Советская Россия

Умыло, жутко, безнадежно сиротливо в душе, когда бродишь полуголодный и измученный по пустынным улицам, по разоренным площадям "августейшего" Петрограда.

Длинной однотонной вереницей двигаются люди. Бледные, худые, измученные голодом и страхом. С непобедимой тоской во взорах, одетые бедно и убого.

С радостной тревогой, снежной ночью подъезжаю к Москве. Москва сердце России. И два года назад, это сердце пронзили, и алая кровь народа русского разлилась по полям, по лугам, по долинам, по всей земле русской и отныне красный цвет — символ смерти. И символом смерти те, кто пронзил сердце России, приветствовали вторую годовщину своих побед, украшая здания и жилища свои красными полотнищами и лентами.

Красную Москву не узнать. Там все по новому. Все центральные улицы Москвы расписаны футуристами и украшены „агитационными" памятниками.

Против Исторического музея встает из пены волн фигура Каляева (уже одна рука отбита).

На памятнике надпись

„М. В. Каляеву, уничтожившему Сергея Романова в 1904 г. в Москве"

Около Городской Думы стоят обнявшись Маркс и Энгельс с предупредительной надписью

"Революция — это вихрь, отбрасывающий на своем пути все ему сопротивляющееся".

Недалеко от этого памятника возвышается громадная белого цвета пирамида, и сверху ее обхватывает красная узкая скобка. Вонзаясь, она как бы рассекает белую пирамиду пополам. Внизу черным по белому надпись 

„Банды белогвардейцев".

Это символическое изображение политической борьбы.

В сквере на Театральной площади стоят Некрасов, Кольцов. Никитин. На башнях Исторического музея красками весенней радуги начертаны имена Ленина и Адлера.

Робко теплятся лампадки в Иверской часовне. Прохожие останавливаются, что-то шепчут и крестятся, а со стены городской думы, из квадрата, где в прежнее время висела икона в память события в "Борке" советская власть убеждает надписью белыми буквами по красному:

"Религия—это опиум для народа".

На Красной площади, вдоль Кремлевских стен разбит новый сквер - здесь похоронены первые жертвы октябрьских дней. Изображенные на кремлевских стенах фигуры поют славу погибшим коммунистам.

В Торговых рядах пустынно. Все магазины запечатаны, товары взяты на учет. Советское Правительство упразднило частную собственность. В Москве все магазины закрыты, ничего нельзя купить. Все социализовано. Коммуна. Рестораны закрыты, гостиницы реквизированы под советские учреждения. Владельцы частных домов и квартир лишены права распоряжаться своим имуществом, менять квартиры, продать вещи из своей квартиры — всякое проявление частной инициативы контролируется советскими учреждениями.

Приезд в Москву сопровождается неслыханными формальностями со стороны большевистских комиссаров, а выезд из Москвы сопряжен с риском для жизни. Холодно, голодно жутко жить в Москве. Все истомились, исстрадались, устали ждать спасения со стороны.

Москвичи, как метерлинковские дети ждут и ждут свою "Синюю Птицу". Ищут ее на запале, слышат шорох ее крыльев на севере, терпеливо ждут ее с юга, может быть, прилетит, принесет радость и освобождение.

Русское крестьянство, подлинный трудовой народ, народ земли, раскаялся в своих заблуждениях, и теперь по всей России Советской раскатным, многоголосым эхом звучит проклятье вождям большевизма Ленину и Троцкому. По всей Советской России крестьяне восстают с оружием и пулеметами.

По пути из Москвы мне пришлось проезжать через многие деревни. Я был свидетелем гнева восставшего на защиту своих прав русского крестьянства. Мужики смело и громко критикуют действия Правительства. Организованными отрядами они нападают ма местные советы и уничтожают комиссаров, за что карательные отряды из Москвы жестоко расправляются с крестьянами, сжигают их деревни, реквизируют их имущество, а их уничтожают массами.

Подобные расправы правительственных народных комиссаров с трудовым народом увеличивают затаенную злобу крестьянства к правительству и близок момент, когда огромная чаша русского долготерпения переполнится и потоки гнева народного бесследно сметут всех тех, кто назвал себя представителем народа, кто именем народа создал позорнейшую из исторических эпох — эпоху „Все дозволено".

Главный штаб Российской федеративной социалистической республики напрягает все творческие силы чтобы отстоять границы от вторжения Добровольческой армии.

По мнению вождей большевиков, на южном фронте должна решиться судьба не только быть или не быть правительству народных комиссаров, но вся судьба всемирного пролетариата.

И большевики ждут мировой революции, напрягая последние силы изнуренной армии и выдумывая средства, чтобы удержать наемников около себя. В Москве сосредоточены агитаторские школы и курсы для внутренней и внешней большевистской пропаганды. Большевистским правительством  тратятся чудовищные суммы на пропаганду. Средства добываются вычетом от 20-30% из месячного жалованья всех служащих в советских учреждениях. В Москве фабрикуются английские фунты стерлингов и русские кредитки царского образца специально для заграничной пропаганды.

Большевистские агитаторы проникли во все части света, во все страны мира и почти безнаказанно ведут пропаганду. Союзные державы все еше не вполне усвоили значение большевизма и упрямо не понимают, что успехи большевизма в России есть близкая и неизбежная угроза всему человечеству, опасность для культуры всего мира.

Героическая Добровольческая Армия, казачество и вымирающая русская интеллигенция одиноко борются и погибают не только за Россию, но и за идеалы всего человечества.

Не в силе Бог, а в правде.

А. Семенченков.

Россия : Париж.  1920 № 18, 9 января