nik191 Четверг, 06.02.2025, 15:41
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная | Дневник | Регистрация | Вход
» Block title

» Меню сайта

» Категории раздела
Исторические заметки [945]
Как это было [663]
Мои поездки и впечатления [26]
Юмор [9]
События [234]
Разное [21]
Политика и политики [243]
Старые фото [38]
Разные старости [71]
Мода [316]
Полезные советы от наших прапрабабушек [236]
Рецепты от наших прапрабабушек [179]
1-я мировая война [1579]
2-я мировая война [149]
Русско-японская война [5]
Техника первой мировой войны [302]
Революция. 1917 год [773]
Украинизация [564]
Гражданская война [1145]
Брестский мир с Германией [85]
Советско-финская (зимняя) война 1939-1940 годов [86]
Тихий Дон [142]
Англо-бурская война [258]
Восстание боксеров в Китае [82]
Франко-прусская война [119]

» Архив записей

» Block title

» Block title

» Block title

Главная » 2017 » Декабрь » 2 » Обзор печати 14 ноября 1917 г.
05:30
Обзор печати 14 ноября 1917 г.

По материалам периодической печати за ноябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

 

Обзор печати

 

Большевики в поисках денег

После неудачной попытки ограбления государственного банка, большевики не оставили надежды на получение денег каким-либо иным путем.

В настоящее время,—говорит «Воля Народа»,—имеются сведения, что большевистское «правительство» окончательно оставило мысль об ограблении государственного банка и разрабатывает план «позаимствования» необходимой суммы из государственного или губернского казначейства.

Прежде, чем прибегать к каким-либо мерам вооруженного насилия, большевики предполагают прибегнуть к «моральному» воздействию на тех лиц, от которых зависит выдача ордеров на казначейство.

В подлежащих учреждениях вопрос о новых планах большевиков подвергся 8 ноября всестороннему обсуждению.

Возможные меры для охраны народных ценностей приняты.

Кроме того, захватчики попробовали достать денег в Москве.

Представители кассиров петроградского государственного банка заявили 9 ноября исполнительному комитету всероссийского совета крестьянских депутатов о том, что, по их сведениям, московская контора государственного банка захвачена военно-революционным комитетом, назначившим в банк пять комиссаров. Между тем, только на последних днях петроградской конторой государственного банка отослано в Москву сто миллионов рублей.Кассир, привезший эти деньги в Москву, не был допущен в кладовую банка. Так как ключи от кладовой находились у комиссаров то деньги пришлось сдать им.

Исполнительный комитет всероссийского совета крестьянских депутатов,—пишут „Вольности",—в связи с этим сообщением, постановил командировать в Москву члена комитета Мартюшина для представления в московский совет крестьянских депутатов доклада о мерах, принятых исполнительным комитетом в Петрограде для охраны народных денег от большевистских покушений.

По сведениям же «Дня», сто миллионов сданы в кладовую московской конторы государств. банка.
В этой конторе банка один из ключей кассы был насильственно взят большевистским комиссаром. В знак протеста служащие банка прекратили занятия. Комиссару не удается открыть кассу без двух других дополнительных ключей, которых у него не имеется.    

Новая „власть"

"Дело Народа" пишет:

Известия с фронта принимают грозный характер: армия—без хлеба.

Мысль цепенеет при одном предположении, что многомиллионные солдатские массы, гонимые голодом и холодом, оставят свои позиции и двинутся всесокрушающей лавиной на забывший о них тыл.

Приближается голод и в городах: ежедневный паек уже уменьшен в Петрограде и Москве. И будущее рисуется в очень мрачных красках, если не будут предприняты какие-либо героические меры.

Еще хуже обстоит дело с углем. На многих заводах Петрограда уже введены два прогульных дня в неделю, и есть большие основания к тому, что сокращение рабочих дней будет еще увеличено.

