По материалам периодической печати за июль 1917 год.

Безумие или глупость?

МОСКВА, 26 июля.

Корабль России, потерпевший крушение своих лучших надежд, чаяний и упований, захлестывает уже девятый вал, и спасения не видно решительно ни откуда. Поистине, только одно чудо может ее спасти, да еще, может быть, спасет ее общая работа всех классов, всего народа русского, направленная на единое дело спасения России, на единое дело победоносного окончания войны. А, между тем, наша несчастная страна продолжает играть роль какой-то партийной говорильни и вместо необходимой для государства работы различные партии продолжают обсуждение заведомо неприемлемых программ. Как понятны, как ясны каждому здравомыслящему человеку слова верховного главнокомандующего  ген. Корнилова, заявившего на попытку сказать ему при отъезде его в Ставку прощальную речь:

— Бросим, господа, речи. От них уже пять месяцев в ушах звон стоит.

Звон в ушах и полный развал в тылу и на фронте,—вот единственные результаты пятимесячного утопического фантазерства, пятимесячной партийной работы языком. Менее преступна была эта работа в прошлом, ибо можно было верить, что, несмотря на предупреждение благомыслящих людей, утописты и фантазеры искренно питают иллюзии, искренно надеются, что их дикие проекты могут принести благо России и исцелить ее от всех бед. Но невероятно преступна эта упорная болтовня утопистов и фантазеров в наши дни, когда уже выяснилось, что потому ли, что сами проекты безумны и дики, потому ли, что, находясь в состоянии войны, Россия неспособна к их восприятию, по той ли и другой причине вместе, но только эти проекты перестройки России ничего, кроме небывалых бедствий, нашему отечеству не принесли.

Мучительно хотелось бы думать, что эти бедствия—фантазия пессимистов, но куда же уйдешь от таких очевидных фактов: была у России армия, не важно одетая, но хорошо вооруженная, отлично дисциплинированная, покрывшая себя славой уже и в годы последней войны, и теперь нет в России никакой армии, остался растленный, отчаянный сброд, который мародерствует, грабит, палит по своим же идущим в наступление храбрецам и по которому тоже приходится палить при его аресте, и расформировании.

Были у России финансы хотя и не в блестящем состоянии, но все же— финансы, достойные европейского государства, а теперь нет ничего, кроме бумажек, расцениваемых даже нашими союзниками что-то приблизительно по 40 копеек за рубль; покупная же способность рубля даже внутри страны упала до 20%, и рубль в среднем расценивается не дороже двугривенного.

В дальнейшем, по мнению финансистов, это грозит катастрофой: сведением рубля к нулю, подобно ассигнатам времен великой французской революции. В общем, по мнению тех же финансистов, Россия накануне банкротства.

Далее: были у России и дешевый сахар, и дешевый хлеб, и еще кое какие продовольственные припасы, были и железнодорожные пути, но в самом ближайшем будущем от всего этого останутся только воспоминания; ничего не накапливая, Россия растрачивает решительно все; обилие припасов уже сменяется недостатком их и затем сменится голодом, железнодорожные пути сообщения сменятся рельсами, лишенными вагонов и паровозов. От этих фактов решительно никуда не уйдешь.

А партийные скворцы в безнадежно горькие дни развала России продолжают насвистывать свои партийные программы. Что сильнее в них: безумие или глупость,—трудно решить.

В каком-то петроградском исполнительном комитете на днях был поставлен вопрос: когда говорить о причинах ареста Троцкого и Луначарского,—до или после обсуждения вопроса о кризисе власти? Подумайте, какое же затемнение в мозгах нужно иметь, чтобы ставить на обсуждение такие решительно несоизмеримые вопросы, как жгучий, безмерно важный вопрос о кризисе власти и вопрос об аресте каких-то партийных проходимцев, благоприятелей Ленина, работавших в компании с Лениным над развалом России, над продажею родины немцам, оплачивавшим эти дьявольские услуги жирным куском.

А вот и еще факт дней недавних, вот клочок принятой резолюции "меньшевиков" в том же или другом подобном ему комитете:

"комитет выражает твердую уверенность, что, лишь опираясь на органы революционной демократии внутри страны и на фронте, Временное Правительство сможет идти по пути спасения страны и революции".

