Нота о „южной армии“ - 2 Октября 2018 - Дневник

В различных городах нынешней Украины и других центра германской оккупации продолжается вербовка в члены, так называемой, „южной армии", которая достигает теперь уже 20 тыс. человек.

В газете „Голос Киева", от 18 с. м., напечатано следующее письмо в редакцию:

"Десятый эшелон южной армии благополучно прибыл на место назначения. Шлем привет родным и знакомым.

Полковник Федоров».

Главное вербовочное бюро для этой армии находится в Киеве, в гостинице Гладенюка, по Фундуклеевской улице. По сведениям, „южная армия” имеет свои штабы в различных других центрах, как-то: в Одессе, Пскове, Минске, Харькове, Гомеле, Житомире, Ровно, Каменец-Подольске. В настоящее время для этой армии формируется пять броневых поездов, находящихся пока в Одессе, а штабы их находятся в Киеве.

Сформировавшиеся штабы отправляются в распоряжение генерала Семенова, которого ген. Краснов недавно назначил губернатором занятой части Воронежской губернии. Главное интендантское управление этой армии формируется в Киеве. Далее, из заслуживающих полного доверия источников поступают сведения, будто из Крыма в Минск прибыли бывший офицеры русской армии с поручениями бывшего великого князя Николая Николаевича Романова с целью агитации и вербовки добровольцев в упомянутую „южную армию". В Минске канцелярия этой вербовочной комиссии помещается по Подгорной улице.

В секретном приказе по „южной армии", между прочим, говорится следующее:

„Цель армии - борьба против большевиков, — свержение Советской власти и восстановление монархии в России. Вопрос о той или иной форме монархического правления должен решиться после благополучного исхода борьбы.

Южная армия составляет корпус, во главе его поставлен генерал Семенов, являющийся ответственным перед Советом спасения России. В распоряжение генерала Семенова отправляются все формирующиеся эшелоны. Армия содержится на средства, взятые заимообразно от лиц из Совета спасения России, коим и будут возвращены. Заместителем генерала Семенова назначается генерал Липовцев, бывший командир 123 армейского корпуса".

Если все эти факты верны,— а как сказано, они получены из самых достоверных источников,—то формирование этой армии, имеющий свои вербовочные бюро совершенно открыто в городах, находящихся на Украине и в зоне германской оккупации, как и снабжение ее, точно также открыто производимое на той же территории, не могут происходить без ведома и, быть может, молчаливого согласия германских властей.

В данном случае это согласие является поддержкой. А поддержка германскими властями армии, имеющей своей целью свержение нынешнего правительства Российской Республики, явилось бы не только актом величайшего недружелюбия в отношении Рабоче-Крестьянского правительства, с которым императорское правительство заключило мирный договор, в первой главе которого заявляется о решимости обеих сторон жить „впредь в мире и дружбе", что было бы резким нарушением только что ратифицированного добавочного договора, ст. IV которого гласит:

„Поскольку в мирном договоре или в этом добавочном договоре не поставлено иного, Германия никоим образом не будет вмешиваться в отношения между Российским государством и его отдельными областями и, следовательно, она в особенности не будет и вызывать, или поддерживать образование самостоятельных государственных организмов в этих областях".

Поддержка "южной армии" и даже молчаливое терпимое отношение к ней постольку является прямым нарушением этой статьи добавочного договора, поскольку стоящий во главе этой армии генерал Семенов является ставленником генерала Краснова, объявившего себя во главе правительства так называемой Донской Республики, стремящегося к отделению от России и самостоятельности и, поскольку формируемые отряды „южной армии" отправляются на поддержку мятежных войск мятежного и самозванного правительства генерала Краснова.

Состоянию «мира и дружбы» резко противоречит терпимое даже отношение германских оккупационных властей к формированию в области оккупации армии, открыто ставящей своей главной задачей низвержение нынешнего правительства Российской Республики, т. е. того правительства, с которым именно Германия постановила жить в мире и дружбе.

Еще большим несоответствием является это, если принять во внимание, что при строгости германских законов в областях оккупации и на Украине даже само передвижение не только целых воинских отрядов, но и отдельных лиц не могло бы иметь места помимо прямого разрешения подлежащих германских властей и что таким образом это терпимое отношение к врагам Советского правительства, с которым императорское правительство находится в мирно-договорных отношениях, превращаются в открытую поддержку и помощь смертельным врагам Советской России.

То же несоответствующее решимости жить „в мире и дружбе" отношение проявляется и в терпимом отношении к агитации, ведущейся из Киева против Рабоче-Крестьянского Правительства. Не говоря уже о том, что агитация эта построена почти исключительно на несоответствующих действительности фактах, в высшей степени удивительным является то, что императорское правительство, усматривавшее акты недружелюбия в отношении Германии в выражениях симпатии к забастовкам на украинской территории со стороны отдельных российских граждан и отдельных российских газет и неоднократно резко протестовавшее против этого, видя в этом даже нарушение статьи второй брестского договора,—не оказало никакого воздействия и не усмотрело никакого правонарушения в агитационных воззваниях уже не частных лиц, а всего украинского правительства, обращенных ко „всему цивилизованному миру“ и выпущенных против рабоче-крестьянского правительства по поводу никогда не имевших места на территории Советской Республики массовых расстрелов невинных людей и арестов высших священнослужителей, как патриарх Тихон, никем, никогда не бывший арестованным.

Когда люди, расстреливавшие на улицах Киева и других городов Украины только по одному признаку: мозолистым рукам, и таким образом расправившиеся с тысячами своих врагов, люди, подавляющие теперь крестьянское восстание на Украине с неслыханной жестокостью, на весь мир вопят о „большевистских запретах", имеющих место только в их собственной фантазии, а императорское правительство на это нисколько не реагирует, в то же самое время, обращаясь с нотами протеста к Советскому правительству по поводу каждого факта выражения симпатии к украинскмм рабочим и крестьянам даже со стороны отдельных лиц и отдельных газет— то это ни в коем случае не может в душе русского народа укрепить уверенность в том, что императорское правительство стремится к упрочению состояния мира и дружбы между Россией и Германией.

Глубоко убежденное, что, императорское правительство, в полном согласии с Рабоче-Крестьянским, не считает такого положения соответствующим интересам как русского, так и германского народов. — Рабоче-Крестьянское правительство вполне уверено, что императорское правительство расследует все указанные случаи недружелюбных в отношении России действий и в случае их подтверждения примет все меры, чтобы подобные факты более не повторялись.

Сообщая об этом вашему превосходительству, я, в ожидании скорого ответа, пользуюсь случаем, чтобы возобновить уверения моего глубочайшего уважения.

А. Иоффе.

Северная коммуна 1918 № 118, 1 октября