Ровно 100 лет назад, в последних числах мая 1915 г., в Москве произошли серьезные беспорядки, вызванные неудачами на фронтах первой мировой войны, а также стечением целого ряда обстоятельств.

Беспорядки вылились в погромы магазинов и массовые грабежи. Количество жертв этих погромов точно не установлено, но известно, что было убито восемь и серьезно ранено сорок иностранных подданных, а также семь солдат московского гарнизона. Было серьезно избито и около 500 русских, попавших под руку погромщиков. Число погромщиков в пик волнений достигало 100—120 тысяч человек.

Общий экономический ущерб составил 40 млн рублей ( более 60 млрд современных рублей), 32 млн. из которых приходится на собственность российских подданных. В числе наиболее разгромленных улиц была Мясницкая, на которой не уцелело ни одного магазина, и даже с вывеской русских владельцев. Патриоты разгромили 732 отдельных помещения, в число которых входили магазины, склады, конторы и частные квартиры. Официально было зафиксировано более 60 сгоревших зданий.

Представленный материал составлен на основании публикаций газет за 1915 год.

Беспорядки в Москве

В последнем № "Биржевых Ведомостей" напечатано следующее:

Волнения в Москве, собственно, начались во вторник, 26-го мая, когда толпа женщин, преимущественно жен запасных, явилась в комитет по раздаче казенной работы и узнала, что работы больше нет. В городе же циркулировали нелепые слухи, будто заказ на шитье 8 милл. штук белья передан фирме Мандль и Райс.

Тогда начали говорить, что в заказе этом большую роль играет одна немка, произнесшая обидную для русского достоинства речь. Немка эта оказалась русской, вдовой прокурора, М.

С большим трудом заведующему комитетом Глобе удалось успокоить женщин. Но спокойствие было временное. Женщины продолжали волноваться весь день.

В то же время стало известно о массовых заболеваниях рабочих на Прохоровской мануфактуре. По сведениям, членом управы, заведующим врачебным отделом, за 26-е мая гастрических заболеваний на мануфактуре было зарегистрировано 38 случаев, а всего заболело рабочих свыше 160. Впоследствии было установлено, что эти рабочие были больны другими болезнями.

Между тем на Пресне и в других районах стали распространяться слухи, что заболевание возникло благодаря отравлению немцами артезианского колодца на Прохоровской фабрике. На следующий день рабочие мануфактуры не приступили к работам, подошли к конторе и вызывали кого-нибудь из администрации. Депутация от рабочих была приглашена в контору, где с ними вступил в личные объяснения Н. И. Прохоров, заявивший, что вода, которую употребляют на фабрике, была подвергнута анализу и никаких вибрионов в ней не найдено. Рабочие заявили, что подозревают немцев в отравлении воды и что на рабочих угнетающе действует строгая система изоляции больных рабочих.

Тем не менее, на Прохоровской мануфактуре волнения успокоились, но перекинулись в другие места, приняв особенно сильные размеры в Кожевниках и Данилове, где рабочие бросили работу и с национальными флагами отравились по фабрикам, причем местами снимали людей с работ. К толпе примыкали подростки и женщины. Слухи об отравлении немцами воды ширились и дополнялись различными версиями. На всех фабриках и заводах, куда являлись манифестанты, предъявлялись требования увольнять немцев-рабочих и служащих. На большинстве фабрик появление рабочих обходилось сравнительно спокойно, когда рабочие убеждались, что там нет немцев. На некоторых фабриках срывались вывески.

Трагический характер приняли события на фабрике товарищества Эмиль Циндель и К. На требование рабочих выпустить их в ворота фабрика управляющий фабрикой Г. Г. Карлсен ответил приказанием закрыть ворота. Толпа тогда ворвалась во двор и учинила самосуд над Карлсеном. Такой же трагический случай разыгрался на фабрике Шрадера.

28-го мая, утром беспорядки приняли массовый характер. Пострадали фабрики и заводы в Данилове, Симоновской стороне, Замоскворечье и т. д.

На некоторых фабриках были попытки со стороны отдельных рабочих убедить толпу прекратить начавшиеся уже беспорядки, но речи эти впечатления не произвели, и в рабочих районах по пути следования манифестанты громили мастерские и магазины, принадлежащие лицам с иностранными фамилиями.

Тем временем у Боровицких ворот Кремля собиралась небольшая толпа подростков, женщин и др. с национальными флагами. Толпа перешла на Красную площадь, где приступила к разгрому магазина Эйнем в Верхних рядах. Тут же были разгромлены и другие магазины. Шумная манифестация привлекла большую толпу из Замоскворечья и отчасти от центра.

