Очерк Н. Степаненко
«Не угашайте духа...»
Века прошли, поколения за поколениями сменялись, а истина так и остается истиной.
«Не угашайте духа» - это та именно истина, вечная и нерушимая, как всякая истина, без которой жизнь человеческая была бы пуста и безотрадна.
Цветы жизни только там и растут, где дух бодр, где сердце, смягченное порывами духа, сокрушенно и смиренно.
Только при посредстве духа воля крепнет и вырастает, как и вера при посредстве добрых дел.
«Вера без дел мертва есть». Об этом сказал еще апостол Павел.
И как странно,—века прошли, а мы все еще ходим ощупью и, как чеховская баба, все еще твердим:
— Какая наша жизнь!
Оправдываем свое нерадение тем, чем оправдывала его чеховская баба:
«богатый свечи ставит, молебны служит, нищим подает...»,
—ему, следовательно, хорошо и на этом свете и в будущей жизни будет хорошо.
Эта внешняя сторона жизни преобладает всюду и во всем.
Мы украшаем храмы; золотом блестят алтари, а в душах мрак и запустение.
О, если бы наши души блестели добродетелями так, как горят и сияют алтари!..
Но кто же виноват?
Виноватых нет,—мы все одинаково виноваты.
Жизнь укоротила наши порывы, загородила стремления к свету, добру, правде и справедливости. Собственно говоря не жизнь: жизнь сама по себе начало светлое,—уродливые условности атрофировали наши порывы и побуждения, подточили их в самом корне, в самом основании.
Вульгарное: «жрать надо», как болячка, как язва, как нарост застарелый, гнетет и давит и того, кому действительно есть нечего, и того, у кого, как говорится, из глотки прет.
При таких условиях, конечно, не до порывов духа; красота жизни глохнет, вянет, как цветок на морозе, уходит так далеко, что ее и не видать вовсе.
Душу прекрасную, душу живую запрятали мы в клетку и держим ее в клетке на протяжении вот уже целого ряда веков.
Нельзя сказать, чтобы мы забывали окончательно нашу душу,—время от времени мы устраиваем в клетке перегородки, делаем надстройки, но положение вещей от этого нисколько не изменяется.
Вместо свободного полета—перегородка, вместо искреннего желания —надстройки, вместо стремления к творчеству—жердочки.
И томится душа и изнывает; дух человеческий ищет взлета и не находит,—мерцает, как тухнущая лампада.
Тюрьма... тюрьма темная, безрадостная, гнилая.
Слепая точка без сдвига и жизни.
Чистые струи жизни погребены под наносным песком чуждых ей элементов.
Только сейчас принялись откапывать их.
Так ли? За откоп ли принялись или за надстройку перегородок? Выпустят ли душу на покаяние или ограничатся тем, что в клетку вставят лишнюю стенку, поставят лишнюю жердочку.
Прошлое служит показательным примером, и таких примеров не мало.
На предсоборном совещании 1906 года рассуждали обо всем вплоть до организации агрономической помощи населению через приход и об установлении для них сельскохозяйственных и ремесленных школ.
В проекте, внесенном в Государственную Думу в 1913 году группой ее членов, задачей церковно-общественной жизни становится удовлетворение религиозных и нравственных потребностей, выдвигается на первое место дело просвещения и благотворения.
Снова в печать промелькнуло сообщение, что предсоборным совещанием—собора у нас, как известно, нет, его замещают предсоборные совещания—закончено рассмотрение многих сторон церковной жизни. Что это за «многие стороны»,—пока неизвестно.
Мертвящая точка—формализм, вот то, что мешает строительству жизни, подрывает творчество, ослабляет и самую энергию. Это та самая формула жизни, которая определяется, словами: отзвонил и с колокольни долой.
Печальная сторона нашей церковной жизни в том и заключается, что из нее исключен живой элемент строительства жизни—общественность, замененный укладом чиновничьего управления—сухого и мертвящего формализма.
Не могут расти цветы на морозе, не может крепнуть и развиваться жизнь в духе и истине там, где нет для нее надлежащей почвы, нужного для нее питания.
Падение нравственности—это прямой и непосредственный результат строя нашей жизни.
Пастырей в широком значении этого слова у нас нет; их заменили требоисполнители—чиновники в рясах.
Чиновники в длинных рясах—сами по себе, а люди в коротких одеждах—сами по себе.
Никакого духовного общения, никакого связующего начала.
