О текущем моменте. Обзор печати (29 марта 1918 г.) - 4 Апреля 2018 - Дневник

„Наш Век" сравнивает „век нынешний" и „век минувший". В большой статье, не лишенной интереса, газета, сравнивая революционные Францию и Россию и реакционные Пруссию и нынешнюю Германию, спрашивает.

"Как это случилось, что Франция, объятая пламенем революции, сломавшая весь старый быт и по необычайно смелым чертежам воздвигавшая совершенно новый государственный и общественный строй,—как это случилось, что она в то же время нашла в себе силы послать к границам великую армию, которая не только отразила все покушения на ее свободу, но в триумфальном шествии прошла по Европе и заставила надменные головы немецких королей покорно склониться перед фригийскою шапкою и подписать позорный несчастный мир?"

„Наш Век“ объясняет это патриотизмом, но в скобках добавляет, что „слово патриот и слово революционер были тогда синонимами". Газета очень кстати приводит слово Дантона.

„Объявим всему миру, что мы будем иметь столько ружей и пушек, сколько у нас трудящихся. Пусть республика даст каждому гражданину ружье и скажет ему, что нет вещи более священной, чем ружье и что скорее теряют жизнь, чем ружье. Отечество в опасности может нуждаться только в ружьях, но не в людях".

„Для уничтожения наших врагов— говорит тот же Дантон—нам нужны французы, а Франция полна ими. Хотите ли вы быть свободными гражданами? Если нет то погибнем".

Переходя к оценке тогдашнего положения Пруссии, „Наш Век“ продолжает:

"Жалкой зрелище являла тогдашняя Пруссия и ее правители. Население лишено было патриотических действенных чувств. Часть его была настроена пораженчески, большая же часть вообще никогда не задумывалась над политическими и государственными вопросами, и чувство патриотизма в нем еще не пробудилось. А немецкие правители пуще всего дрожали за свои троны, и подобострастно ползали перед Наполеоном, оказывая ему всяческие почести.

Раболепствуя перед Наполеоном, немецкие короли жестоко враждовали между собою и стремились каждый для себя урвать побольше власти и земли. Пруссия, разбитая Наполеоном и презрительно третируемая им, вынуждена была покорно и позорно подписывать все, что он ей приказывал. Она дошла до позорного Тильзитского мира вычеркнувшего ее из списка живых великих государств. Ее армия была разгромлена, ее города заняты, ее политическая самостоятельность упразднена и солдаты превращены в наемников, обязанных служить и прислуживать Наполеону."

„Пруссия дошла до самого дна государственного падения. Дальше оставалась лишь государственная смерть".

Казалось, что с подписанием Тильзитского мира Пруссия подписала себе смертный приговор, но.

"Невыносимый, позорный Тильзитский мир точно раскаленным железом излечил немецкий народ от расслабленного паралитичного состояния.

Вся Германия покрывается гимнастическими обществами, которые усердно и успешно насаждал популярный патриот Яи.

В университетских городах студенчество яростно проповедовало возвращение к „тевтонской" жизни. Пушки наполеоновской армии впервые пробудили в немецком народе чувство патриотизма и заставили немецкую интеллигенцию спуститься с философического космополитического неба на грешную патриотическую землю."

Все это справедливо, но заставят ли пушки Гинденбурга нашу интеллигенцию пойти к народу? Люди, считающие себя „солью русской земли",—понесут ли они этой земле свои знании, опыты и культурныя традиции. Помогут ли они народу в его великом деле?

Если читать „День“ то трудовому народу придется оставить надежду на помощь „культуртретеров", ибо этот орган социалистической мысли зовет... „К союзникам и капитализму!" Ретивый Потресов так и рубит с плеча.

"Но что же делать? Где сила остановит процесс разложения страны? Что могло бы еще оздоровить Россию? Нет этой силы! Нет исцеляющаго средства!

Неправда, оно есть! Неправда—эта сила имеется!

И эта национальная задача—бедную, нищую, отсталую Россию сделать Россией богатой! Поднять ее производительные силы! Наладить, дисциплинировать, упорядочить аппарат ее жизни, как государственной, так и частной хозяйственной!