Около 10 часов утра толпа рабочих отправилась на кожевенный склад К. Рейтеля на Замоскворецкой улице. В центре, на Петровке и других улицах первыми пострадали магазины Мандля и Эйнем, Жирардовской мануфактуры, Цинделя и др. Толпа рабочих с окраин все прибывала и прибывала. Вскоре пострадали магазины на Ильинке, Варварке, на Мясницкой, Тверской, Кузнецком мосту, на Большой Долгоруковской, Неглинном проезде, Лубянке, на Арбате, Александровской ул., Сухаревской площади, Покровке и кое-где по окраинам. Пострадало много местных мастерских и ремесленных заведений, принадлежащих лицам с немецкими фамилиями.

На Ильинке и на Первой Мещанской были разбиты склады вина.

Около 8 час. вечера главные улицы Москвы представляли невиданное зрелище: везде лежали груды мебели, разбитые музыкальные инструменты, валялись разбитые автомобили, велосипеды.

В Москве до погрома существовало несколько списков иностранных фирм. Один из них печатался в издании общества "3а Россию", а другой был выпущен московским отделением национальнаго союза и продавался в виде книжки по рублю.

Ночью начались пожары. Около 6 час. вечера загорелся аптекарский магазин Келлера. Так как там имелся горючий материал, то пожар быстро распространился. Вскоре вспыхнули другие пожары, на Бутырках, на меднокотельничном заводе, на большой фабрике резиново-ткацкой мануфактуры Брауна в Посланниковом пер. в Марьяной Роще, на большом мыльном заводе на Петровке, в доме городского кредитного общества, на Бахметьевской улице, на фабрике аптекарских товаров и т. д.

Огромный пожар охватил дом Вогау на Варварке, в котором сосредоточен целый ряд правлений крупных торгово-промышленных предприятий. В 12 часов ночи бранд-майор сам уже делал доклад главноначальствующему кн. Ф. Ф. Юсупову и указал, что произошло около 40 пожаров. К утру выяснилось, что пожаров было около 60-ти. Были подняты на ноги все пожарные части, которые, однако, с трудом справлялись с морем огня.

Несколько пожаров возникло днем 29-го мая. Самые сильные пожары отмечаются на Мещанских ул. и на Кузнецком мосту в доме Захарьина, где выгорело свыше 60 квартир и музыкальный магазин Циммермана.

Пожары, начавшиеся 28-го мая, продолжались 29-го и с трудом были прекращены на следующие день ночью.
В 1 час ночи на 29-е мая после заседании городской думы с участием главноначальствующего г. Москвы князя Юсупова, по его распоряжению, были приняты полицией экстренные меры, по всему городу, на окраинах и в центре были расставлены патрули, которые, по мере возможности, фильтровали публику и не давали толпе собираться.
Все банкирские дома и конторы, а также некоторые частные предприятия в этот день были закрыты.
В 1 час дня 29-го мая манифестации прекратились, но волнения на улицах чувствовались еще долго, и патрули были сняты только в воскресенье.

По сведениям, собранным московским городским управлением, пострадали: торговых предприятий 475, квартир и домов—207, получены пока сведения об убытках на 38.498,000 руб., не считая ценных бумаг и документов. Не получены сведения о 122 торговых предприятиях и 50 квартирах за отсутствием владельцев. Пострадало австрийских и германских подданных 113, русских с иностранными фамилиями и подданных дружественных государств—489, русских с чисто-русскими фамилиями—90.

4 июня состоялось частное совещание гласных московского уездного земского собрания для выяснения убытков и повреждений в уезде. Совещание приняло необходимым освободить разоренные и вообще пострадавшие во время последних событий имущества от земского обложения. По этому поводу будет созвано чрезвычайное уездное земское собрание, о чем уже возбуждено ходатайство перед губернатором.

С 29-го мая волнения перекинулись в подмосковные районы, сгорели в Сокольниках ряд дач, принадлежавших германским подданным. Кроме того, сгорели дачи Полякова, разгромлены дачи в селе Богородском, на ст. Лосиноостровская, в дер. Хлебниково, Кунцеве, Немчинском посту. Под Лосиноостровской сгорело роскошное имение Вогау.

Волнении распространились, главным образом, по Московскому и Богородскому уездам, куда с прокурором выезжал главноначальствующий губернатор граф Муравьев, который издал обязательное постановление и обратился с воззванием к населению, призывая его к спокойствию.

В подмосковном районе толпа крестьян являлась на фабрики и заводы и требовала удаления немцев, которые якобы отравляют воду. В дачных районах немцы уезжали в город, бросая на произвол судьбы имущество. Скоро здесь появилась земская стража.

На фабрике Келлера, говорят, погибла роскошная библиотека, в которой была собрана литература на всех языках.

Беспорядки в  Москве

В "Русском Слове" напечатано следующее:
От  Петроградского телеграфного агентства.

28-го мая вся Москва пережила события, которые столь же резко, сколь и неожиданно нарушили мирную трудовую жизнь двухмиллионного населения.
Разразился погром магазинов, принадлежащих подданным воюющих с нами государств.

Событиям этим предшествовало много слухов о том, что живущие в России немцы помогают всяческими способами своим соотечественникам вести войну с нами и с этой целью стараются как можно больше причинить вреда русскому населению.

