По материалам периодической печати за сентябрь 1917 год.
Все даты по старому стилю.
Обзор печати
Борьба с большевизмом
Две с.-р. газеты „Дело Народа" и „Воля Народа" усердно борются с большевизмом. Но борются каждая по-своему и при этом по-разному. Образчики этой замечательной борьбы достойны всяческого внимания.
„Дело Народа", плоско переврав одну из статей Ленина, восклицает с фальшивым пафосом:
"Социалистом можешь ты не быть, но демократом быть обязан",
и торжественно предлагает демократии „извергнуть Ленина из своей среды".
В то время как М. Вишняк предполагает Ленина „извергнуть", его товарищ по партии А. Керенский собирается Ленина „ввергнуть" куда следует. На подмогу этим „понятым" буржуазного порядка поспешает и передовик „Дела Народа", услужливо сообщающий, что главной задачей Демократ. Совещания является „разоблачить демагогию" большевиков.
Так, „Дело Народа", орган центрального комитета партии с.-р., недвусмысленно присоединяется к заявлению социал-петрушек из „Дня", что
„корниловская опасность ничто в сравнении с ленинской опасностью".
Так, „Дело Народа" яростно топчет „большевизм".
Не менее яро борется против него и „Воля Народа". Но тут-то и возникает небезынтересное „квипрокво" (неразбериха). „Воля Народа" так озаглавливает свою статью: „К организованной борьбе с партийным большевизмом". Мы протираем глаза и читаем напечатанные черным по белому строки:
„7-я Петроградская конференция партии соц.-рев. вынесла чисто большевистскую резолюцию".
Вот как! След., большевизм забрался внутрь партии с.-р.! Мы этого не знали. Но „Воля Народа" раздраженно отвечает:
„Только слепой не знал, что в партии даны два резко отличных и друг другу противоположных крыла. Если одно из этих течений, антибольшевистское, во имя партийной дисциплины до сих пор подчинялось решению большинства, жертвуя многим из своих убеждений, то нельзя того же сказать про „левое" крыло. Оно до сих пор, несмотря и вопреки решениям и партийного съезда, и совета партии, вело неуклонно свою линию.
В итоге этого получилась та картина, что эсеры антибольшевистского лагеря связывали себе руки, а большевики эсеры действовали вовсю".
Итак, в партии с.-р. два крыла — одно „большевистское", другое „антибольшевистское". Эта терминология на наш взгляд весьма показательная. Но кроме двух крайних есть по-видимому и еще одно течение, сидящее между двух стульев. Об этом свидетельствуют след. выдержки из той же статьи:
„Такое положение в итоге перед всеми соц.-рев. антибольшевиками ставит вопрос: может ли далее продолжаться такое положение? Можно ли далее молча терпеть, как искажается дух и программа партии в руках эсеровских большевиков? Можно ли далее добровольно связывать себе руки, видя, как наши большевики, при бесконечном оппортунизме т. н. центра, продолжают «углублять» революцию, направляя ее и страну на путь гибели".
И «Воля Народа» призывает своих „антибольшевиков" тесно организоваться «идейно и практически» для борьбы внутри партии с „большевиками".
Так идет борьба с большевизмом. „Савинковцы" сплачиваются для борьбы с „камковцами", а „Черновцы", то поддерживают „савинковцев" против большевиков (внешних), то поддерживают „камковцев" (большевиков внутренних) против кадетов.
„Дело Народа" видит в Демократическом Совещании—„предпарламент" и изгоняет Ленина из демократов, а „Воля Народа" видит в Демокр. Совещании подтасовку начал четырехчленного демократизма и отлучает „Дело Народа" от демократии.
„Бесконечный оппортунизм центра" (т. е. черновцев) порождает резолюцию Центр. К-та с.-р. за коалицию с буржуазией, но без кадетов и на собрании делегатов, на совещании точка зрения „бесконечных оппортунистов" большинством 180 против 106 признается обязательной для всех членов делегации.
