Чудо

Успех октябрьской революции был неожидан для самих большевиков: большинство видных членов партии, в том числе почти весь центральный комитет был против октябрьского выступления, считая, что большевики не смогут удержать свою власть. И только благодаря, настойчивости Ленина и Троцкого произошло октябрьское выступление.

И с первых дней революции схема была готова. Капитализм изжил себя. Мировая война ярко обнаружила всю несостоятельность капиталистического строя. Россия первая сбросила цепи капитализма, но мировой пожар, только начавшийся в России, неизбежно перебросится за границу:

Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем.

И Ленин и другие большевики доказывали, что Россия, как социалистическая страна не сможет существовать, если социалистический строй не распространится и на западе. И вся политика заключалась в поддержании социализма в России, пока не придет на помощь иностранный пролетариат, справившийся со своими «внутренними врагами».

Но вместо ожидаемого со дня на день известия о провозглашении в западной Европе советского строя и о превращении Европы в «соединенные советские штаты» с Лениным в качестве президента», приходили известия прямо противоположного характера.

Ставка на мировую революцию оказалась битой. Международный пролетариат, охотно поддерживающий большевиков в вынесении длинных резолюций сочувствия советскому строю, оказался непригодным для борьбы со своими «внутренними классовыми врагами». И сами большевики должны были, наконец, признать, что в их политические расчеты, как выразился Ленин па последнем коммунистическом съезде, «нельзя включить скорую победу мировой революции», ибо «международное положение определяется чрезвычайно медленным развитием революционного движения во всем свете».

Это поражение было не только поражением внешней политики, но и поражением внутренней, так как большевики, конечно, отлично понимали, что социализм, введенный ими, ничего общего с настоящим социализмом не имеет. И они рассчитывали в особенности на Германию, что немцы «научать их, как вводить социализм». Но немцы не проявили желания дать наглядные уроки практики социализма.

Катастрофическое состояние России заставило большевиков, и в особенности Ленина, заняться выяснением «причин настоящей катастрофы». И Ленин со свойственной ему прямолинейностью объясняет, каким образом, советская впасть держалась и до сих пор держится.

«Советской власти помогало чудо... Чудо — октябрьский переворот, чудо — июльская война, чудо — трехлетняя выносливость русского мужика и рабочего»...

Но это новое «чудо» дорого обошлось и обходится русскому народу.

С. П. Б.

***

Первый опыт

Берлин, 22 марта.

Наши друзья — противники неоднократно упрекая нас в слепоте, в нежелании прямо смотреть в глаза событиям, происходившим в Кронштадте и во всей России, усердно приглашают нас сбросить шоры, сойти с «доктринерской» точки зрения на революцию и — прозреть.

Они надеются, что если не их — несколько раздраженные и более резкие, чем убедительные — доводы, то сами события сделают нас такими же зрячими, какими они сейчас являются и всегда были — по крайней мере в собственных глазах. Если сейчас перечесть те столь недавние и — увы! — уже столь устаревшие статьи, которые они писали во славу «третьей революции», поднятой кронштадтскими матросами, то можно ясно расслышать торжествующие ноты: это движение должно было — в числе других своих достижений подтвердить и правильность новых оценок, новой тактики.

Уже спешили делать соответствующие выводы и гневались на нас, когда мы вносили в эти «выводы» наши оговорки, в которых мы не могли — да и не хотели — скрыть нашего скептического отношения к их революционному энтузиазму и к его источнику. Поживем — увидим, говорили нам, заранее и над нами бескровную победу...

Нам приходится покаяться: когда началось кронштадтское восстание, мы не сочли возможным выдвинуть все те — простые, очевидные — логические доводы, которые отчасти мешали нам разделять восторженный оптимизм наших парижских друзей в отношении возможных результатов этого движения, отчасти подсказывали недоверие к его идейной осмысленности.

В стремлении всеми силами и доступными нам средствами содействовать попытке свержения власти насильников, мы призывали к полной и безусловной поддержке этой попытки, поддержке моральной и материальной.

