По материалам журнала "Русская Америка" за август 1917 г.

Надвигается ли голод

М. И. ВОЛКОВ

Ровно год тому назад, когда были собраны последние определения урожая главных хлебов, кто-то проронил злое и крылатое слово: Голод. И с тех пор оно не сходит с уст восприимчивой толпы и ее больших и маленьких лидеров. Осень, правда, прошла спокойно. Сараи, закрома и подвалы, наполненные, хотя и не так полно, как в предыдущие годы, пищевыми продуктами прошедшего лета, действовали успокоительно на умы простодушных граждан.

Слухи о возможности голода начали было утихать и замолкли бы, если бы не догадливые „брокеры” хлебного рынка, которые, воспользовавшись психологически удобным моментом, создали искусственный недостаток некоторых фермерских продуктов. В несколько недель крепнувшие за осень цены вдруг сделали отчаянный скачек вверх и решили остаться наверху, укрепленные со всех сторон услужливо распространяемыми слухами о недостатках в пищевых запасах страны. Все попытки лучшей части прессы, различных организаций домохозяек и правительственных чиновников улучшить положение хлебного рынка не привели к каким-либо вещественным изменениям. Раскрываемые спекулянты иногда терпели убытки, но, переменив поле своей преступной деятельности, искали и находили новое слабое место в кармане обывателя.

В этот период самого разнузданного разгула страстей обирателей на законном основании раздался голос министра земледелия. 3-го марта этого года он издал пространную записку о настоящем положении хлебных ресурсов. Сделав обстоятельный и беспристрастный обзор различных сторон национального сельского хозяйства, он приходит к заключению, что

„нет ничего в пищевом положении страны, чтобы оправдывало истеричность мысли или действия.”

Но, к сожалению, его беспристрастный доклад, основательность которого была подкреплена самыми консервативными цифрами и хорошо проверенными фактами, остался „гласом вопиющаго в пустыне.”

Объясняется это тем, что его голос раздался в самую неподходящую для этого минуту. Едва успел доклад выйти из печати, как начали сгущаться тучи над и без того далеко не дружественными отношениями Соединенных Штатов с Германией, и политика правительства, а с ней и департамента земледелия, быстро изменили свое направление.

Вступив в европейскую войну, Соединенные Штаты, в силу естественных условий, занялись улучшением тыла союзников. Беспрерывное и своевременное снабжение союзников пищевыми припасами — один из самых главных пунктов намеченной программы немедленного действия. Поэтому вполне понятно, что когда началась агитация добровольного увеличения весенних посевов, то факты, свидетельствующие об отсутствии избытков хлебных запасов, начали, без всякого злого намерения со стороны печатных органов, превращаться в явный и серьезный недостаток во всех почти фермерских продуктах...

В довершение всего, в начале мая приходит известие из Рима, где находится международный институт статистики, что по всем имеющимся на руках сведениям, ожидается урожай пшеницы, недостаточный для прокормления цивилизованного мира. Одним словом, положение делается из рук вон плохо.

Правда, несмотря на высокие цены, еще не было случая, чтобы за деньги нельзя было найти того или иного продукта и в любом количестве. Верно и то, что при всей мере газетных статей, очень мало дается фактических данных, доказывающих скудность мировых пищевых ресурсов (исключая центральные государства). Что касается предостережения римского института, то стоит только напомнить, что это известие было телеграфировано в начале мая, означая, что в нем говорится о сведениях, собранных, по крайней мере, за несколько месяцев до их выпуска, когда в сельскохозяйственных странах по эту сторону экватора лежали глубокие сугробы снега. Знакомые с порядком собирания статистики хорошо знают, как трудно полагаться на собранные в такое время года сведения об урожае, который должен поспеть через пять-шесть месяцев.

Каково же, однако, истинное положение вещей? Каковы истинные ресурсы союзников и нейтральных стран и откуда может грозить опасность голода, если война продлится еще несколько лет?

Для краткости, мы сведем пищевые ресурсы к шести главным хлебам: пшенице, картофелю, кукурузе, ржи, овсу и ячменю. От них зависит изобилие или голод во всех цивилизованных странах. Сюда можно бы прибавить рис, но его производство совершенно не затронуто войной и на ход войны он доминирующего влияния иметь едва ли будет.

Самый важный хлеб на мировом рынке пшеница и из-за нее нынче весь сыр-бор загорелся. Шестая часть мирового урожая пшеницы выращивается в Соединенных Штатах (иногда больше, иногда меньше). Немного более того производит Россия. Остальные две трети добываются во всех не упомянутых странах мира. Затем Россия выращивает более половины мирового урожая ржи, около трети ячменя и приблизительно в такой же пропорции овса.

Но будучи отрезана от западных союзников закрытием Дарданел и Балтийского моря, весь избыток русских пищевых запасов почти всецело принужден оставаться вне сферы пользования Англии, Франции и самой России.

Из прочих хлебов мирового значения Соединенные Штаты в нормальные годы получают больше четверти всех запасов овса, около трех четвертей всей кукурузы, одну седьмую ячменя и солидную квоту картофеля. Изрядная доля этих хлебов и корнеплодов ежегодно вывозится.

В настоящую минуту следует выяснить, которые из стран находятся в зависимости от ввозной пшеницы. Самые крупные из таких государств, следующие:

Англия, 220 миллионов бушелей,

Франция, 60 милл.;

Италия, около 60 милл.;

Бельгия, 57 милл. (1913 г.), и

Германия, 93 милл. (1913 г.).

Главный вывоз производится из России, Соед. Штатов, Канады, Аргентины, Австралии, Британской Индии и Румынии.

