Обзор печати

Любит "Новый Луч" говорить „страшные" слова, любит „пугать" большевиков. Ничего не жалеет меньшевистская газета, чтобы побольнее укусить „большевиков", чтобы посильнее „лягнуть".

"Увы, теперь и Ленин не может не признать, что внешняя политика большевиков и позорная, предательская капитуляция в Бресте со всеми ее последствиями лишь до последней степени усилили националистические элементы во всей пролетарской Европе и надолго разрушили надежды на воссоздание Интернационала. А внутренняя политика большевиков и та кошмарная картина, которую представляет из себя „коммунистическая советская республика", может только внушить отвращение к революция и дискредитировать в широких массах Европы самую идею социализма...

Все ужасы введенной ими опричнины, разгром всех демократических учреждений, всех завоеваний февральской революции, безумную гражданскую войну, массовые убийства без суда и следствия безоружных людей,—все это большевики считали пустяками в сравнении с великими целями социализма."

А дальше—еще страшнее: Дальше меньшевистские моськи готовы сами себя укусить от злобы.

„Республика для бедных" есть на самом деле новый хищнический, кулацкий, грабительский бонапартизм, при котором под видом „советской власти“, в процессе всероссийского грабежа и дележки, складывается новая мелкая буржуазия, жадная и жестокая, а „бедным", т. е., главным образом, пролетариату, эта „республика" дает лишь массовую безработицу, голод и... расстрелы за проявления непокорства."

Это пишет К. Горев. Боже мой, и даст же судьба такой талант человеку: что ни слово, то злоба, гнев, громы и молнии, яд, пена, ненависть и т. п. принадлежности „трагического репертуара". И лает, и кусает, и беснуется—и все это проделывается на протяжение каких-нибудь пятнадцати строчек! Хорошо ругаются новолучисты, мастерски „путают и угрожают", и нам все же не страшно!
Ай, моська, знать она сильна!..

„Наш Век“, разбираясь в последнем германском ультиматуме, говорит:

"Сейчас в Гельсингфорсе идет спешная работа по разоружению судов Балтийского флота. Статья 5-я Брестского мира обязывает Россию перевести свои военные суда в русские порты, либо их немедленно разоружить. Согласно ст. 6-й, финляндские порты должны быть очищены от русского флота, при чем, пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды. Таким образом, ультимативные требования, предъявленные к России германским министерством иностранных дел и адмиралом, командующим германской эскадрой, имеют свое юридическое основание в тексте мирного договора. Если бы эти требования были предметом обсуждения и полюбовного соглашения, им, может быть, удалось бы придать технически более приемлемую и политически менее обидную для России форму."

— „Контрреволюция поднимает свою голову"!—кричит „Буревестник".

"Со всех нор развалившейся культуры вылезают слепые крысы науки и пугливые зайцы буржуазного искусства.
Впереди них и сзади них борзые буржуазной прессы.
Борзые перемешались с зайцами, заячьи душонки и борзыя ножонки...
Лай, вой, визг до глухоты. Содом.
А над всем этим еще смрад, смрад до удушения.
Это зловоние церкви... кадят-гадят...
И все окутывается туманом суеверия, суенаучия, лжекультуры и лжеискусства.
Сологубы, Горькие и священники Введенские. Академики и митрополиты.
Орден Восточной Звезды и Орден Западной тьмы: „культура и свобода".
Союз деятелей искусства и союз деятелей биржи... Армия спасения и армия варения... сладкие божки и сладкие пирожки...
Одурение идет рука об руку с одурманиванием. Пошлость веков рука об руку с глупостью веков."

По поводу нападок буржуазной и псевдо-социалистической печати на солдат, торгующих днем папиросами, а вечером посещающий "танцульки",- по поводу якобы царящего разврата в среде пролетариата „Буревестник" справедливо замечает, что это ложь и что вы не имеете права указывать на „низы" пальцем.

"Вы говорите: культура, культура, культура!