Неудивительны после этого и суждения чеховской бабы о хорошей жизни богатых.
Не общение, а разобщение, не приближение, а отдаление. Отсюда рождение всякого рода превратных понятий.
Цель существования церкви—приближение людей к высшему порядку жизни—к Богу: очищение душ благодатными средствами. И эти средства— любовь и милосердие.
Где они?
Их нет. Внешняя сторона жизни поглотила их; съела их, как вредный туман съедает плодовую завязь цветов.
Только в согласии с задачами нравственных начал самодовлеющая работа жизни народа получает свои смысл и значение.
Но эта работа по существу своему требует внутреннего перерождения, вытекающего из сущности самого христианства, из его глубоко нравственного учения.
Душа, заключенная в клетку, не в состоянии понять этого учения, не в силах окунуться в глубину его смысла и значения.
Нет простора... Какой уж простор в клетке!
Приход—это стадо овец, одаренных словом и в то же время бессловесных и бесправных. Чтобы распорядиться какими-нибудь 50-ю рублями на дела общественного почина, требуется всякий раз согласие архиерея.
Свечечка—жертва Богу, а деньги идут на воспитание поповских детей.
А в селах и деревнях сирые и убогие. И некому накормить их, и негде согреться и приютить одинокую голову.
В городах церковные дома, монастырские подворья. Но и в городах дело общественного призрения вне организации церковных приходов.
Забыта евангельская заповедь любви и милосердия.
У архиереев парчовая одежда по 200 рублей за аршин, тысячные митры на головах, а за стеной—«голода стоны, скорбь насилия, печали и слез».
Благолепие... Но ведь и благолепие бывает разное.
Жизнедеятельность церковного организма старых годов,—куда девалась она?..
Мечется душа, а выхода нет,—вылететь из клетки не может.
И если «любовь есть единая и полная деятельность истинной жизни», то ведь и любовь рождается и крепнет при посредстве духа и добрых начал.
Плачет и стонет и бьется душа в клетке. Века прошли... Не нора ли выпустить душу из клетки?
Не угашайте духа, ибо плоть без духа—ничто; не угашайте духа, ибо дух есть откровение истины.
Нравственная чистота—вот тот великий стимул, который приближает человека к Богу добра, правды и справедливости, вот та великая сила, при посредстве которой человек способен творить чудеса.
Девиз органической медицины—береги чистоту крови, девиз духовной или душевной медицины—береги чистоту духа.
Не тот побеждает и одолевает шероховатости жизни, кто силен физически, а тот, чья сила воли коренится в нравственных устоях, чья душа окрылена порывами стремлений.
Подъем духа выдерживает такой натиск жизни, какого физическая сила не знает вовсе.
Великая душа человека—это все; это сила неодолимая, это перл творения, частица великаго космоса.
Человек с великой душой—это нежный пантеликийский мрамор, это лотос благоуханный, это скала, нависшая над морем жизни, прочная в своих основаниях и не падающая...
Великий дар, ниспосланный небом,—душа. И, как всякий дар, он требует кристаллизации и совершенствования. Только при таких условиях человек может создать себе жизнь красивую и яркую, полную смысла и знания.
Гнетущий и мрачный дух вошел в сердца и души людей, плотной завесой задернул все искреннее и доброе, поглотил все светлое и радостное.
Все меньше и меньше людей с великою душей, с великими задатками чувства и мысли.
Сверкают золотом алтари, призывным криком гудят колокола, а молящихся с чистым сердцем, с духом сокрушенным нет.
Забыли люди заветы любви и милосердия.
Христос!.. Где Ты, Христос, сияющий лучами
Бессмертной истины, свободы и любви?..
Взгляни, Твой храм опять поруган торгашами,
И меч, что Ты принес, запятнан весь руками
Повинными в страдальческой крови!..
Взгляни, кто учит мир тому, чему когда-то
И Ты учил его под тяжестью креста!
Как ярко их клеймо порока и разврата,
Какие лживые за страждущего брата,
О, если б только зло! Но рваться всей душою
Рассеять это зло, трудиться для людей—
И горько сознавать, что об руку с Тобою
Кричит об истине, ломаясь пред толпою,
Прикрытый маскою, продажный фарисей!..
фарисеев! не поздно!
Горько... горько сознавать. О, сколько их, продажных фарисеев! Не угашайте же духа, подлейте масла в лампаду,—еще не поздно!
Мерцает лампада.
Н. Степаненко.
Еще по теме
| 