Что тут можно сказать, кроме одного печального восклицания.

— Исцелите их силы небесные!

Да ведь уже ровно пять месяцев Временное Правительство только и делало, что опиралось на органы революционной демократии внутри страны и на фронте! Мешал ли кто-нибудь этой опоре своим выступлением?

Нет, решительно никто не мешал. Ни правые, ни националисты, ни иные центральные партии. Все отступились, чтобы не мешать правительству и чтобы в ожидаемом крахе не обвиняли их же: ваше вмешательство и вызванные им трения погубили де все. Опираясь без всякой помехи на органы революционной демократии, правительство доопиралось до краха, до безнадежного тупика, до того, что было вынуждено идти за помощью к партии народной свободы.

Но партийные безумцы решительно ничего не хотят знать, ведут себя так, как будто их помощь правительству принесла блестящие результаты и, подобно скворцам, насвистывают старые, затверженные слова:

„лишь опираясь на органы революционной демократии, правительство может идти по пути спасения страны и революции".

Нужно ли доказывать, что это решительный вздор, источником которого служат безумие или глупость, и что спасение страны будет возможно только в том случае, если правительство обопрется не на одни какие-либо классы и партии, а на весь народ. Для спасения страны правительство должно быть не узко-классовым, не партийным, а национальным, и это твердо бы следовало запомнить партийным деятелям.

Ни для кого не секрет, что русская революция гибнет (и, может быть, сгибнет совсем), потому что из революции национальной она сделалась партийной, социалистической, узко-классовой, и для спасения революции это следовало бы признать всенародно, и из этих посылок исходить в спасении революции и страны. А узко-классовые вопли о спасительности только органов революционной демократии, несомненно, будут иметь единственный результат: они доведут и страну, и революцию до горького конца, за который, очутившись под германской пятой, нас проклянут наши дети и наши внуки.

Печальнее же всего, пожалуй, будет то обстоятельство, что под германской пятою даже классам, надеющимся ныне на торжество, едва ли придется торжествовать.

"Московские Ведомости", № 162, 27 июля (9 августа) 1917 г.

Новое Правительство

Министерская чехарда окончилась. Сформировано новое Правительство. Кадеты, кадетствующие, эсеры, меньшевики — таков состав Правительства.

Партия кадетов удовлетворена. Основные требования кадетов приняты. Эти требования положены в основу деятельности нового Правительства.

Кадеты добивались усиления Правительства за счет Советов, независимости Правительства от Советов. Советы, руководимые «дурными пастырями» из эсеров и меньшевиков, пошли на эту уступку, подписав себе смертный приговор.

Временное Правительство как единственная власть — вот чего добились кадеты.
Кадеты требовали «оздоровления армии», т. е. «железной дисциплины» в армии, подчинения армии только непосредственным начальникам, в свою очередь подчиненным только Правительству. Советы, руководимые эсерами и меньшевиками, пошли и на эту уступку, разоружив себя в интересах... «спасения страны».

Советы, остающиеся без армии, армия, подчиненная только Правительству, — вот чего добились кадеты.

Кадеты требовали безусловного единства с союзниками. Советы «решительно» стали на этот путь в интересах... «обороны страны», забыв свои «интернационалистские» декларации, причем так называемая «программа» 8 июля повисла в воздухе.

Война «без пощады», «война до конца» — вот чего добились кадеты.

Послушайте самих кадетов:

«Требования кадетов, несомненно, легли в основу деятельности всего Правительства... Именно поэтому, раз основные требования к-д. были приняты, партия уже не сочла возможным продолжать спор из-за специфически-партийных разногласий». Ибо кадеты знают, что при нынешних условиях «для доктринерских элементов пресловутой программы 8 июля останется очень мало времени и возможности» (см. «Речь»).

Кажется, ясно.

Было время, когда Советы творили новую жизнь, вводя революционные преобразования и вынуждая Временное Правительство закреплять эти преобразования в декретах и указах.

