На могиле генерала Духонина в Киеве
Пасмурный осенний день.
По небу торопливо бегут косматые облака, причудливо меняя формы, принимая страшные, сказочные очертания.
Неприветливы улицы Печерска в этот пасмурный, хмурый день.
Того самого Печерска, который в январе этого года вписал жуткую и кровавую страницу.
Здесь—в арсенале на Московской улице началось восстание большевиков. Арсенал был гнездом большевизма, он первый перешел на сторону тех, кто в достопамятные январские дни залил Киев потоками крови и изрешетил стены его домов артиллерийскими снарядами.
Особенно много тяжелых и жутких переживаний выпало тогда на долю Печерска.
Печерск издавна был военною частью города.
Здесь расположены казармы; различные военные учреждения и здесь обычно жили офицеры со своими семьями.
Передовые банды советской армии, возглавляемой полковником Муравьевым, состоявшие преимущественно из харьковских рабочих и озверелых матросов, ворвались на Печерск из-за Днепра в то время, когда еще остальная часть Киева находилась в руках украинцев и здесь «отвели душу».
Печерск был буквально залит кровью.
Убивали главным образом во время обысков, которые, как и полагается, носили характер самого откровенного и беззастенчивого грабежа.
Убывали без разбора.
Так, например, в одном доме на Резницкой улице были убиты два отставных генерала.
Первый из них был совершенно беспомощный паралитик, не передвигающийся без посторонней помощи, а второй - психически больной человек, причем болезнь его была настолько ясно выражена, что принять его за здорового, нормального человека было невозможно.
На соседней — Рыбальской улице после обыска, который прошел благополучно, был убит генерал только за то, проводившие обыск, уже уходя, случайно увидели висевшие в шкафу генеральские брюки с красными лампасами.
Впрочем, приведенные выше случаи—капля в море по сравнению с той кровавой вакханалией, какая творилась в январские дни на исковерканном снарядами Печерске.
Тех, кого почему-либо не приканчивали во время обысков, отводили в Мариинский парк, находящийся между Печерском и Липками.
Этот живописный парк большевики окрестили «штабом Духонина» и во все время владычества большевиков в Киеве не было страшнее и понятнее фразы:
— Его отправили в «штаб Духонина». Из «штаба Духонина» не было возврата, туда попадали только смертники.
Земля Мариинского парка пропиталась «контрреволюционною» кровью, ибо по приблизительным подсчетам в эти кошмарные дни в Киеве было убито до 5000 офицеров.
В Мариинском же парке находится братская могила большевиков, убитых во время восстания и при вступлении советских войск в Киев.
Похороны их были обставлены большой торжественностью и происходили, конечно, без участия духовенства.
На братской могиле большевики предполагали поставить памятник, но не успели осуществить своего проекта.
Теперь могила эта поросла травой и почти сравнялась с землей.
О Мариинском парке во время владычества большевиков в Киеве и долго после их ухода ходили легенды.
Говорили, что по ночам оттуда раздаются стоны и рыдания. Я знаю многих киевлян, которые любили Мариинский парк, но после большевистских ужасов возненавидели и перестали посещать его.
***
Через ворота малого Никольского монастыря и монастырский двор, мы — художник и я - спускаемся на Аскольдову могилу.
Аскольдова могила, расположенная над Днепром, тоже один из живописнейших уголков Киева: кресты, памятники, склепы, надгробные плиты и памятники. Немало могил прибавилось здесь после январских дней. Идешь и на каждом шагу встречаешь надписи:
Генерал... убит... января... 1918 г. в Киеве. Полковник... Капитан... Поручик...
Все это жертвы большевистского разгула.
Здесь же братская могила украинцев, павших в борьбе с большевиками под Крутами.
Могила нарядная, чувствуется, что о ней заботятся.
Цель нашего посещения—побывать на могиле последнего русского главнокомандующего (потом пошли уже «главковерхи»), зверски убитого в ставке- генерала Духонина.
Могила ген. Н. Н. Духонина в Киеве
Мы отыскиваем сторожиху и просим указать нам, где находится могила главнокомандующего.
Сторожиха подозрительно осматривает нас и долго отказывается исполнить нашу просьбу.