Слухи эти особенно усилились за последние дни, когда на некоторых фабриках появились остро желудочные заболевания, проявившиеся в некоторых случаях в тяжелой форме. В рабочей среде начали говорить, что немцы отравляют воду.

На фабриках, где появилась заболевания, рабочие потребовали от администрации удаления немцев. Требование это не было удовлетворено так как администрация фабрик признала его неосновательным.

На этой почве вечером 27-го мая на фабриках Цинделя и Шрадера возникли беспорядки, выразившиеся в разгроме квартир высших служащих немцев и насилиях над хозяевами этих квартир.

Беспорядки эти послужили как бы сигналом к тому, что произошло 28-го мая.
Утром 28-го мая, около 10-ти час., у Боровицких ворот появилась небольшая толпа. Вскоре в этой толпе развернулись национальные флаги.
Один из находившихся в толпе держал портрет Государя Императора. Раздалось пение «Боже, Царя храни», которое привлекло прохожих.
Со всех сторон к толпе начали подходить люди, обнажая головы. Толпа быстро росла и скоро достигла внушительных размеров.

С кликами "ура“, "да здравствует Государь Император и русская армия" и с пением гимна толпа торжественной процессией, как это очень часто было в первые дни войны, двинулась на Красную площадь, к памятнику Минину и Пожарскому. По дороге к ней примыкали все новые и новые группы.

Часть толпы устремилась в Верхние ряды и начала разгром находившихся там магазинов. Первыми были разгромлены магазины Эйнем и Цинделя.

Никто из толпы ничего не брал себе из подвергшихся разгрому магазинов. Товар выбрасывался из магазинов и тотчас уничтожался, превращался в обломки и обрывки, растаптывался ногами. Тех, кто пытался унести что-либо, останавливали, вырывали взятое и уничтожали.

Весть о начавшемся погроме быстро разнеслась по городу. К месту погрома начали стекаться со всех сторон массы народа. Толпа быстро и колоссально нарастала. Полиция, которую, по-видимому, начавшиеся беспорядки захватили врасплох, была бессильна что-либо сделать с многотысячной толпой, а толпа, расправившись с немецкими магазинами в Китай-городе, частью вышла на Лубянскую площадь, частью—на Петровку и Кузнецкий мост.
Погромы производились одновременно в нескольких местах.

Вначале толпа погромщиков строго подчинялась распоряжениям вожаков и действовала с большой осторожностью по отношению к магазинам, принадлежащим не германским и не австрийским подданным. Она переходила от одного магазина к другому, которые были помечены в списке, находившемся в руках одного из вожаков Когда она подходила к намеченному магазину, вожаки входили внутрь магазина, и если им заявляли, что владелец магазина не германский и не австрийский подданный, они требовали документы. Проверив документы и убедившись в справедливости заявления, они оставляли магазин и командовали толпе идти далее. И толпа беспрекословно следовала за ними, оставляя магазин совершенно не тронутым.

Но это было только вначале, когда толпа была сравнительно не очень велика; но когда она возросла до колоссальных размеров и разделилась на несколько групп, в свою очередь, быстро увеличивавшихся, вожаки потеряли над ней власть а сами очутились в ея руках.

Особенно этому способствовало появление среди толпы пьяных, добывших спиртные напитки в разгромленных винных складах.
Началось разграбление имущества из магазинов, подвергшихся разгрому.

Женщины и подростки потащили в разные стороны охапками захваченные с места погрома вещи.
С наступлением темноты начали попадаться на улице с награбленными вещами даже прилично одетые люди.
Перестала толпа разбираться и в том, кому принадлежит намеченный к разгрому магазин. Какой-либо не русской фамилии владельца магазина было уже достаточно для того, чтобы она приступила к его разгрому. Немало, таким образом, пострадало русских подданных.

Бесчинства достигли своего апогея ночью.
В нескольких местах города были пожары. Поджигались разгромленные магазины. Пожарные не успевали тушить возникающие пожары, и некоторые из них пылали до утра. Ночью толпа совершенно не разбиралась в том, кому принадлежит намеченный к разгрому магазин. Да и не было возможности этого делать, так как после 8-ми часов вечера все магазины были закрыты, и никакой проверки документов не могло быть.
Около 8-х часов ночи погром начал стихать и к 5-ти часам утра совершенно прекратился.

Погибло много ценного имущества.
Многие фирмы совершенно закрылись вследствие того, что имущество их уничтожено полностью.
В погромах вначале участвовали рабочие, но как только толпа начала грабить и дошла до крайних пределов бесчинств, они перестали участвовать и разошлись по домам.

Количество разгромленных магазинов и сумма убытков пока остаются невыясненными.

Утром 29-го мая толпы опять начали собираться с намерением возобновить погром, но полиция и войска не допускали сборищ, тотчас рассеивая их.

Московский погром (8-11 июня (26-29 мая) 1915 года). Часть 1.

Московский погром (8-11 июня (26-29 мая) 1915 года). Часть 2.