Интересная дискуссия о форме русского офицера на страницах журнала "Разведчик" за 1915 год.

Господа офицеры, пощадите!

Что только в настоящее время не придумывают одеть на себя! Я понимаю, что в такую тяжелую минуту не приходится думать о форме, но нельзя же и менять наш форменный костюм на Бог весть что. Ведь сплошь и рядом не можешь различить нашего офицера от англичанина, которым почему-то надо подражать. Действительно, не хватает материала одного установленного цвета, но нельзя же из-за цвета менять фасон.

Теперь носят все. Придумывают отложные воротники, складки на карманах и т. д. Что может быть лучше нашей рубашки и кителя, две установленные формы. Их-то и нужно придерживаться. Я пробыл в действующей армии 9 месяцев и ничего удобнее русской рубашки с карманами не нашел.

Каждый офицер должен следить сам за собой. Теперь не может высшее начальство думать о формах. Для него есть более высокие задачи. Об обязательности однообразия формы, мне думается, не надо говорить; каждый культурный человек это понимает сам.

На днях я видел офицера, по форме которого нельзя было определить не только, какой он части и офицер ли, но даже какой национальности и что за человек вообще: на нем был китель английского покроя с отложным воротником; защитного цвета погоны с массой значков и совершенно неопределенного цвета широким ярким просветом, галифе черные, штатские ботинки с прибивными шпорами, гетры, почему-то зеленого сукна, и единственное только, что было форменно, это фуражка и кортик. Оказался он N-й автомобильной роты.

Подумайте, заказывая себе одежду, и не срамите наружным видом нашу дорогую армию.

Вл. Б-ий.

Письмо в редакцию

М. г. г-н редактор.

В № 1291 «Разведчика» г. Вл. Б — ий просит пощады у гг. офицеров и обращается к ним с призывом подумать, заказывая себе одежду, и не срамить наружным видом нашу дорогую армию. Такое обращение к товарищам вызвано тем, что автору пришлось видеть офицеров, одетыми с отступлениями от установленной формы, а именно в тужурку английского образца и в ботинки с гетрами.

Его возмущает, что многие из них, видимо, не разделяют его мнения о совершенстве установленной формы-кителя и рубашки.
Читая отповедь г. Вл. Б—го, невольно задаешься вопросом, прав ли он и нет ли каких-нибудь серьезных причин, заставляющих офицеров отступать от установленной формы.

Когда вводились у нас кителя защитного цвета — это были спортивные куртки с мягким воротником, большими нашивными карманами и без всяких выпушек и кантиков, т. е. в сущности то же, что, модные теперь, английского образца тужурки. Затем наш китель стали подвергать ряду усовершенствований, закончившихся нашивкою сзади суконных клапанов и пуговиц, и он обратился в нечто среднее между мундиром и тужуркою, перестав удовлетворять требованиям, предъявляемым к боевой одежде — которая, прежде всего, не должна стеснять движений.

Что касается рубашки, то главное ее неудобство состоит в том, что ее приходится одевать через голову и что в ней нельзя быть без пояса. С целью парализовать эти ее отрицательные качества, ее стали делать с разрезом, доходящим до нижнего ея края, и снабжать сборками на спине.

В таком видоизмененном виде она, в сущности стала опять такою же тужуркою английского образца.
Поэтому, казалось бы, на распространение этих тужурок следует смотреть иначе, чем делает это г. Вл. Б — ий; они являются ничем иным как наиболее практичною одеждою, выработанной не комиссиями, а требованиями боевой обстановки. Они выработались точно таким же путем, как в свое время выработался костюм Кавказской армии, весьма мало походивший на костюм остальных войск.

Весьма часто приходится также видеть офицеров, носящих ботинки и гетры вместо высоких сапог. Это отступление от установленной формы опять-таки объясняется тем, что высокие сапоги хороши для конных и неудобны для пешеходов, потому что тяжелы, сильно согревают ногу и промокнув трудно поддаются сушке, поэтому их избегают носить туристы, охотники и вообще все те, кому приходится много ходить. Не носит их и наше крестьянство, когда, например, идет на богомолье или, вернее, носить их, но не на ногах, а за спиною. К высоким сапогам относился отрицательно и такой авторитет, как покойный М. И. Драгомиров. Поэтому на распространение гетр опять-таки нужно смотреть как на явление, вызванное не прихотью, а требованием жизни.

Вообще думается, что отступления от установленной формы заслуживают со стороны тех, кому сие ведать надлежит, серьезного, вдумчивого отношения, так как они, вопреки мнению г. Вл. Б—го, доказывают, что далеко не совершенно то, что установлено и выработано разными комиссиями, тем более, что в последних зачастую одерживало верх мнение лиц, весьма далеко стоящих от строя и, следовательно, плохо осведомленных о целесообразности проектируемого.

Примите уверение и пр.
О. Г—ла.

Ответ на письмо в редакцию г-на О. Г—ла.

Написав заметку в № 1291 «Разведчика» относительно небрежного отношения г-д офицеров и полного игнорирования установленной формы, я думал, что обязательность однообразия ее, даже в военное время, не может быть оспариваемо.
Оказалось не так.

В № 1294 «Разведчика» появилось письмо в редакцию г-на О. Г—ла, сильно протестующего против моего мнения.

В моей заметке я пишу, что нужно придерживаться установленной формы, но никому не навязываю своего взгляда на удобство ее. Что удобно мне, то может быть неудобно другому. Меня вполне удовлетворяет русская рубашка с большими карманами, г-ну О. Г—ла нужна английская куртка с отложным воротником и может быть пуговицами «bоmbes», а г-ну X. захочется одеть штатское пальто фасона сороковых годов.

Между прочим, я видел зимой, в действующей армии одного из наших штабных франтов в таком пальто на собольем меху с обшитыми тем же мехом, широкой полосой, рукавами, карманами и бортами (выпушки, всеми признано, совершенно неудобны). Ведь так можно дойти до карикатурности. Одним словом, одевай, что хочешь!

Я говорил: «нужно придерживаться установленной формы», то есть, по мере возможности, не отступать от нее, а особенно не изощряться в придумывании себе костюма. У наших офицеров появилось убеждение, что можно носить все, что угодно, не только для удобства, но и для, яко бы, красоты. Вот против чего я восстаю.

О целесообразности нашей формы говорить не приходится. Этого вопроса касаться теперь не время.

Вл. В—ий.