Надо строить капиталистическую Россию. Надо капитализмом ломить страну, погубившую себя своею хозяйственной отсталостью...
Можно и должно конечно в эту капиталистическую машину ввести регулятив государственного вмешательства и государственной нормировки, но этот регулятив не меняет существа, остающегося частнохозяйственною предприимчивостью.

Пусть не думает, однако, читатель, что мы зовем к давно и справедливо осмеянной социалистами всех стран гармонии труда и капитала. Гармония это—вздор. Труд и капитал останутся, разумеется, каждый на своем боевом посту, охраняя свои интересы.

Мы призываем их не к гармонии, а к тому, чтобы труд и капитал не забывали, что при всем своем обоюдном антагонизме у них есть и общий коренной интерес — развитие страны, без которого они оба пропали. Вот этому-то развитию страны они и должны принести в жертву свои групповые, свои особые тенденции.

На очереди—национальное дело концентрации труда и борьбы. На очереди — капиталистическое развитие России.
За общенациональную работу! Спасение возможно! Спасение впереди! Оно зависит от нас самих: от ясности нашего сознания, от правильности нами поставленных целей, от напряжения нашей воли."

Вся статья ретивого Потресова, которого точно спустил с цепи наш капитализм, полна „капиталистических фраз". Сразу видно, что интересы „частнохозяйственного предприятия" соблюдаются не за страх, а за совесть! И хватает же наглости этим господам прикрываться „органом социалистической мысли!".

„Дело Народа" продолжает, конечно, атаковать большевиков, обвинять их во всех несчастьях, обрушившихся на Россию. Но самый главный, самый страшный грех — это, конечно роспуск Учредительного Собрания.

Много преступлений (каково!), говорит орган правых эсеров:

"против страны и революции числится за нашими правящими партиями. И кровавый синодик растет с каждым днем, и жуткие призраки снова, как и в былое время, заполоняют нашу жизнь (ах, как страшно!).

Но среди всех преступлений есть одно, упоминание о котором непременно разнуздывает (?) гнев и ярость большевиков, это разгром Учр. Собр."

Заметьте—не роспуск и не разгон, а сразу разгром! Уж не Виктор ли Чернов говорит таким министерским языком? Напрасно только "Дело Народа" говорит, что большевики „все еще боятся Учр. Собр." Нет, нам бояться нечего, а тем более вас. Вот уж, воистину, кто не страшен!

В ответ „Новому лучу", на его обвинение, что большевики своей политикой предлагают путь бонапартизму, „Известия Петроградскаго Совета Р. и С. Депутатов" говорят:

"Кто же подготовляет водворение бонапартистской диктатуры на Руси?

Не вы ли, господа меньшевики и правые эсеры?

И ведь вы не можете отговариваться даже неведением,— вы прекрасно понимаете, что вы делаете.

Вы каждый день твердите о том, что на развалинах Советской республики восторжествует самая доподлинная контрреволюция —и с усердием, достойным лучшей участи, призывают массы к свержению рабоче-крестьянской власти!

И вы делаете ваше злое дело сознательно, — недаром вы выкидываете лозунги „назад к капитализму", недаром вы требуете полновластия хозяев на фабриках и заводах,—вы не можете не знать, что восстановление капитализма в народном хозяйстве страны немыслимо без реставрации политической диктатуры капитала в стране.

Верные слуги капитала, вы творите его дело, вы планомерно и сознательно работаете на него, и пролетарские массы вас оценят!"

Неужели вы все еще надеетесь та то, что Учредительное Собрание поставит вас у власти вместе с делонародцами и новожизненцами? Какая наивность! Ведь совсем недавно в московской буржуазной газете писалось, что на переход власти от Советов к меньшевикам, правым с.-р. и другим „социалистам".

"Нет никаких шансов. Свержение большевиков-коммунистов возможно только после разгона Советов и разрушения „Советской" власти, а разгон Советов есть разгром демократии. На развалинах Республики Советов останется очень мало места для Учредительного Собрания и ровно столько камней, сколько нужно для реставрации Романовых. Республика Советов или монархия! Третьего не дано нам в данный момент".