Германия и Бельгия, находящаяся в руках Германии, по понятным причинам, не входят в наши заботы о продовольствии, а потому остаются лишь три крупных покупателя пшеницы на мировом рынке. Небольшие страны, в роде Швеции, Норвегии, Голландии, Дании и Швейцарии хотя и нуждаются в привозной пшенице, но их импорт сравнительно не велик и решающего влияния на ход рынка иметь не может.

Теперь, выделив Россию и Румынию из экспортирующих стран, естественно встает вопрос: могут ли остальные страны обойтись без помощи России в снабжении союзников пшеницей, не обижая, в то же время, домашнего потребителя.

С тех пор, как началась война, были собраны три урожая. После первых двух урожаев союзники, без видимого затруднения обходились без русского хлеба. Экспорт из России, правда, продолжался в 1914 году, но в значительно уменьшенном масштабе и с прогрессом войны почти приостановился совершенно. Однако, урожайный год в Соединенных Штатах, Канаде и других странах Америки пополнил пробел в 1914 году. 1915 год был еще более урожайным и союзники, не смотря на постепенно усиливающуюся германскую блокаду, положительно захлебывались американским хлебом. Но наступил 1916 год, а с ним посредственный урожай пшеницы рука об руку с недородом картофеля, и положение вещей значительно меняется.

Хотя недостатка в пшенице нынче нет, но за то нет и того заманчивого избытка, при котором закупщики хлеба властной рукой диктуют цены застенчивому, мешковатому производителю. Будь хороший урожай картофеля, домашнее потребление хлеба было бы значительно сокращено за счет усиленной эксплуатации картофельных запасов, но, к сожалению, этого не случилось.

Что касается проспектов на нынешний мировой урожай пшеницы, то они значительно выше среднего. По самым скромным подсчетам урожай обещает быть на 15—20 процентов выше прошлогоднего. Возможно, что он будет на целую треть превышать урожай 1916 года как по пшенице, так и по картофелю. В таких же тонах выражаются об урожае в Канаде, Австралии и Аргентине. Австралийский урожай уже собран и там свыше 4 с половиной миллионов тонн пшеницы готовы к отправке в Англию. Вопрос лишь в недостатке судов, но этот недочет скоро исправится. Перевезя указанное количество пшеницы из Австралии, что составляет около 150 миллионов бушелей, нужды трех союзных государств (Англии, Франции и Италии) будут уменьшены до 200 миллионов бушелей.

В урожайный 1915 год эту сумму дали союзникам одни Соединенные Штаты, и при настоящих проспектах на урожай, могут дать в нынешнем году. Остаются Канада, Аргентина и Британская Индия, при нормальном урожае вывозящие в общей сложности около 250 милл. бушелей. Этих запасов вполне достаточно на все нуждающиеся нейтральные страны, плюс тот несчастный процент, который удастся пустить ко дну немецким подводным лодкам.

Но допустим на минуту, что, не смотря созревающую уже пшеницу и видимую надежность официальных отчетов о ее состоянии, урожай все же окажется ниже среднего. И тогда положение хлебного рынка будет далеко не безнадежным. Вместо потребляемых 500 милл. бушелей пшеницы Соед. Штаты могут довольствоваться 350 милл., стоит только изменить процесс размола, причем самая перемена изменила бы качество муки к лучшему. Кроме того, как было указано выше, Соединенные Штаты располагают громадными запасами кукурузы, ячменя и овса, часть которых при нужде могут быть использованы в пищу населению.

Проведя закон о запрещении пивоварения и винокурения, освобождаются немалозначащие запасы пищевых продуктов, которые внесут свою долю в мировые ресурсы хлеба.

До сих пор оставалось еще одно слабое место в американском хлебном рынке, в чем Соединенные Штаты далеко отстали от всех воюющих стран, включая Россию. До сих пор не существовало столь нужного контроля над распределениями пищевых продуктов. В большей или меньшей степени контроль имеется во всех европейских странах. В Австралии он поставлен образцово. Только благодаря самому строгому диктаторству Германия обязана тому, что не принуждена сдаться из-за недостатка пищевых продуктов. Лишь Соединенные Штаты обладают смелостью так безалаберно вести продовольственное дело. Но и они, наконец, решают сойти с опасного пути бесшабашного растаскивания по углам и свободной спекуляции.

И так, немедленного голода опасаться нечего. Но его не может быть и еще несколько лет, если так долго суждено продлиться войне. В одних Соединенных Штатах, при сравнительно небольших усилиях, полевые и огородные запашки нынче увеличились на 18-20 процентов. При более настоятельной нужде и усиленной помощи тракторов и других крупных земледельческих машин, увеличение запашек в будущем году может вдвое увеличиться против нынешнего. А это даже при средних урожаях принесет миллионы пудов добавочного хлеба.

Соответствующие увеличения запашек делаются и будут продолжать производиться в других мало заселенных странах, как Канада и Аргентина.

Но из всего здесь изложенного не следует, однако, заключить, что даже в случае феноменально хорошего нынешнего урожая цены на пищевые продукты упадут до таковых, какие были в довоенное время. За исключением немногих, чисто местных, случаев такого понижения ожидать нельзя. Даже при хорошо поставленном правительственном контроле цены будут, вероятно, оставаться твердыми. Поэтому так своевременны призывы Гувера и департамента земледелия к экономному ведению домашнего хозяйства. Бережливость в потреблении пищевых продуктов, заботливые запасы с осени консервов в вареном или сушеном виде и, главное, поменьше истеричности в ответ на всякие сенсационные слухи, пускаемые услужливыми агентами специальных интересов.

Слова министра земледелия, Гаустона, произнесенные четыре месяца тому назад, могут быть отнесены и к текущему положению вещей; а именно, что

„в настоящем пищевом положении страны нет ничего такого, чтобы оправдывало бы истеричность мысли или действия.”

М. И. Волков.