По материалам периодической печати за сентябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Обзор печати

Весть о немецком десанте на островах у входа в Рижский залив, представлявших собою сильно укрепленную морскую позицию, получена была вчера вечером довольно поздно, и поэтому далеко не вся печать успела отозваться на этот новый страшный для нас военный удар. Приводим первые газетные отзывы об этом печальном событии.

„Еще удар“, пишет по этому поводу „Народное Слово":

"Опять... Новый удар. Новый успех врага и новая наша неудача. Германский десант под прикрытием морских сил, во много раз превосходящих наши средства обороны, высадился в северной части о. Эзеля и на юго-западной оконечности о. Даго. Наши приморские батареи сбиты огнем дредноутов противника. Новое звено прибавилось в цепи тех несчастий, которые одно за другим обрушиваются на нашу многострадальную родину. И этот новый удар по-прежнему застает нас врасплох, неготовыми к бою!.

Отметив, что и в этот раз силы врага во много раз превосходили то, что могло быть им противопоставлено с нашей стороны, газета подчеркивает, что, к несчастью, это ее случайность, а общее явление.

„Разве здесь, в Петрограде, в центре революционной России, мы готовы? Спрашивает „Народное Слово": „готова ли Россия, вся Россия к борьбе,—и может ли она бороться?"

"Царское правительство война застала врасплох. Так, по крайней мере, говорят. Но всяком случае, оно было не готово к войне. Оно не могло и не умело вести народ к победе. И на этом оно проиграло свою ставку. На смену ему пришел революционный строй. И что же мы видим?

После ряда тяжелых уроков, после Стохода; галицийскаго отступления, рижскаго прорыва, готовы ли мы, наконец?

Нет. И положение с каждым днем становится все хуже. Балтийский флот в значительной своей части воюет не с внешним врагом, а с собственным Правительством. Русская армия в Финляндии превратилась в разнузданную толпу вооруженных людей, насильничающих над местным населением. Солдаты на фронте с гиком и свистом гонят пешком по грязи и сажают в теплушки своих вчерашних вождей, вина которых еще не признана судом. В тылу растет волна анархии".

„А где же вожди?" спрашивает газета и отвечает:

"А где же вожди? Где те, кто говорят от имени народа? Они, как еврейские книжники в момент гибели Иерусалима, спорят о текстах. Они спорят о местах в предпарламенте, об ответственности или безответственности власти, о том, началась ли уже революция в Турции и когда начнется она в Германии. Они готовятся к выступлениям в предпарламенте и к съезду Советов. А тот, вокруг котораго все надежды не потерявшией еще веры и разума и чести народа, он больной и разбитый, лежит в ставке. Такова наша готовность в тот момент, когда враг, быть может, напрягает все силы для решительнаго боя. Несчастная страна, которую любят только на словах! Несчастный народ, не умеющий ни жить свободно, ни свободно работать!

***

"И когда же опомнится ослепший народ когда он проснется, когда, наконец, будет готов он к борьбе и к сопротивлению?"

в отчаянии спрашивает „Народное Слово".

И нет ему на это ответа, и кажется, что нет уже никакой надежды на то, чтобы русский народ и русская армия могли и захотели бороться с сильным завоевателем. Совсем не тем мы пристально занялись теперь, внутренняя смута нас одолела: что нам немец...

„Печальная весть" побуждает и „Русскую Волю" отметить это несоответствие между нашей русской беспечностью и внутренней неурядицей и неумолимой военной десницей немцев:

"Пока мы занимаемся своими, русскими делами: бунтами, забастовками, погромами и пр., немцы занимаются своими. После взятия Риги им надо овладеть Рижским заливом. Попытки форсировать Ирбенский пролив, по-видимому, им не удавались. Тогда они зашли с тыла, со стороны островов, отделяющих Рижский залив от открытого моря.

Печатаемое ниже официальное сообщение, к сожалению, содержит в себе печальную весть о том, что, приведя к молчанию наши батареи тяжелыми морскими орудиями, они успели высадиться, притом одновременно в двух местах: и на острове Эзеле, и на острове Даго".

И как и „Народное Слово", „Русская Воля" в заключение спрашивает:

„когда же проснется, наконец, в русском народе его подлинное существо, когда же он поймет свое положение?"

Еще по теме