Пелькапелле, Лангемарк и Заннебеке достались немцам, но и только. Продвинуться дальше пока они не могут, зато войска ф. Зигера и Беригарда встретили решительное сопротивление: первые у м. Кеммель верстах в 7 к юго-западу от Ипра и у озера Бланкарт, а вторые—у Вье Беркюка в 9 верстах к востоку от Гацебрука, куда французы успели перекинуть часть своих резервов.

Несмотря на то, что на сравнительно тесном пространстве в 25 верст от Ипра до Ла Бассе немцы развернули 27 дивизий, они выиграли лишь ничтожное пространство севернее первого пункта. Происходят бои встречного характера, отличающиеся небывалым ожесточением! О количестве атакующих войск можно судить по тому, что около Живанши, упорно оспариваемой англичанами и германцами друг у друга, попавшие в руки британцев пленные принадлежали к 6 различным полкам, иначе говоря, здесь атаковал корпус!

Ясно намечается перелом операций в Армантьерском клину. Вместо недавней молниеностности наступлений противник двигается вперед черепашьим шагом. Положение союзников становится с каждым днем устойчивее. Поредевшие ряды бойцов пополняются резервами из метрополии и двинутыми на помощь генералисимуссом Фошем французскими дивизиями.

Ген. Фош не ограничился простой помощью, а в свою очередь нажал в Амьенском секторе в долине Авра, где французы имели некоторый успех по обеим сторонам реки у д.д. Теине к Майли Реповель, взяв 500 человек в плен с 15-ю офицерами.

Вероятно первоначально Армантьерское наступление имело демонстративный характер, но затем, когда выяснилась некоторая растерянность англо-португальского командования, немцы постарались превратить его в операцию „колоссаль", т. к. при дальнейшей удаче она открывала широкие перспективы. Сейчас похоже на то, что и эта операция пришла в состояние динамического равновесия. И вполне возможно, что на днях мы будем свидетелями нажима где-нибудь к северу по направлению к Диксмюде и Ньепору против бельгийской армии.

В телеграммах промелькнуло сообщение о прибытии во Францию итальянских войск. Может быть здесь идет речь о французской вспомогательной армии ген. Файолля. Вряд ли итальянцы могут дать многое из своих армий, тем более, что и там назревают события.

В. Кайсаров.

Бои продолжаются

Бои на западном фронте все продолжаются. Обе стороны напрягают чрезвычайные усилия для того, чтобы выиграть начатое ими грандиозное сражение, от исхода которого (это теперь стало окончательно ясным для всех) зависит, какой коалиции будет принадлежать гегемония в мире: германской или англо-французской.

В настоящий момент счастье как будто склоняется на сторону германского оружия. Оно уже насчитывает в этом сражении ряд блестящих для себя успехов. Однако, все эти отдельные удачные тактические эпизоды еще не предрешают окончательного исхода этой небывалой по упорству битвы. И последний все еще продолжает пребывать во мраке неизвестности.

Кто выйдет победителем из этого сражения, на чью сторону склонится чаша весов, на которую обе воюющие стороны каждый день продолжают бросать все новые и новые массы человеческого мяса и всяких технических усовершенствований? Или, может быть, эта чаша весов так, в конце концов, и не склонится никуда, будет пребывать все время в состоянии более или менее устойчивого равновесия, может быть, грандиозное сражение, по примеру прошлых, будет разыграно в ничью? Мы не можем в достаточной степени ясно предвидеть результаты этого сражения; мы  знаем, хорошо знаем, только одно—что надежды на победу не оставляют обеих сторон и что воинственные возгласы „война до конца!" одинаково раздаются и по ту и по другую сторону окопов, за исключением тех, коне" кто обрел уже себе „конец* в этой войне и тех, над кем этот „конец" висит, как вечная угроза его существованию.

