По материалам периодической печати за 1917 год.
Символическая хлеб-соль
Много надежд возлагалось на нового монарха представителями общественной России в первые дни вступления на престол Николая II. В ряде адресов, обращенных к государю за первые два месяца его царствования, почти все земства высказались о неотложности коренных реформ во всем строе русской жизни.
Конечно, тогда еще ни одно из них не могло заикнуться о форме правления, не упоминало о полном народном представительстве, ни, тем более, об учредительном собрании. Тем не менее, сделанные выступления возбудили живейшую тревогу в чиновничестве, против которого они были отчасти направлены, и последнее не преминуло принять соответствующие меры.
К 17-му января 1895 года, когда должен был состояться прием Николаем депутаций от дворянства, земств, городов и казачьих войск, царя успели убедить, что на его власть готовится покушение какими-то крамольниками.
Все собрались в большом зале Аничковского дворца. Среди делегаций находились и представители тверского земства.
Тверь издавна славилась прогрессивностью своих органов самоуправления, унаследовавших традиции деятелей эпохи освобождения крестьян, состав же ее губернского собрания в ту пору отличался исключительным обилием умственных и интеллигентных сил, вследствие чего и к высказываемым ими мнениям прислушивались во всех земских кругах России. Недаром на резолюции Николая II на адресе тверского земства красовалась отметка государя:
«Крайне недоволен выходкой 36 гласных».
По этой же самой причине на будирующей Твери решено было показать всю силу верховной власти, уязвленной в самолюбии, и ряд репрессий обрушился на злополучных авторов и попустителей тверского адреса, дерзнувших заикнуться о необходимости реформ. В административном порядке были лишены политических прав многие деятели земства, в том числе и известный впоследствии депутат и обличитель старого русского строя. Ф. И. Родичев.
Интересен символический случай, имевший место с тверской депутацией на том же приеме 17-го января 1895 года. Делегат, державший массивное блюдо, на котором покоился традиционный каравай черного хлеба с врезанной в него золотой солонкой, выпустил подношение из рук в момент передачи царю. Блюдо покатилось ребром по скользкому паркету. Николай инстинктивно бросился поднимать блюдо. Соль просыпалась к ногам царя, хлеб опрокинулся.
Примета не обманула...
В своей ответной речи, кстати плохо выученной наизусть, царь торжественно провозгласил фразы, ставшие потом нарицательными:
«Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы свои благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный родитель».
В ту пору прием во дворце и участь тверского земства комментировались лишь, как показатели «бессмысленности мечтаний» о прогрессизме Николаи II, его недалекого ума и неумения разбираться в событиях и людях. Впоследствии к этим наблюдениям над духовным обликом царя прибавлялись еще черты жестокости, сухости сердца и, рядом с ними, как странные психические контрасты, детская наивность, вера в обряды, чудеса, спиритические предсказания и т. п.
Во всяком случае, выступление 17-го января 1895 года с известной речью можно считать первым шагом Николая по наклонной плоскости, по которой он продолжал катиться, все ниже и ниже спускаясь во мнении своих подданных и всего цивилизованнаго мира, вплоть до полного погружения его в пропасть в недавние дни мартовской революции.
Николай II и придворная камарилья
В вышедшей апрельской книжке «Голоса Минувшего» приведено немало интересных материалов, касающихся личности бывшего царя, его жены и окружающей их камарильи.
Возьмем, например, период между 1-й и 2-й Думами. Ни правительство, ни Николай не считали своего положения прочным.
«В Петрограде, не шутя, готовились к бегству в случае всеобщего восстания, и на рейде долго спустя после 8 июля все еще болталась какая-то флотилия не русского происхождения и службы. Атмосфера двора не могла быть веселой, как и всегда, впрочем, и в ней трудно было зарождаться трезвым и продуманным государственным актам. В этот момент Столыпиным была сделана попытка заручиться согласием нескольких общественных деятелей войти в состав его кабинета. Хотя ясно было, что царь не пойдет ни на какие уступки, но для вида Николай принял Н. Львова.
«Львов был потрясен аудиенцией. Я ожидал, говорит он, увидеть государя убитого горем, страдающего за родину и свой народ, а вместо этого ко мне вышел какой-то веселый, разбитной малый в малиновой рубашке и широких шароварах, подпоясанный шнурочком... (Форма стрелкового батальона императорской фамилии, где Николай любил бывать и много пить; однажды он пустился даже в присядку в присутствии солдат, оравших непристойные песни, среди поголовно пьяных офицеров).
Разговор соответствовал костюму и настроению. Львов в тот же день заболел нервным расстройством и долго не мог оправиться от свидания с царем. Царю не нужны были такие люди, они или казались ему жителями иных миров, или он издевался над их идеализмом и искренностью, чуждый этим понятиям от природы. Ему понятнее, милее были рассказы Лауница о засеченных крестьянах и спаленных деревнях, и еще лучше детали погромов и патриотических манифестаций...»
И действительно, Николай весьма близко стоял к организации погромов. На докладе Трепова о деятельности Рачковскаго, принимавшего непосредственное участие в печатании погромных прокламаций, царь написал:
Рачковскому «выдать 75.000 р. за успешное использование общественных сил».