Причины такого грозного положения в стране в настоящее время очевидны. Большевики своим захватом власти нанесли окончательный удар расшатанной весною народно-хозяйственной жизни страны. Они уничтожили сложный государственный аппарат снабжения армии и населения хлебом; они расстроили и без того еле-еле функционировавшее железнодорожное движение.

Указав, что "советское правительство" на деле вылилось в диктатуру Ленина и Троцкого, газета заканчивает:

Эта диктатура Ленина и Троцкого, это террористическая тактика новых самодержцев от пролетариата должна быть раньше всего устранена, если мы хочем спасти страну и революцию, если мы хочем воссоздать единую государственную революционно-демократическую власть и упрочить единый революционный фронт. Только свергнув господство бунтарской политики «непосредственного проведения социальной революции», мы можем надеяться наладить вновь снабжение армии и населения хлебом, углем и другими предметами первой необходимости.

Дело за вами, товарищи рабочие и солдаты! Вынесите на митингах резолюции протеста против новых диктаторов, требуйте их ухода с ответственных постов. Иначе революция погибнет, ибо из анархического моря кровавых бунтов, которые влечет за собой авантюристская политика Ленина и Троцкого, вынырнет самая черная реакция генерала на белом коне.

«Мира, хлеба и свободы» говорит о той же диктатуре:

Вступив на трон державы Российской большевики двинулись в путь, укрепляя свою власть методами своих прародителей—царей и их кровавых министров.

Общеизвестна ненависть царских холопов, всех этих Плеве, Дурново, Сипягиных к местному самоуправлению. На их головы, точно из рога изобилия сыпались гонения без конца. Малейшее неповиновение вызывало разгром данного учреждения.

По этому пути ныне идут Ленины и комп.
Чувствуя, что они могут держаться только чудовищным насилием, они подавляют все, что не желает безропотно повиноваться им.
Как известно, дума избрана на основе того избирательного права, которое всегда отстаивалось всей демократией, и в том числе большевиками.
Выражая волю населения всей Москвы, гор. дума не могла не поднять свой голос протеста против злодеяний большевиков.
Так поступили они с московской думой.
И московские большевики разогнали думу всеобщего избирательного права.
Кто не с нами—большевиками— тот против нас, объявил Троцкий.
А кто против них—раздавливается штыком.
Так действовал Плеве, так действует сегодня Троцкий.
После погрома московской думы, угрозы петроградской становятся не пустым звуком.
Вздумается левой ноге Троцкого, или Ленина, и дума будет разогнана.
Так будут они действовать впредь.
Этим самым большевики ставят под удар все учреждения, не принявшие большевистскую веру.
И они приведут в исполнение свои угрозы, если не встретят энергичного противодействия.    
Здесь мы наталкиваемся на общее положение дел. Мы неоднократно указывали на необходимость энергичной, немедленной борьбы и создания революционной власти. Каждый день промедления губит страну.
Большевики, сокрушая органы местного самоуправления, приведут страну в положение безнадежной гибели.
Но они действуют. И противодействие должно быть энергично оказываемо.
Если большевики в борьбе с демократией умудрились восстановить режим кровавых царей—что же остается делить революционной демократии страны?

«Вольность» пишет:

Положение запутывается с каждый днем, и мы, в сущности, вернулись к временам самодержавия, к тем его моментам, когда единодержавный сатрап с кучкой своих клевретов из звездной палаты, как самодур, решал своей капризной прихотью все государственные дела и вопросы, при дворе царило тогда собственно напряженное смятение, волновалась челядь, суетливо бегали рабы и робко шептались по углам, озираясь по сторонам и боясь «вольнослушателей». Выковывались тайные интриги, трусливо обсуждались планы создания какого-нибудь влияния на сатрапа, чтобы спасти его от опасных глупостей и позорной компрометации. Двор переживал то минуты отчаяния, то надежд, но все же рабьи души должны были молчать, таить про себя свои думы, а немногие совестливые с ужасом предчувствовали грядущие беды.

