«Мы, нижеподписавшиеся граждане Соединенных Штатов Америки, шлем вам, народам стран тройственного согласия, и вашим союзникам следующее послание:
Наш разум на стороне вашего дела, наши симпатии и наши надежды с вами в этой борьбе. Говоря так, мы уверены, что выражаем убеждения и чувства подавляющего большинства американцев.
С самого начала настоящего ужасного мирового конфликта со стороны Америки не было недостатка в индивидуальных выражениях горячей симпатия делу Великобритании, Франции и их союзников и ужаса и отвращения к методам, применяемым в ведении этой войны членами тевтонского союза. Но патриотически настроенные американцы, высказывая публично или частным образом свои взгляды,—эти взгляды нашли свое отражение в достаточной мере в периодической прессе всех частей страны,—тем не менее колебались формулировать их более точны в едином коллективном заявлении.
Сначала они ждали, пока скажет свое слово правительство; позже они боялись осложнить положение правительства в тех трудных переговорах, которые оно вело по поводу нарушения международного права со стороны Германии, и в его стараниях сохранить официальный нейтралитет. В это время правительство считало необходимым соблюдать нейтралитет, надеясь, что, оставаясь нейтральным, оно сможет с большим успехом поддерживать колеблющиеся устои международного права, сможет оказать большее содействие сохранению,—пользуясь словами президента,—тех основ, на которых может быть вновь воздвигнуто здание мира.
Как бы то ни было, сейчас настало время,—если только оно не настало уже давно,—когда американцы обязаны перед самими собою выразить более открыто, более формально свои симпатии и свои взгляды. Подобно тому, как мы считали себя всегда в праве выражать открыто свою национальную симпатию народам, борющимся за свои вольности, так и теперь мы обязаны по меньшей мере прямо заявить о нашей солидарности и нашем сочувствии тем, кто борется за сохранение вольностей всего мира и высших идеалов цивилизации.
Совесть американского народа не может молчать перед лицом выдвинутых войной великих моральных вопросов, ибо от правильного решения этих вопросов зависит все будущее развитие цивилизации. Остаться нейтральной для нее невозможно, не подвергаясь риску навести ущерб своей собственной чистоте и самоуважению. По этой причине нам кажется сейчас соответственным требованиям момента и необходимым дать общественному мнению Америки некоторое более коллективное по своей форме выражение.
Главные факты в споре давно уже известны нам. В особенности полно была изложена нам аргументация членов тевтонского союза. Самые талантливые германские публицисты и профессора с большим красноречием представляли нам австро-германский взгляд на спор. Широко были распространены многочисленные германские документы; широко велась в Соединенных Штатах активная, иногда предательская германская пропаганда.
Мнение Америки было составлено обдуманно, и в основе его лежит в значительной степени изучение германских документов и германских заявлений по спорных вопросам.
Лица, подписавшие этот документ, отнюдь не находятся в неведении относительно тех великих достижений, которые Германия внесла в прошлом в общую сокровищницу современной цивилизации; все мы признаем, что мы многим обязаны Германии; многие из нас даже получили образование в Германии; в некоторых из нас течет германская кровь. Но благо цивилизации, для которой Германия столь много сделала, высшие интересы самой Германии требуют, чтобы в настоящем конфликте, Германия и Австрия были разбиты. Мы с уверенностью и с надеждой ждем такого исхода войны.
Вторжение в Бельгию мы рассматриваем, как преступление, которому никогда не будет оправдания. Оно останется позорным пятном в истории Европы. Совесть американского народа громко протестует против совершенных вашими врагами преступлений, против их методов ведения войны, нарушающих международное право и моральные законы человечества.
Святость договоров, права малых наций, вопрос о том, будет ли милитаризм господствовать над цивилизацией, — все это зависит от конечного исхода войны.
Мир, который не вернет всего Бельгии, который не даст бельгийскому народу и его правительству вознаграждения, возводящего, поскольку это возможно, отстроить вновь их разрушенные города и деревни, восстановить вновь их разрушенное благосостояние,—мир, который не признает прав малых национальностей Европы,—мир, который не даст какой-либо гарантии в том, что бедствие, подобное настоящей войне, не повторится,—мир, который не обеспечит всего сказанного,—будет бедствием, а не благословением.
Мы верим, что успех Великобритании, Франции, Италии и России будет означать восстановление Бельгии и Сербии, будет означать сокрушение милитаризма. Именно поэтому мы и возлагаем горячие надежды на такой конец войны. Мы думаем, что от осуществления этих надежд зависит будущее цивилизации».
