Наполеона незадолго до выступления из Москвы
Москва в XIX столетии
(Продолжение)
X.
Славу Богу! Опять матушка Москва наша
Уже шестого октября началось выступление неприятельских войск и обозов. Прежде всего тронулись повозки с больными и ранеными; двинулся обоз с награбленным серебром и золотом, с крестом с Ивана Великого, с июльскими и турецкими знаменами, бунчуками, булавами и прочими вещами, названными ими «трофеями»; наконец, выступила и несчастная «великая армия».
Удивительное зрелище представляла собою она! Голодные, оборванные и босые солдаты завернуты были в лошадиные шкуры или рогожи, одеты в салопы, церковные ризы, шали, театральные костюмы, — что только попало им под руки; головы их украшали чепчики, колпаки, траурные шляпы. И все они, с посиневшими носами, прозябшие и сгорбившиеся, подгоняемые легким русским морозцем, представляли печальное зрелище.
На другой день, 7 октября, выступил из столицы и сам Наполеон, в бессильной злобе отдав приказание маршалу Мортье взорвать Кремль, предать пламени дворец, все общественные здания, оба дома графа Растопчина. С трудом мог проехать Наполеон сквозь обозы, загромождавшие Большую Ордынку и Калужскую улицы. У заставы остановился он и в последний раз взглянул на Москву, покорение которой долженствовало быть венцом его славы, залогом решительного его первенства над Императором Александром. Но праведное Небо судило иначе.
Следующие два дня французы продолжали еще выбираться из Москвы; они жгли понтонные и зарядные ящики, уничтожали снаряды, опоражнивали госпитали. У Тверской заставы появились казаки. Среди оставшихся французов произошло чрезвычайное смятение; Мортье поспешил сборами; многие генералы просто бежали, не захватив награбленной добычи, оставив в Москве даже нужные планы и бумаги. Из подвалов развалин и всех потайных нор вылезли московские обыватели. С криками: «ура! казаки, казаки!» они начали нападать в глухих улицах на отсталых и запоздавших неприятелей, предавая их смерти, бросая в реку.
С наступлением вечера, буйство стало утихать. Вдруг в 2 часа темной, непроглядной ночи за Калужской заставой грянула пушка, у Каменного моста отозвалась другая, в Кремле раскатился третий выстрел... Настало глубокое затишье; все изумились; москвичи подумали, что французы снова возвратились в Москву. Но сигнальные залпы скоро выяснили дело.
Раздался оглушительный удар, от которого заколебалась земля, застонала даль, задрожали и обрушились дома, камни и бревна полетели в воздух. Взрывы и удары с перекатами повторились несколько раз. Небо запылало багровым заревом, к облакам брызнули огромные фонтаны искр, над Кремлем разверзлось огнедышащее жерло, ярко обрисовались блестящие кресты соборов, горевший дворец и кремлевские здания.
В то же время из безоблачного неба вдруг полил дождь, ослабил силу вспыхнувшего пожара и предотвратил губительное действие других заложенных мин... Эти удары и взрыв Кремля возвестили Москве об окончании ее бедствий, бегстве врагов, лютом и бессильном мщении Наполеона за несбывшиеся мечты, —посягательстве на священный Кремль.
К общему изумлению, все кремлевские храмы остались чудесно спасенными; лишь несколько обуглились внешние двери благовещенского собора, да древнейший храм Спаса на Бору оказался засыпанным обломками сгоревшего дворца. Огромная Филаретовская пристройка к Ивану Великому, разрушенная взрывом, лежала у подножья его; а сам он, всероссийский благовестник, стоял так же величественно, как будто только что воздвигнутый Годуновым, будто насмехаясь над бесплодной яростью европейских варваров XIX века.
К не меньшим знамениям Божия милосердия принадлежит и чудесно сохранившийся образ на Спасских воротах. Не только он остался неприкосновенным от огня, но даже самый железный навес над св. иконой, деревянная рама и шнур фонаря уцелели. Еще большее чудо проявилось в спасении образа св. Николая Чудотворца, на Никольской башне: даже стекла на киоте его остались целы, хотя взлетевшим на воздух арсеналом разрушило верх ворот почти до образа, а в здании сената, близ этой же башни, не осталось не только ни одного стекла, но и ни одной рамы. Описание этого чуда сохранено для памяти потомства в надписи, изображенной, по повелению Государя, на доске под самым образом.
Наставший после страшной ночи день осветил полуразрушенный Кремль, следы бегства врагов и появление русских войск в столице. Порядок до известной степени был немедленно восстановлен. Для совершения литургии и благодарственного молебствия оказалась удобной одна только большая церковь в Страстном монастыре, не оскверненная врагами лишь по настоятельной просьбе оставшихся в нем престарелых монахинь.
И вот на третий день по выступлении врагов из Москвы с колокольни Страстного монастыря послышался благовест, но уже не унылый, а торжественный и радостный; на его призыв немедленно отозвались и с прочих уцелевших колоколен чудные звуки, которыми Москва искони славилась. В эти незабвенные минуты не оказалось ни одного, на чьих глазах не навернулись бы слезы.
