Народные комиссары и четвертый круг

Четвертому кругу суждено было капитулировать перед советскими войсками и ради спасения столицы Дона приходилось идти на компромиссы.

Работая в президиуме круга, я пришел к мысли попытаться спасти Дон при посредстве авантюриста Николая Голубова.

Атаман Анатолий Михайлович Назаров с первых дней своего атаманства рвался уйти из Новочеркасска к партизанским отрядам.

-А не предложить ли атаманскую булаву войсковому старшине Голубову?—сказал я как-то в президиуме.

Атаман замахал на меня руками, а затем по привычке закрыл рукой глаза и начал мять лоб.

Однако, подумав, он спросил у меня:

— А какие у вас мотивы?

— Их несколько и вот они: во-первых, Голубов приведет с собою всех казаков-большевиков в Новочеркасск, оставив красную гвардию в Александровске-Грушевском и, таким образом, у наших казаков не будет основания ссылаться на то, что с казаками они драться не хотят; во-вторых, Голубов авантюрист и его заветная мечта—быть атаманом, он охотно пойдет на предложение; в-третьих, он рано или поздно обязательно изменит большевикам и сам пойдете на них, а, как атаман, тем паче; а в-четвертых, мне больно смотреть на вас, потому что я вижу в вас настоящего преемника Каледина, а в настоящем положении нужно ждать всего скверного. Вот один, говорю, застрелился. Да и вы тоже все ищете на лбу место, куда попадет пуля.

Давайте-ка предоставим, эту честь Голубову, если уж мы умеем жертвовать лучшими людьми, то почему не потерять негодяя. Голубов же, ставши атаманом, недели через две, много через месяц, застрелится или его кто-нибудь застрелит, но мы выиграем время и казаки пойдут на большевиков, если из среды последних будут выведены казаки.

Анатолий Михайлович выслушал меня, а затем обратился к президиуму:    

— Вот, господа, и компромисс. Пойдем на него. Я уйду к партизанам и, может быть, оттуда принесу больше пользы, нежели моим призрачным атаманством.

На атамана Назарова напал его дядя—товарищ председателя круга, А. А. Назаров.

— Охота тебе его слушать, он у нас такой фантазер, что его только слушай.

— Однако, фантазия не без оснований и ее испробовать можно бы, тем более, что мы все потеряли, возразил атаман.

Е. А. Волошинов соглашался со мной.

— Испробовать можно бы, раз уж мы дошли до переговоров с большевиками.
 

Но моя мысль замерла и еще до сих пор кажется напрасно. Голубов большевикам изменил с того уже момента, когда увидел во дворце не себя, а Медведева и круто повернул в сторону казачества, что потом и доказал на деле. Нашими же казаками он был и застрелен.

На утреннем заседаний следующего дня, это было 9 февраля кажется, решено было послать две делегации для переговоров: одну - к Голубову в Александровск Грушевский, а другую в Ростов—к Сиверсу, в которую попал и я.

Лев Троцкий.—„Французские коммунары погибли потому, что оставили Версаль.

Мы наш Весаль—Новочеркасск сотрем с лица земли".

Когда я был избран кругом, я отказывался по примеру товарища председателя круга М. П. Араканцева и др. и между прочим в своей речи сказал, что честь продажи Дона оптом принадлежит нашим молодым казакам-фронтовикам. Нам, старикам, не пригоже продавать Дон в розницу и оставлять по себе скверную память в истории и идти торговаться с нашими врагами. Честь эту нужно предоставить молодым, пусть уж они кончают свое страшное дело.

Один из молодых депутатов круга обиделся на меня и порядком разнес, ссылаясь на то, что у них мысли о продаже Дона нет. Они готовы его отстаивать, но мирным путем.

В тот же день мы выехали в Ростов. Наказ нам данный уже был приведен в журнале.

В Ростов я выехал в обществе полковника И. Ф. Быкадорова, Планидина, Иванова и Харсеева.

В Ростове мы явились к советскому коменданту Калюжному. Принял он нас с Быкадоровым двоих, так как остальные от нас отстали, и прием его не сулил нам ничего хорошего. Бил Калюжный кулаком о стол и кричал, что Новочеркасск будет сравнен с землею, что первые снаряды пойдут по златоглавому собору, а потом и по городу. Погрозив кулаком мне, Калюжный сказал:

— А все вы, старики, виноваты. С вами мы расправимся.

Видя, однако, что мы не струсили, сбавил тон и заявил, что с Сиверсом нам говорить не придется— „не так уж велика эта птица",—а переговоры мы будем вести с главковерхом Донской красной армии Антоновым, который приедет из Таганрога, и назначил нам явиться в 8 часов вечера.

Палас отель

Было уже 10 февраля. Ровно в 8 часов все мы пошли в штаб в „Палас-Отель", где нас немедленно принял сам Антонов.

Главнокомандующий советскими войсками, действовавшими против Украины и Дона,

Овсеенко-Антонов.

Нужно отдать ему справедливость, он принял нас официально, вежливо и назначил нам полчаса для переговоров, однако вместо получаса переговоры затянулись до 11 часов ночи. Разговор был откровенный, мы не стеснялись в оценке событий и Антонов даже рассыпался в комплиментах, что ему очень приятно говорить не с тонкими политиками, а с людьми, которые не только говорят, но и ругаются.

На вопрос,

зачем красная гвардия держит себя так плохо по отношению к мирным гражданам и вообще почему они - идейные большевики—тащат ее за собой.

 Антонов ответил:

— Это неминуемое зло. Когда мы думали справиться с делом революции сами, то народные низы назвали нас демагогами и потребовали своего участия. Делать было нечего, пришлось принять. Но если бы вы знали какая это мерзость, так я вам и сказать не могу. Ведь вы знаете о них только из газет, а если бы вы посмотрели на них поближе, вы бы знали, что это за народ.

Затем Антонов потребовал было выдачи Корнилова, но мы ответили, что предателями мы не были и не будем.

— Бейтесь в чистом поле и в честном бою. Ведь вы же нам не выдадите, кого бы мы хотели получить.

Наши переговоры кончились тем, что в виду неимения телеграфного сообщении, он, Антонов, поедет в Никитовку и оттуда сообщит Голубову о приостановке военных действий и о том, чтобы Голубов Новочеркасска не трогал и в него не входил.

Кроме того Антонов обещал по прямому проводу переговорить с комиссарами, как ему быть в виду наших переговоров и не согласятся ли комиссары вести с нами переговоры об очищении Донского края от красной армии. Переговоры должны были вестись в Петрограде, куда нашей делегации должен быть предоставлен свободный пропуск.

Ответ Антонов обещал сообщить через день, для чего мы должны были оставить одного из нас в Ростове или прислать за ответом отдельное лицо.

Желая уведомить круг о результате наших переговоров, мы решили поспешить в Новочеркасск. Утром 11 февраля мы пришли в штаб за пропусками и здесь нам объявили, что Голубов со своей армией занял Новочеркасск.

Не знаю, кто как себя чувствовал, но я почувствовал, будто бы я провалился сквозь землю. Машинально я поплелся за своими товарищами, плохо себя помня. Двое молодых депутатов шли весело, их, очевидно, забавляло новое положение, Быкадоров был убит горем и еле тащился, а Иванов проклинал все на свете.

М. Карасев.

Донская волна 1918, №07