Это было в марте — апреле.
Тогда Временное Правительство шло на поводу у Советов, прикрывая своей не революционной формой революционные мероприятия Советов.

Теперь наступило время, когда Врем. Правительство повернуло вспять, вводя контрреволюционные «преобразования», причем Советы оказываются «вынужденными» молчаливо подтверждать их в своих водянистых резолюциях.

Теперь Ц. И. К., этот представитель всех Советов, идет на поводу у Временного Правительства, прикрывая контрреволюционное лицо последнего революционной фразеологией.

Роли, очевидно, переменились, и переменились они не в пользу Советов.
Да, кадеты имеют основание быть «удовлетворенными».

Надолго ли, это покажет нам ближайшее будущее.

К. Сталин

„Новая Жизнь" М. Горького полна злобы

„Новая Жизнь", орган М. Горького, встречает новый кабинет с нескрываемой злобой:

"Мы получим, следовательно, «коалиционное правительство» того же самого типа, который уже обнаружил свою полную несостоятельность, и притом «коалиционное правительство» значительно ухудшенного состава,—ибо уход т. Церетелли, который не счел возможным сохранять за собой портфель при условии безответственности перед Советом, окончательно лишит демократическую группу в министерстве всякой устойчивости и выдержанности.

По-прежнему воз русской революции будут тащить лебедь, рак и щука,—с тою лишь разницей, что у лебедя сильно пообщипаны крылья и поврежден позвоночный столб,—тогда как щука и рак, основательно подкормившиеся мертвечиной за последние три недели, полны небывалой бодрости и силы. Легко предвидеть, куда покатится воз. Новое министерство уже не будет являть собой картину полного паралича власти, оно имеет шансы сдвинуть страну с мертвой точки, но, конечно, не вперед, а назад".

Если и прежде, инсинуирует газета, продолжающая традиции покойной Ленинской „Правды", то и дело приходилось отмечать игнорирование самых законных и скромных требований революционной демократии, если под флагом „спасения революция" проведен целый ряд мер, явно контрреволюционного характера, то при новом безответственно-коалиционном министерстве, процесс этот пойдет, конечно, ускоренным темпом.

Орган М. Горького, как известно, служит, прежде всего, делу „международной" культуры: чего же и ждать от него патриотизм?

Обзор печати

Приводим обзор отзывов печати о новом коалиционном кабинете мнениями, выраженными на столбцах „Известий" обоих наших Советов, рабочего и крестьянского.

„Правительство Спасения Родины и Свободы", составленное с таким трудом, поставлено, говорят „Известия" Крестьянского Совета, перед задачами, от разрешения которых зависит „самое существование нашего государства, как великой свободной страны":

"Стоящая пред страной смертельная опасность грозит ей полным расчленением, отпадением ее составных частей, хозяйственным порабощением и превращением в слабое немощное государство, голос которого не будет иметь должного значения в хоре голосов других великих и свободных народов Европы и всего человечества. Немецкие полководцы уже открыто говорят, что Россия должна быть отброшена чуть ли не за Волгу и что, во всяком случае, будущая Россия должна включать в себе только великорусские губернии. Некоторые немецкие газеты идут еще дальше. Они предсказывают не только отнятие от России Украйны, Новороссии, Бессарабии, Литвы, Белоруссии, Остзейского края и Финляндии, но и захват Сибири более сильными соседями, с которыми германскому правительству рекомендуется вступить в соглашение.

Эта грозная внешняя опасность, весьма реальная, почти неотвратимая, дает основание крестьянскому органу настаивать на том, что теперь нужно пойти на всяческие жертвы, что каждый должен приложить все силы, чтобы помочь преобразованному Временному Правительству выполнить страшно тяжелую задачу спасения родины. Беспрекословным подчинением власти революционной и свободному порядку и высшим проявлением гражданского долга, как в крупных дедах, так и в мелочах, готовность жертвовать всем для спасения родины и свободы, каждый крестьянин, каждый рабочий, каждый гражданин должен содействовать восстановлению порядка, мощи и единства внутри страны".

В этом и только в этом видит крестьянский официоз „спасение родины, спасение свободы, спасение чести революционной России".

Еще по теме