— Славу Богу! Опять наша матушка Москва очнулась!—
в умилении восклицали москвичи.
Двор Страстного монастыря, переходы, паперть и церковь наполнились богомольцами. Все тогдашнее народонаселение столицы свободно вместилось в это необширное здание; но со времен победы Пожарского и всенародного избрания царя Михаила Феодоровича в Первопрестольной столице не было совершено обедни, петой с таким умилением, слушанной с большим благочестием. Когда же, по окончании литургии, начался молебен и клир возгласил:
«Царю Небесный, Утешителю, Душе Истинный»,
пали на колени все— начальники, солдаты, народ, русские и иностранцы, православные и иноверцы. Хор рыданий смешался с священным пением, пушечной пальбой и повсеместным трезвоном колоколов. Сердца всех присутствовавших торжественно вознеслись к Источнику общего спасения, общей радости, к Тому, чьим милосердием к православной России исторгся из плена Первопрестольный город Царей, уцелела в пламени святыня и воссияла из пепла русская слава!
На далекий призывной благовест Страстного монастыря всем сердцем отозвался и знаменитый глава московской паствы, преосвященный Августин, вскоре же прибывший в столицу. Положение в ней дел налагало на него обязанность восстановить алтари, поруганную святыню, освятить оскверненные храмы, «собрати расточенное». Для этого должно было принять благоразумные меры, действовать осторожно, но решительно и скоро.
Таким требованиям как нельзя более удовлетворял Августин, с энергичным и смелым характером, с его твердостью духа и кипучей деятельностью. Поселившись в Сретенском монастыре, он ежедневно ездил в Кремль, неусыпно следя за приведением его в порядок.
Торжественное освящение столицы Августин начал с Покровского собора и Китай-города, этой важной торговой и промышленной части Москвы. Освящением Белого города он ознаменовал день рождения Императора Александра. Торжественное открытие Кремля Августин начал освящением Архангельского собора, блюстителя праха российских государей, затем и кафедрального Чудова монастыря, в день св. Алексия митрополита.
Многие и приходские храмы, под наблюдением того же Августина, обновлялись и на устроение их жители, сами разоренные, охотно жертвовали последним из имущества. Один только Успенский собор еще не был возобновлен, не освящен и двери его в часы молитвы не отворялись для жителей московских. Потерпев от неприятеля более прочих соборов, этот всероссийский храм требовал более времени и трудов для своего возобновления, чего нетерпеливо ожидал народ и о чем ревностно старался сам преосвященный.
Наконец, в день тезоименитства Государя, состоялось необыкновенно торжественное освящение и московского «дома Пресвятой Богородицы», где снова водворилась чудотворная икона ее. Так постепенно открыв и освятив весь Кремль, в годовщину изгнания неприятелей из Москвы Августин совершил благодарственное молебствие и крестное хождение всех сороков московских церквей вокруг стен Кремля. По благословению Св. Синода, такой обычай установлен навсегда и на память потомству введен в устав московской церкви.
Кто узнал бы тогда некогда людную, обстроенную своеобразными зданиями Москву? Высокие храмы с позолоченными куполами, барские палаты—все это или исчезло, или исказилось, являло на себе следы пожара и представляло груду развалин. В ином месте стояли обезглавленные церкви и стены без кровель, в другом мрачно чернели закоптелые печи и трубы или пепелища домов, еще курившиеся, дымившиеся, наполнявшие улицы удушливым смрадом.
Ветер выл и свистел, пролетая сквозь выбитые окна и выломанные двери сколько-нибудь сохранившихся домов и шумно перебирал полуоторванные железные листы кровель. Опасно было по мостовой ходить от провалов в погреба и колодцы. Во многих местах валялись дохлые лошади и другие животные, вперемежку с человеческими трупами Между развалинами зданий, как привидения, двигались жители Москвы, отыскивавшие свои жилища: некоторые из них еще робко оглядывались, опасаясь возвращения французов; но казаки, занявшие все посты в Москве, и возвратившаяся полиция ободрили всех.
Дома Пашкова, Меньшикова и Апраксина после пожара в 1812 году
Да, неприглядную, невыразимо грустную картину представляла собою уж не белокаменная Москва!
Казалось, после такого страшного погрома, она не скоро приведет себя в порядок, долго не дойдет до своего прежнего цветущего состояния. Однако, сохранив свои драгоценнейшие святыни, сокровища и достопримечательности, взысканная вниманием, заботами и милостями своих Венценосных Монархов, она быстро начала обстраиваться, украшаться, приняв тот оригинально-красивый и грандиозный вид, который так поражает всех, приезжающих в нашу столицу.
С. Знаменский.
Московский листок, Иллюстрированное приложение № 23, 18 марта 1901 г.
Еще по теме:
Москва в XIX веке (Исторический очерк) Введение
...............................
Москва в XIX веке (Исторический очерк). Великому Наполеону, обладателю мира, отказали в мире
Москва в XIX веке (Исторический очерк). Славу Богу! Опять матушка Москва наша
Москва в XIX веке (Исторический очерк). Бегство Наполеона
|