Такова плачевная картина хаоса и распада мелкобуржуазной партии, разъедаемой борьбой с „внутренним большевизмом" и пытающейся свое политическое разложение прикрыть беззубой борьбой с „большевизмом внешним".
Мудрость медленного шага
„Известия" не могут не видеть, что нельзя тянуть по-прежнему лямку „коалиции". Но „Известиям" все же не по душе перемена тактики, они все еще в тайне надеются найти этакую ароматную буржуазную розу без кадетских шипов. Но главным образом, „Известия" не хотят отрекаться от славного прошлого, от мудрой тактики, давшей лавры Церетели, хотя вслед затем и давшей неожиданно Лавра Корнилова.
И „Известия" пишут:
„Наступило время великих решений — в этом должна дать себе ясный отчет собирающаяся на съезд демократия. Под угрозою нависших над нею внешних и внутренних опасностей, революционная страна не может ждать и не может подвигаться вперед теми медленными шагами, которые в прошлом были проявлением р е в о л ю ц и о н н о - государственной мудрости, но при изменившихся обстоятельствах могут стать причиною гибели страны и революции".
Поистине исторические слова! Сначала напыщенно-ходульное заявление „наступило время великих решений". Как, граждане редактора „Известий",—оно только теперь наступило? До сих пор вы пробавлялись маленькими решениями, мелкими решеньицами, до сих пор по-вашему не было нужды в „великих решениях"?
Когда вы вступали в министерство князя Львова, когда вы помогали гнать армию в наступление, когда вы сажали революционных солдат и рабочих в тюрьмы — какого калибра были эти решения? И оборонческие вожди признаются: „это были медленные шаги".
Нет, граждане редактора „Известий", это были очень „скорые" шаги, вы чрезвычайно быстро, семимильными шагами вели революцию к поражению. Вы ссылаетесь на „революционно-государственную мудрость", которая диктовала вам этот „медленный шаг", как будто именно этот „медленный шаг", т. е. медленное, но верное обескровление и медленное, но верное саботирование революции и не привели ее на край гибели. Вы намекаете на то, что быть может вы измените теперь мудрости медленного шага?
Революционные классы не поверят вашим заверениям. „Не превратиться улите в арабского коня". Не превратиться и оборонческой политике мелких решений в революционную политику великих решений!
"Рабочий Путь"
Трата времени
МОСКВА, 15 сентября.
В Петроград открылось так называемое демократическое совещание, мало кому интересное и решительно никому не нужное, хроме тех, кто на нем заседает.
Некогда победоносная Россия теперь ввергнута в бездну позора и поражений,—дадут ей победу господа совещающиеся?
На нас неумолимо идет голод, накормит или просто наладит у нас продовольственное дело совещание?
Мы живем среди неслыханного разврата и растления нравов, принесенных к нам революцией,—оздоровят страну социалисты?
Вот вопросы, на которые нужно ответить, но на которые, конечно, ответа не будет.
Что же касается до ответов красноречия, то, кто бы их ни расточал—Чхеидзе или Керенский,—в них никто больше не нуждается. Мы до тошноты пресыщены шаблонной и опошленной риторикой революции.
Самоуверенный, тупой и глубоко ограниченный Чхеидзе уже дал тон совещанию. Он знает секрет спасения России: оно в той программе, которую он опубликовал на Московском совещании. Умнее этого ни он, ни его единомышленники придумать уже не могут. „Уставясь в землю лбом", они в унисон будут повторять одно и то же. Им известно также, кто виноват в современной разрухе: это, во-первых, старое самодержавие; во-вторых, те, кто братались с немцами; в-третьих, те, кто добивались для России проливов и Константинополя.
„Умри, Чхеидзе, лучше ты ничего не скажешь"!
Это, что называется,—всем сестрам по серьгам и вали все валом, разберем потом. Все виноваты, и над всем сияют лучезарные образы Чхеидзе и иже с ним, которые во всем правы и ни в чем не виноваты.