Но какая бы сторона ни оказалась, в конечном счете победительницей: германский ли империализм или империализм англо-французский, нам не все ли равно это? Правда, империализм германский по своей природе оказывается как будто более наглым, более беззастенчивым в своих аннексионистских стремлениях, чем, например, империализм англо-французский (о, мы имели возможность прекрасно убедиться в этих качествах германского империализма за последнее время!). И, тем не менее, империализм всегда остается империализмом — этим высшим этапом в развитии мирового капитализма, развившим в себе все присущие последнему тенденции: гнет, эксплуатацию, стремление к безграничному расширению сферы своего господства! Немножко больше, немножко меньше беспощадности и наглости при преследовании своих целей —не все ли нам это, в конце концов, равно: разбойник есть всегда разбойник и наше отношение к нему всегда остается одним и тем же, будет ли он более порочен или менее порочен?

Нет! Наше отношение к разыгрывающейся на западе битве двух империализмов остается, по-прежнему, тем же. И ничто не вынудит нас — как это, может быть, ни желательно некоторым нашим общественным группам—принять участие в этой битве на стороне того или иного империализма. Положение ясное, слишком ясное и очевидное, чтобы, у нас могли возникнуть на этот счет какие-либо сомнения.

Так же, как 45 месяцев тому назад, когда в воздухе уже начали появляться первые признаки загорающегося мирового пожара, мы определили свою позицию на тот случай, если бы мировая бойня действительно сделалась бы фактом. И мы формулировали ее так: эта война — не наша война, она возникнет не по воле трудящихся, а вопреки ей, ее начнут те, кто стоит над этими народами т будет она носить ярко империалистский, захватнический характер. А раз так, наш образ действий—прост и безоговорочен: нам, нашей партии, выразительнице чаяний и стремлений революционного пролетариата не место в этой войне; у нас может быть один лозунг: „война— войне!" и никаких других. И так мы и поступили.

С самого же начала, как только наша партия оказалась у кормила государственного корабля, она все свои усилия напрягла на то, чтобы вывести этот корабль из моря империалистской войны, по которому он плавал, вследствие злой воли своих кормчих. И, пусть правда, нам не удалось осуществить своих замыслов в той степени, в какой мы того желали, пусть волны разбушевавшейся стихии доходят порой до борта нашего корабля и плещут, хотя и в сильно отраженном виде, об его и без того сильно потрепанные долгой качкой бока— наша основная цель все-таки нами достигнута.

И вот почему русский рабочий и крестьянин может теперь сказать себе:

„Там, на западе Европы, по-прежнему кипят ожесточенные битвы, там по-прежнему народы в слепом ослеплении истребляют друг друга во славу своих банкиров. А я... я не принимаю участия в этой кровавой вакханалии, мне удалось вырваться из тисков империалистской бойни. Но я не буду складывать своего оружия; ибо я знаю, что чем дальше затягивают бойню международные империалисты, чем более ожесточенный характер она принимает—тем грознее вырастает перед обеими коалициями опасность рабочей революции. И—кто знает, быть может, момент наступления ее—не за горами... В этой войне, войне угнетенных против угнетателей, рабов против своих господ, я приму участие, в ней я буду биться в первых рядах до последней капли крови, до последнего издыхания"!..

Война против международная империализма, война против ига капитала, под красными знаменами пролетарской революции за священные для нас идеалы социализма, братства и равенства всех людей, это единственная война, которую мы согласны вести и в которой мы скорее все погибнем до последнего человека, чем согласимся сойти со своих позиций!!!

Белобров.

Вопрос об объявлении войны Америкой Турции и Болгарии

ВАШИНГТОН, 23 апреля, (ПТА). В сенате возникли горячие прения по вопросу об объявлении войны Турции и Болгарии. Сенатор Бренджи внес предложение, чтобы комиссия сената по иностранным делам немедленно рассмотрела резолюцию сенатора Кинга об объявлении войны.

Сенатор Кнокс предложил просить Вильсона, если только это совместимо с общественными интересами, сообщить сенату, не было ли каких-либо соображений против объявления войны. Обсуждение этого вопроса отложено на завтра.

Бренджи, который состоит членом комиссии по иностранным делам, заявил, что Болгария находится всецело под влиянием кайзера, и что было бы нелепо и вместе с тем трагично объявлять войну одной стране, продолжая поддерживать дружественные отношения с другими странами, с ней союзными.

Рабочая и крестьянская Красная Армия и Флот 1918, №68 (113) (23 апр.)

Еще по теме