Разве при новой «власти» не образовался уже двор со всеми романовскими его свойствами и качествами? Придворная челядь уже видит теперь ясно, во что выливается самодержавие, а все же боится открытых выступлений. Немногие смелые вышли в отставку из «совета народных комиссаров». Другие трусливо прячут свое отрицательное отношение к новому пролетарскому сатрапу формальной отставкой «при исполнении своих обязанностей». Осторожные голоса пробуют обуздать властителя и предложить ему вносить свои скоропалительные декреты в центральный исполнительный комитет или в совет рабочих и солдатских депутатов. Но, получив резкий отпор от сатрапов, и эти политические зайцы умолкают...

«День» оценивает «декрет о мире» г. Троцкого:

Когда господа Троцкие разослали свой «декрет о мире» державам—это было смешно. Когда он явился к английскому послу Бьюкенену с визитом, и тот его не принял, это было и того смешнее и дало бесценный материал для сатирика, который непременно придет, потому это не может не придти, раз его ожидает такое необъятное количество объектов его грядущей сатиры.

Но когда «совет народных комиссаров» за подписями г.г. Ленина и Крыленко возвещает свой радио-приказ—«всем», предписывающий полкам на фронте через своих уполномоченных вступить, каждый на свой пай, за ответственность данного полка, в переговоры с неприятелем о перемирии, то это уже не смешно.

Это—как немцы говорят—уже горько серьезно.

Здесь нет места для смеха, ибо здесь мы присутствуем при завершении акта предательского убийства России, совершенного над великой страной преступною шайкой.

Здесь мы видим печальный финал того гнусного предприятия, которого корни ведут свое начало задолго еще до февральского революционного переворота—таятся в темной ночи царистской реакции...

Здесь творится нечто непоправимое, что переделать не будет уже в силах никакая власть, которая придет на смену большевистской петроградской сатрапии.

Как нельзя вдохнуть жизнь в холодеющий труп, так невозможно уже будет внести зажигающую искру в мертвый пепел национальной обороны...

Надо дать себе, в самой деле, отчет, что означает этот радио приказ, летящий на фронт—усталый, голодный, «безначальный», разложившийся, жадно внимающий всему, что звучит, как мир, что соблазнительно манит домой.

Этот радио-приказ уничтожает последнюю сдержку. Он развязывает и без того готовую выйти из берегов бурлящую стихию и направит ее на тот несчастный тыл, который станет ее первою жертвой, который будет захлестнут ее проходящей волной.

Этот радио-приказ есть вместе с тем по существу и приказ о раскрытии ворот неприятелю—устранение последней, может быть, слабой и призрачной, но все же преграды для его вступления в страну, оставшейся беззащитной.

Нет более линии фронта, нет более и предела притязаниям правительства Вильгельма-Гинденбурга.

В той же газете читаем:

Богатые классы и их сторонники чинят всяческие препятствия новому советскому правительству. Это противодействие, оказывается, так чувствительно, что страна и армия стоят пред угрозой голодной смерти. Богатые классы в силах восстановить работу государственных и городских служащих, прекратить службу в банках, прервать железнодорожные и почтово-телеграфные сообщении и т. п.. Под «и т. п.» следует разуметь, очевидно, приостановку всей хозяйственной, экономической и финансовой жизни страны. Ленин обещал народу хлеб. А богатые классы и их прислужники могут сделать так, что подвоз продовольствия прекратится и начнет голодать столица, а за ней и армия.

Удивительную социальную революцию проделали господа большевики! Кто привык хоть несколько рассуждать, должен руками развести от удивления. То будто страна созрела для социализма, отменяется институт частной собственности на землю и на фабрики, национализируются банки и синдикаты, то элементарные функции хозяйства, продовольствие и транспорт находятся в прямой зависимости от расположения «кучки» капиталистов. Захотят—удача, не захотят—провал.