Но нас не обманете. Мы знаем вашу культуру: ваша культура это салон и флирт. Храм вашего искусства это кафешантан. И что вы так ужаснулись? Это вы собственный милый облик узрели, это ваше собственное изображение гуляет ныне в „испорченных" низах.
Чего же вы беснуетесь, лжежрицы искусства!

Кладите вы руку на сердце и говорите: вы ли менее жадны, менее продажны?

Скажите, не у милой ли вашему сердцу буржуазии поучились эти субъекты, эти обуржуазившиеся пролетарии.
Почему то, что так дорого и мило вам у себя и у буржуазии, так страшно и противно вам у пролетариата.
Не усмотрели ли вы и в этом посягательство на ваши привилегии и монополии. Монополия разврата, монополия кутежа, монополия разбоя (война), монополия грабежа (спекуляция)— воистину самые исконные привилегии буржуазии."

Даже после того, как „дорогие союзнички" высадили во Владивостоке десант и намереваются ударить в тыл советской республике; даже и теперь, когда уже ни у кого не может быть двух мнений по поводу этого разбойничьего нападения, даже и теперь наши „социалисты" продолжают звать к тесному единению с „дорогими"...

„Орган социалистической мысли „Новый День" говорит, например:

"У советской власти было два выхода: или соглашение с союзниками, даже после Бреста, для подготовки к будущей борьбе с Германией, или разрыв с союзниками и тем самым фатально—союз с Германией."

Во Владивостоке высадились японцы, англичане, итальянцы и даже сербы, и „Новый День" замечает:

"По отношению к странам, которые сохраняют свою великодержавность, независимость и самостоятельность в международном общении, которые не нарушают чужих прав и выполняют свои обязательства, таких мер обычно предпринимается, и пять месяцев тому назад никто, не только из союзников, но и из врагов России не позволил бы себе такого обращения с нашей страной.

Что же думает теперь предпринимать наша советская власть для защиты России? В течение всего времени, как только выяснилась капитуляция перед Германией, у советской власти был один только выход в интересах России: прочное сближение с союзниками, укрепление союза с ними, использование не прекратившейся на Западе войны для собственной борьбы с Германией."

Ленин только еще намекнул, что нам, быть может, придется объявить новую войну, но уже Японии, а газета уже серьезно забеспокоилась, как бы „дорогих союзников" встретили в Сибири не с хлебом-солью, а штыками и пулеметами.

"Почему война с Германией признавалась империалистической со стороны России, почему эту войну нужно было прекратить, а с Японией воевать можно и крайне необходимо? Разве японский империализм представляет советской республике большую угрозу, чем империализм германский? Разве потеря Прибалтики, Литвы, Польши, Бессарабии наносит России меньший удар, чем те неизвестные потери, с которыми, может быть, окажется связанным для России выступление союзников на Д. Востоке?"

На обвинения делонародцев в „овидиевых превращениях"—Суханов дает в „Новой  Жизни" не только свой личный ответ, но и попутно разъясняет „позицию" „Новой Жизни“.    

"С самых первых дней своего появления на свет „Новая Жизнь" отстаивала ту программу, какую она считала непреложной программой революции—программу мира, земли и регулирования промышленности. И мы считали, что она может быть осуществлена только „одним фронтом всей демократии". Было время, когда под теми же лозунгами выступали большевики, а правая демократия противодействовала их осуществлению своей поддержкой „коалиционной" политики. И мы тогда боролись против групп, близких „Делу Народа", за единый фронт демократии, во избежание прорыва революционного фронта большевистской стихией. Прорыв все же оказался неизбежным, большевистская катастрофа наступила—не в результате злонамеренной „проповеди", как думает обыватель, а в результате бессилия стоявших у власти групп осуществить без единого демократического фронта непреложную программу революции.

Когда катастрофа наступила, мы продолжали борьбу за единый фронт, против новой большевистской власти, которая одними своими силами и своими погромно-анархическими методами была так же не в состоянии выполнить требования данного исторического периода."