С армией всячески заигрывали, тем не менее даже в Семеновском полку распространялась пропаганда все шире и шире. Тогда для охраны царской семьи был организован особый полк «сводно гвардейский», задариваемый, задабриваемый, сделавшийся не только свидетелем великолепия и пышности царской жизни, но и ее изнанки. В летние дни, когда окна всех этажей открыты, из них доносятся до караульных солдат перекоры царя с царицей.
Дрязги и сплетни ползли отсюда по всей земле русской, подтачивая престиж царя, династии и монархизма.
Психологическое состояние Александры Федоровны все ухудшалось. Роковым толчком было крушение яхты «Штандарт» в финляндских шхерах. Яхта стала на мель; царицу с детьми посадили на шлюпку и отправили на первый попавшийся остров. К несчастью, острова кишели солдатами которым даны были прямолинейные, но мало продуманные инструкции палить без предупреждения по всякому приближающемуся судну.
Они и открыли беглый огонь по катеру со «Штандарта». Было от чего в отчаяние придти. Всякая мать поймет это, и больная царица окончательно заболела. К обычной форме маниакального помешательства примешалась вскоре странная, но непреоборимая любовь к одной из придворных дам, к Вырубовой.
Анна Вырубова
Разлуки с ней приводили жену Николая в такое возбуждение, что однажды пришлось из шхер посылать за возлюбленной фрейлиной миноносец, и тогда царица успокоилась.
Слухи проникли в народ, помешательство царицы становилось общеизвестным и связалось с судьбой ее сына, рожденного у нее после начала болезни.
Ничья психология не представлялась такой странной и полной противоречия, как Николая II. Внешняя скромность, даже застенчивость, печальные глаза и недобрая улыбка губ, чадолюбие и равнодушие к чужой жизни. Домоседство и алкоголь, лень к делам и резкость движений, подозрительность и вера на слово всякому проходимцу, любовь к преступлениям, огню и крови и дикая, по-видимому, вера в божество. Щепетильная обрядность и столоверчение, открытие мощей и выписка заграничных шарлатанов и т. д. И над всем этим доминирует самое мрачное суеверие.
Довольно было невежественной бабе-гадалке уверить Николая, что теперь покушений не будет, как он бросает все предосторожности, выходит на улицу без предупреждения и для начала едва не попадает под вагон трамвая. Не растерявшийся вагоновожатый получает крупную денежную награду, полицейские сердца трепещут, а гадалка может торжествовать: «вот, и трамвай его не берет».
На совет по всем важнейшем делам выписывается Распутин.
Вот подлинные слова Распутина в вагоне 1-го класса сибирского экспресса, сказанные им спутнику, г. X.
«Не в первый раз еду в Царское Село... Правда, придворные меня не любят... Ну, да я как бы к дядьке наследника в гости хожу, а там меня проводят к царю, и я с ним и царицей за одним столом сижу, чай пьем, разговариваем. А теперь меня царь вызывает, чтобы на счет того поговорить, правильно ли попы поступили, что Толстого отказались хоронить. Царь считает, что поступили они глупо».
К прежним навязчивым идеям у царицы в последнее время прибавилась религиозная мания. Она скупала иконы по всей России. Любопытно, что главным поставщиком ее был еврей Гоберман, московский старьевщик.
За старые, прокоптелые иконы платили очень хорошо. Молились самым странным изображениям. Так, в дворцовый гатчинской церкви обращает внимание образ, где среди обычных русских святых ликов красуется рыцарь в латах, но с собачьей головой—легенда гласит, что его стесняла красота лица, и по молитве его Господь обменял ему голову на собачью».
Царь запивал все больше и больше, полубезумная царица возилась с Распутиным, и революция приближалась».
Еще по теме:
Революция. 1917 год. Предисловие
.............................................................................
Распутин и царский дом
Революция. Петроград 2 марта. Великая хартия свободы
Революция. Петроград 3 марта. Отречение великого князя Михаила Александровича
Революция. Ликвидация монархии. Политическое обозрение
Революция. Подробности отречения и ареста Николай II
Революция. Март 1917 года. Николай II и Александра Феодоровна
Николай II. Последние дни царствования (из рассказов приближенных)
Великий князь Николай Михайлович об бывшем Императоре Николае II
Русская революция. Бывший император и императрица в Царско-Сельском дворце
Великие князья и княгини и революция (март 1917 года)
Николай ІІ от восшествия на престол до ареста (март 1917 г.)
Революция и царская семья (март 1917 г.)
К судьбе царской фамилии и его приближенных (март 1917 г.)
Николай ІІ и семья в Царском Селе (март 1917 г.)
Охрана Николая Романова (апрель 1917 г.)
Николай II и придворная камарилья
Об избирательных правах дома Романовых. Особое мнение (июнь 1917 г.)
«Царские игрушки»
Отъезд Николая II и его семьи из Царского Села
Перевод Николая Романова в Тобольск (август 1917 г.)
Прибытие Романовых в Тобольск (август 1917 г.)
Романовы в Тобольске (август 1917 г.)
Кто предал Николая II-го
| 