Наши «оговорки» были в самом деле до щепетильности осторожны. И мы не хотели подражать нашим противникам, признающим лишь один путь: освобождение слева, и во имя этого единого пути и лозунга действительно закрывающим глаза на все другие реальные возможности, отрицающим их, готовым их фактически устранить, лишь бы пошло по ихнему...

О, конечно, — если бы оказалось, что кронштадтское движение и вызванные им местные восстания по всей России опровергают наше убеждение в невозможности победы над большевиками и приступа к восстановлению России без наличности организованной силы, выполняющей государственную задачу, -  если бы это случилось, мы бы с радостью и без всяких оговорок признали свою неправоту. Но этого не случилось. И мы, к несчастью, обречены, по-видимому, еще надолго оставаться слепыми в глазах наших зрячих оппонентов.

Пусть будет так. Все же — не захотят ли они, в те дни тяжелого разочарования, которое нельзя облегчить даже такими могущественными средствами, как резолюции исполнительной комиссии членов Учр. Собр., — не захотят ли еще раз пересмотреть пути, которые указуются новой тактикой, сознательно исключающей всякие другие?

Не подумают ли они над тем, какие выводы можно и следует сделать из помещенного в органе этой новой тактики письма за подписью «эс-эр»? Если так смертельно устал народ, есть ли надежда поднять его в массе и «реализовать» ту «третью силу» — враждебную к красным палачам и... белым генералам — о которой с обычной свойственной ему напыщенностью писал г. Керенский, предвещая ее на страницах «Воли России»?

А допустив, что так может пойти история наша, не задумаются ли над последствиями неминуемой анархизации всей страны? Быть может, в спокойных редакционных кабинетах Зап. Европы настолько утрачивается сознание русской действительности, что благодушная мысль начинает рисовать спокойное и правильное переизбрание по четыреххвостке «советов» по всей России и преобладание в них «умеренных социалистов» типа уважаемых союзников кадетских, гг. Авксентьева, Руднева, Фундаминского, а затем — Учредительное Собрание и новая умеренно-социалистическая власть...

Полно, так-ли? Мы даже не хотим говорить: поживем — увидим. Мы думаем, что кое что уже можно было увидеть и за минувшие трагические дни. И если мы «доктринеры» в нашем скептицизме, то все же такое доктринерство менее опасно, чем упорное глядение сквозь розовые очки на мрачные и безотрадные картины русского бунтарства «разделившегося на ся» и оставшегося по существу самим собой лишенным творческих идей и неспособным к государственному созиданию.

***

Красноармейские бунты

Кишиневское «Слово» приводит следующие данные о последних волнениях красноармейских частей на юге сов. России.

В Одессе

В Одессе 8 марта, в казармах, на Среднем фонтане, в лагере, где помещены арестованные красноармейцы-дезертиры, подлежащие суду, вспыхнули беспорядки. К восставшим присоединилось свыше 600 человек штатских, содержащихся в том же лагере за попытку избегнуть отбытия трудовой повинности.

Забрав у стражи оружие, восставшие убили коменданта лагеря Розова и 16 коммунистов из состава стражи лагеря.

Много арестованных в лагере выпущены восставшими и разбежались по городу.

К вечеру того дня вся местность, начиная от Куликова поля, и все побережье объявлено на осадном положении.

В тот же вечер были сделаны попытки нападения на многие советские учреждения Одессы.

В Одессе бастуют следующие заводы: Боханова (кожевенный— 400 человек), Люлько (200 челов.), трамвай Гена (500 чел.).

В Умани

7 марта в Умани, в казармах красноармейцев, на почве неполучения полного пайка, возникли беспорядки среди красноармейцев. Был убит военный комиссар гарнизона Болдухов и заведующий военным политотделом Елисеев.

К вечеру, к восставшим красноармейцам примкнули рабочие сахарного завода, расположенного недалеко от Умани, в количестве 300 чел. и разграбили продовольственные склады и оружейный арсенал и расстреляли многих коммунистов. На второй день возник еврейский погром.

На третий день из Бирзулы прибыл карательный отряд из 250 китайцев, и между восставшими и отрядом возникло сражение, давшее в результате много убитых с обеих сторон.

Железнодорожный путь от Умани до Жмеринки разобран.

Руль. - Берлин, 1921 № 106, 23 (10) марта