Мы привыкли всегда думать, что ко времени социальной революции рабочий класс явится главной творческой силой, способной и подготовленной к организации нового государственного устройства на началах социалистических и что буржуазия, выполнявшая стою историческую миссию, уже не сможет служить тормозом общественного переворота. А вот российская действительность учит нас иному. Несмотря на введение социализма, буржуазия не только притязает на роль командующего класса, но грозит спутать все социалистические чертежи Ленина и не намерена вовсе сдавать себя в архив. Мало того, пролетариат, предоставленный самому себе, беспомощен, бессилен, не обучен и не знает с какого конца начать обновление общества. И вместо социализма разыгрывает фарс...

В чем же дело? Не кроется ли объяснение в том, что произведенный большевиками переворот ничего общего с социальной революцией не имеет. «Штыкократия» не может заменить демократию.
Никого около штыкократии не оказалось.

Наука, искусство, литература, техника, опыт—все отшатнулось. Недаром диктаторы из военно-революционного комитета обвиняют «богатые классы и их прислужников». В категорию «прислужников» отнесена вся демократическая Россия, все сознательное и культурное, все, что может служить обществу и государству. И понятно, почему к услугам Ленина и Троцкого нет никого, даже просто грамотных людей.

Лучшая часть пролетариата, рабочая аристократия, не запятнала своих рук сотрудничанием с авантюристами.  За большевиками идет еще темная серая масса рабочего класса, возбужденная и наэлектризованная социальной ненавистью, но бесплодная в своих творческих порывах, бессильная поднять свое движение выше анархического бунта. И понятно, почему большевики не могут найти сознательных исполнителей новой власти. Они крикнули клич. На зов к ним придут авантюристы помельче, или, в лучшем случае, Молчалины, которым все равно кому служить, хотя бы собаке дворника, лишь бы ласкова была...

Ленин слишком поспешно обещал народу мир, землю и хлеб. Для того, чтобы выполнить обещание, мало заштопать государственную власть и запереть несколько министров в Петропавловскую крепость. Мало также объявить социальную революцию. Нужно ее осуществить в натуре провести. Чтобы разбить юнкеров, достаточно выставить батальон штыков, но чтобы одержать социальную победу над «богатыми классами и их прислужниками», нужно иметь, помимо всех прочих условий, еще свою армию работников, снаряженных, обученных, подготовленных к сложному делу общественного переустройства. А у Ленина—только одни штыки... И приходится манипулировать одним военным искусством. Аракчеевский социализм— и только!..

Можно террором заставить «богатые классы и их прислужников» подчиниться. Хорошо, если от них требуется только непротивление. Не мешайте, не стройте козней, мы сами, мы рабочие и беднейшие крестьяне, сами, мол, справимся с голодом и разрухой. А то ведь от «богатых классов и их прислужников» требуют большевики активного содействия, не за страх, а за совесть. Террор может вызвать только страх. Совести никак не прикажешь, а террор тут совершенно бессилен. А между тем,

«для борьбы с голодом самое тщательное исполнение всех работ в продовольственных учреждениях, на железных дорогах, на почве, в банках—безусловно необходимо».

Так справедливо пишут большевики. И для того, чтобы «богатые классы и их прислужники» тщательно исполняли все работы, им угрожают крутой расправой, реквизицией, конфискацией, голодной смертью по приговору, очевидно, военно-революционного суда.

Неблагополучно с социальной революцией. Совсем неблагополучно. А хлеб-то, ведь, обещан...

 

 

Еще по теме

 

 

Категория: Революция. 1917 год | Просмотров: 736 | Добавил: nik191 | Теги: обзор, 1917 г., печать, революция | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
» Календарь

» Block title

» Яндекс тИЦ

» Block title

» Block title

» Статистика

» Block title
users online


Copyright MyCorp © 2025
Бесплатный хостинг uCoz