Наконец из ея слов мы догадываемся, что она боится—с добрыми ли намерениями пришли мы сюда, не большевики ли мы, не таим ли мы злого умысла. Оказывается, в январские дни на Аскольдову могилу приходили большевистские комиссары и просто „товарищи", которые настойчиво требовали указать им, где находится могила ненавистного им генерала Духонина. Ясно, с какой целью добивались они этого.
К счастью, сторож отделался незнанием и таким образом спас могилу главнокомандующего от большевистского поругания.
В конце концов нам удается уговорить сторожиху исполнить нашу просьбу и убедить, что мы не мыслим никакого зла.
Идем по узеньким тропинкам среди кладбищенских решеток и крестов.
Могила генерала Духонина расположена над обрывом, и из боязни перед большевиками (как объяснила та же сторожиха) на ней нет никакой надписи. Могила очень скромная.
Железная решетка, железный, спаянный, выкрашенный под березу крест.
Возле креста посажен плющ, который обвивает его до самой верхушки.
Ограда—узорчатая, выкрашенная в белую краску на цементном фундаменте.
Сзади могилы—гребень обрыва и поэтому кажется, что могила расположена как бы на террасе. Нет ни венков, никаких лишних украшений.
Художник выбирает место, наиболее удобное для зарисовки и начинает работать.
Я смотрю на могилу последнего русского главнокомандующего, принявшего мученическую смерть, и невольно вспоминаю, как год тому назад в такие же осенние дни привезли его труп из ставки в Киев и как тогдашняя власть воспретила „для избежания недоразумений" открыто похоронить его.
Похороны были тайные, незаметные, спешные...
Киев тогда уже был отравлен ядом большевизма и кровавые тучи уже собирались над матерью городов русских.
Короткий осенний день быстро тает.
Причудливо меняя окраску и формы, купаются в багряном зареве заката тучи и расплывчатые облака.
Капризный ветер лепит из них огромные нелепые фигуры чудовищных зверей, допотопных животных и чудится, что в эти миги таинственно и сказочно отражается на небе наша жизнь.
Я смотрю на небо и невольно вспоминаю пророчество из книги откровений Иоанна Богослова:
...и вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли и, чтобы люди убивали друг друга; и дан ему большой меч...
Вот из облачной пучины поднимается громадный конь, золотисто-рыжий от отблесков заката, падающих на него.
На коне сидит всадник и в сильных руках держит длинный меч. Медленно движется конь по облачным горам, сокрушая их своей тяжкой поступью, и беспощадно-страшен меч в руках всадника. Конь и всадник заслоняют собою заходящее солнце и чудится, что там—на небе вижу я отражение наших дней: громадное шествие анархии, голода и разрухи по истерзанным долинам моей измученной родины.
Заунывно и жалобно плачет ветер, но вдруг - яркий луч солнца пронзает всадника, заливает все вокруг волною радостного света и всадник с конем, исчезая, тают, в облачной пучине.
Не знаю почему, но нежданно и радостно вспоминается мне прекрасная строчка из короленковских "Огоньков":
„Но все-таки... все-таки, впереди—огни!"
И от этих ласковых, теплых, напоенных бодрой надеждою, слов светлеет душа и не таким уже грозным и суровым кажется осенний закат, таинственно рождающий в душе библейские, пророческие образы, ибо „все-таки... все-таки впереди—огни!"
Ибо не далек тот день, когда могила генерала Духонина перестанет быть безымянной, когда поклонятся праху последнего русского главнокомандующего, безропотно принесшего свою жизнь в жертву глубоко и беззаветно любимой родине, придут поклониться истинные сыны России, которая неминуемо возродится, воскреснет и воздаст должное тем, кто в тяжкие годины кровавого лихолетья остался верен ей—своей великой и поруганной матери.
***
Художник окончил свою работу.
Уже сумерки.
Внизу - неприветливый, покрытый мелкой рябью Днепр.
Со стороны Лавры доносится мерный гулкий колокольный звон и тает в сыром, насыщенном осенними туманами, воздухе.
Последний раз взглядываем на безымянную могилу генерала Духонина и уходим с кладбища, на котором покоится прах многих русских патриотов, убиенных во дни кровавого безумия, полонившего русскую землю.
Юрий Зубовский.
Киев.
Донская волна 1918 №25
Еще по теме:
К взятию ставки (ноябрь 1917 г.)
Смерть генерала Духонина (ноябрь 1917 г.)
На могиле генерала Духонина в Киеве
| 