Народные праздники 26-го и 30 августа (1869 г.) - 30 Августа 2019 - Дневник

Народные праздники, в том виде, как они теперь устраиваются на Царицыном лугу, завелись у нас недавно. Почин в этом благом деле принадлежит г. с.-петербургскому обер-полицеймейстеру, генерал-адъютанту Ф. Ф. Трепову.

Обыкновенно пустынный и печальный, Царицын луг преображается в дни народных празднеств. Строятся палатки, карусели, качели; водружаются шесты; воздвигается народный театр, или вернее сцена для него: зрители помещаются стоя, на открытом воздухе. От пивных заводов высылаются бочки-сороковки; колбасник-немец помещается неподалеку от такой бочки и предлагает по лавочным ценам горячие сосиски и колбасы. Весь луг кишит народом.

В два часа подымается флаг над главной палаткой—знак, что гулянье началось. Все, имеющиеся налицо, оркестры грянули «Боже, Царя храни!»

Толпа разместилась, кто у шестов, кто у театра, кто около песенников. Любители театральных зрелищ задолго теснятся у сцены театра и нетерпеливо ждут представления «Филатки и Мирошки». Вот, наконец, занавес поднялась. Фарс разыгрывается весьма бойко.

— Ни дать, как наши деревенские, поощряет лавочник артистов.

И действительно, мужики на сцене похожи на мужиков; солдат весьма изрядно произносит чувствительный монолог; граф является на сцену с папироской в зубах и в пиджаке с короткими рукавами, стараясь подражать изящным манерам г. Вронского, великого, как известно, мастера изображать графов и маркизов.

Женский персонал оказывается несколько слабее. Хор в заключение недурно поет: «Из-под дуба, из-под вяза». Жаль только, что весь фарс не совсем удачно урезан, подобно рукавам графского пиджака. Мы весьма внимательно следили за представлением, но сущность сюжета, тем не менее, ускользнула от нас. Публика слушала очень внимательно, покрывая остроты комиков дружным смехом и замечаниями, не лишенными остроумия.

Словом, вела себя, как следует всякой публике. Невольно пожалеешь, что народные представления даются урывками и что нет в этом деле желанной свободы. Если бы не театральная монополия, то, конечно, у нас развелось бы много маленьких и дешевых театров.

Покуда, следовало бы, кажется, давать представления за дешевую плату в дни народных праздников, напр. хоть в цирке, что у Александринского театра. Он, кстати, пустует уже третий год. На такой сцене, как сцена цирка, дело можно бы повести серьезнее. Мы думаем даже, что нашлись бы охотники писать для такого театра; дело в том, что для таких народных зрелищ наши театральные пьесы не совсем подходят, и очень вероятно, что на них выработается совершенно особый тип пьес.

От театра, высшего увеселения на лугу, перейдем к другим, низшим. Гимнастические упражнения занимают между ними первое место. Лазить на шесты за призами является много охотников. Толпа с живым сочувствием следит за лазунами, награждая одобрительными криками ловких и смеясь над неумелыми. Высшим искусством у лазунов считается—взобраться на перекладину шеста и выкинуть там какое нибудь колено, а затем уже позвонить в колокол, в знак, что долез до верху. На меньшем шесте упражняются подростки.

— Глянь ка, говорит купчиха своему толстому сожителю, ведь это Пивоваровых мальчишка, Федька, так ловко лезет.
— Ну, где Федьке! сомневается сожитель.
— Право же, он! Погляди хорошенько.

Но сожителю лень повернуть голову и он упорно отрицает искусство Пивоваровского Федьки. Между супругами возгорается ссора, а Федька, или кто другой, долез, тем временем, до перекладины, повис на ней, подрыгал над публикой ногами и быстро опустился вниз за получением награды.

Награды раздаются у главного павильона. Счастливцы поочередно получают, кто платье, кто рубль серебра. Жаль только, что некоторые, при получении награды, очень усердно выражают свою благодарность, и отвешивают гг. раздающим призы земные поклоны. Это делают далеко не все и, сколько помнится, в прошлые года таких низкопоклонников не было. Гг. гласные, подводящие к павильону призовиков, поступили бы весьма благоразумно, если б внушили им, как неприличны и безобразны такие поклоны. Земные поклоны возбуждают презрение в толпе.

— Эх, дурак, обрадовался, что новые портки надел! рассуждают зрители.

Самое веселое из гимнастических упражнений без сомнения, так называемый бег под ведром. Искусство состоит в том, чтоб, стоя на дрогах, когда они проезжают под ведром с водою, попасть заостренным концом шеста в круглое отверстие, в доске, прибитой ребром к ведерному дну. Все дело в меткости глаза и верности руки; по-видимому в кружок попасть немудрено, а в сущности труднее, чем взлесть на высокий шест.

В этом деле упражняются все; мальчишка-подросток становится на дроги, и еще лошадь не успела тронуть, как он размахался шестом. Конечно, он в дыру не попадет, а ударит сильно по доске: ведро перевернется и окатит его водою. Общий смех. Вслед за мальчишкой на дрогах помещается мужчина-великан, по-видимому мясник. Он еще сильнее ударит по доске, еще сильнее окатит его водой из ведра, и еще сильнее смех зрителей. Среди общего смеха и говора, только хозяин дрог сохраняет невозмутимое спокойствие. Он не только не улыбнется, но чем больше смеху, тем он становится мрачнее, видимо презирая праздные забавы.

«Смейтесь-мол, дураки, а я денежки зарабатываю».

Заметим кстати, что и гимнастические упражнения не дурно бы разнообразить. Отчего бы не устроить напр. бега в перегонку, и т. п. У нас, вообще, мало обращают внимания на гимнастику, которая теперь в такой моде во всей западной Европе. Там устраиваются целые съезды гимнастеров, состязания между различными обществами. У нас же и попыток составить подобное общество не было.

Нам остается прибавить, что народные праздники всегда веселы, оживлены и чинны. Пьяного на лугу вы не увидите, чем сильно огорчены репортеры Вести и Нового Времени; бедняжки, им на следующий день не приходится повторить общих мест на счет безнравственности русского мужика. Это тем более оскорбительно, что в типографиях сказанных редакций постоянно стоят в наборе и чуть ли не отлиты стереотипом избитые, от частого употребления, самые забористые фразы о пьянстве и безобразии русских людей.

Гулянье длиться до позднего вечера, и гуляющие расходятся по домам, весьма довольные и весьма благодарные.