Неправда ли, какой достойный ответ дает Суханов, и какая „всегда оппозиционная" позиция у новожизненцев?! Критиковать тех и других, стрелять налево и направо—какая удобная позиция! А дальше еще лучше! Ну, совсем бесподобны эти высокоумнейшие публицисты из „Новой Жизни"!

"Вот если бы „Новая Жизнь" затвердила раз навсегда, что оборонцы и соглашатели есть продажные слуги буржуазии, или повторяла бы при всяком случае, что большевики есть немецкие агенты и враги рода человеческого.—вот тогда всякий обыватель признал бы полную „последовательность" газеты и „выдержанность" ее позиции. Бей всегда по соглашателям, правы они или виноваты, грозит ли от них опасность революции или они сами уже пали жертвой собственной близорукости. Или лупи всегда по большевикам, сидят ли они по тюрьмам или по дворцам, и взваливай на них и их собственные и чужие преступления.

Вот это позиция! Вот это обыватель понимает и одобряет!.. Но если обстоятельства меняются до кадрили между обитателями Петропавловки и Зимнего дворца включительно; если в различные периоды революции опасность ей грозит с диаметрально противоположных концов; если одну и ту же классовую пролетарскую позицию приходится защищать то от „соглашателей", выдающих ее целиком контрреволюции, то от анархо-пугачевщины, ликвидирующей все основы пролетарского движения на потребу той же контрреволюции, — вот тут уж обывателю не разглядеть ничего, кроме „овидиевых превращений". Весь мир перевернулся вокруг обывателя, все события стали на голову, поистине овидиевы превращения произошли с Россией за революционный год,—но мудрый обыватель решительно ничего не в состоянии выжать из себя, кроме нескольких фраз трафаретной пошлятины, наизусть заученной десять месяцев назад."

"Дело Народа", говоря об „овидиевых превращениях“ не только Суханова, но и всей позиции „Новой Жизни" хотела сказать, что „орган интернационалистов" служит—и нашим и вашим.

—„Ничего подобнаго"!— гордо отвечает Суханов.—Мы—не вашим, и не нашим!

Совершенно верно: Вы не вашим и не нашим, вы—сами себе! Эта позиция выгоднее, не правла ли т. Суханов?

Рабочая и крестьянская Красная Армия и Флот 1918, №58 (103) (11 апр.)

Иванушка дурачок на монументе

Национальный герой русских сказок Иванушка дурачок имел два странные качества. Он любил рядиться в красный цвет, который ему был совсем не к лицу. Нарядившись же, если ему случалось попасть на похороны, он пел там— «Исайя ликуй», а на свадьбах—«Со святыми упокой».

Теперь же у Иванушки явилось новое амплуа: писать юбилейные статьи в «Красной Газете».

Настал шестой месяц советской власти. Иванушка тотчас поплевал на перо, зарделся весь, почуяв трупный запах, и затянул подблюдную песню:

— «Пять месяцев—срок небольшой, но сделано за это время в области социальных  и политических, реформ, столько, сколько не делали и в столетия.

Народ политически окончательно свободен. Земля перешла в его руки через советы, он управляет страной—без буржуазии и соглашателей.

Много сделало, но осталось сделать еще больше. Осталось сделать Россию не только свободной, но и богатой, экономически сильной; надо справиться с разрухой, безработицей, создать сильную красную Армию и, наконец, принять бой с мировой буржуазией».

Браво, Иванушка! Монумент ему, неунывающему!

Немедленно монумент Иванушке, герою октябрьской революции,—и грандиозный! Пьедесталом послужат разрушенныя надежды революционной России на освобождение от рабства и нищеты. Барельефами—кости казненных. Гирляндами—кровь и слезы замученных. Между ними протянется лентой картина похорон свободы, равенства и братства и в ее центре—Иванушка с «Красной Газетой» в руках, пляшущий канкан.

А сверху, на самом шпиле, что город на горе, дабы всем виден был, старший брат Иванушки — Кровавый Шут в колпаке из бумажных декретов.

Дело народа 1918, № 016 (11 апр. (29 марта)).

Еще по теме