Пускай тешатся все эти "деятели", сидящие в Петрограде одиноко. Россия от них отшатнулась. Они изолированы. Им не только никто не верит, но против них все растет непримиримая вражда за великое унижение России, за торжество ее врагов, за оподление народных масс, за грабеж и расхищение государственных богатств, за страшную смуту, в которой мы живем теперь,—они в грехе они и в ответе.
"Жалкий лепет оправданий", который раздается на их совете нечестивых, не приведет ни к чему и никого не обманет. Суровый суд потомства грянет проклятием над головами этого стана "ликующих, праздно болтающих и обагряющих руки в крови". Они достаточно выявили свое лицо.
Большевики, меньшевики, максималисты, минималисты, — все это одна шайка. Тут рука руку моет, и нельзя определить с точностью, где начинаются одни и где кончаются другие. Ясно одно: это—партия конечной гибели России это,—партия палачей и могильщиков русского государства. По-видимому, их ничто не может образумить, и никакие удары судьбы не воскресят в них ни жалких остатков их здравого смысла, ни последних проблесков их прогнившей совести.
Поэтому, "что говорить о них? Взглянул—, и мимо!"—повторим эти проникновенные слова Данте.
Представители правительства явились туда и выступали со своими объяснениями. К чему? Лишняя трата и слов, и времени. Россия гибнет, а политические знахари ей заговаривают зубы.
"Московские Ведомости", № 203, 16 (29) сент. 1917 г.
Система издевательства продолжается
Перед лицом Демократического Совещания члены Директории продолжают систему издевательства и насилия над нашими товарищами. Голоса томящихся в „республиканских тюрьмах" товарищей, прорываясь сквозь решетки, несутся к нам с предупреждением, что если двери их темницы не будут раскрыты перед ними до 15 сент. в 12 ч. ночи, наши товарищи возобновят голодовку.
Возможна ли ответственная, историческая работа Дем. Совещания, совместима ли она с существованием таких позорных фактов, как приостановка освобождения тов. Крыленко, требование залога в 12 000 за четырех товарищей, оставление в тюрьмах остальных впредь до выяснения их дальнейшей судьбы?
Первым актом Дем. Совещания должно явиться немедленное, не терпящее ни единого часа задержки, освобождение наших арестованных товарищей. Этот акт не есть „амнистия" участникам 3—5 июля, это простое восстановление прав неприкосновенности личности гражданина российской республики, нарушенного административными указами диктаторов. Это практическая отмена закона 8-го августа, состряпанного в тиши кабинета Врем.
Правительства. Вокруг вопроса об освобождении наших товарищей должен произойти первый бой между представителями власти и членами Демократического Совещания.
Победа Дем. Совещания над произволом и издевательством классовой власти, распоряжение о раскрытии тюрем перед нашими товарищами, явится практическим шагом в сторону обеспечения и дальнейшего торжества рабочей, солдатской и крестьянской демократии над представителями цензовой власти в этот торжественный исторический час.
Александра Коллонтай.
"Рабочий Путь"
Планы корниловцев
Предпринимая поход на революцию, Корнилов свою победу хотел завершить созданием такого кабинета министров:
Министр-президент и главнокомандующий — Корнилов.
Заместитель министра-президента — Керенский.
Министр иностранных дел — Аладьин.
Министр военный — Савинков.
Министр внутренних дел — Филоненко.
Министр юстиции — 3арудный.
Министр государственный контролер — Кокошкин.
Министр путей сообщения — Тахтамышев.
Министр земледелия — Аргунов.
Министр вероисповеданий — Карташев.
Министр продовольствия — Завойко.
Министр просвещения — гр. Игнатьев.
Шесть человек из этого числа — Корнилов, Савинков, Филоненко, Аладьин, Завойко и Керенский — предназначались в более тесный кабинет или директорию.
Еще по теме
| 