Приближается весна, а значит вскоре потекут вешние воды, вздыбится лед на реках, станет бурно прибывать вода.
Нынешнее поколение москвичей не знает, что такое наводнение в Москве, разве что появление больших луж в некоторых местах может ассоциироваться со словом наводнение. Но так было не всегда. Многие годы город страдал от весенних разливов Москва-реки.

Наводнения случались в столице многократно. На протяжении веков паводковые воды затопляли низменные местности возле Москвы-реки и ее притоков. Об этом напоминают, например, Лужнецкие и Озерковские набережные и переулки.

Первое наводнение, упоминаемое в летописях, случилось весной 1496 года:

«Зима люта бысть, мразы быша велики и снеги, а на весне на Москве и везде поводь зело велика бысть, и за много лет такой поводи не помнят». 

Тогда, в 1496 году, после холодной зимы и больших снегов, наступила "великая паводь”. А так как "паводи” случались часто, в XVIII веке решено было создать сеть обводных каналов. Но из всех задуманных проектов был осуществлен лишь один — создан Водоотводный канал, защищавший район нынешних улиц Бахрушина, Новокузнецкой, Пятницкой, Якиманских.

Запомнилось москвичам наводнение, случившееся в апреле 1908 года:

"Накануне Светлого праздника Москву посетило огромное бедствие: разлив реки Москвы, наступивший в настоящем году чрезвычайно поздно, принял чудовищные размеры, превзошедшие все ожидания... Разливом рек Москвы, Яузы и Водоотводного канала захвачена была более или менее значительная площадь 12-ти полицейских участков города, но особенно пострадали пять участков по правую сторону реки Москвы: второй Хамовнический (Дорогомилово), оба участка Якиманской части и оба участка Пятницкой. Наводнение этого года охватило до четырех миллионов квадратных сажен, то есть почти 1/5 всей площади города”

("Доклад Московской городской управы о ее мероприятиях по борьбе с наводнением, организации помощи пострадавшим и о размерах убытков, причиненных наводнением 25 апреля 1908 года”). 

Дома Дорогомилова и Замоскворечья, стены Кремля были затоплены в среднем на 3 аршина (2,3 метра) от уровня мостовой. Ну а вода реки по сравнению с ее летним уровнем поднялась на 9 метров. Слились воедино Москва-река, Водоотводный канал, устье Яузы, набережные, луга, образовав огромное водное пространство.

С парапетов всех мостов спускали к поверхности реки веревки с петлями на конце, чтобы за них могли ухватиться тонущие или случайно смытые течением. Залитые водой улицы были непроходимы, бездействовала конка. Из разных частей Москвы, перерезанных наводнением, горожан перевозили туда и обратно через мосты на телегах и пролетках извозчики. По улицам, между домами, жителей развозили лодочники. Состоятельная публика забавы ради снимала лодки напрокат и каталась по "московской Венеции” среди затопленных зданий, садов, площадей. На всех высоких мостах стояли толпы зевак, наблюдая, как вешние воды несут очередное бревно или бочку.

Статья «Наводнение в Москве» в газете «Русское Слово» от 11 апреля 1908 года:

К 9 час. веч. центр города — вся площадь между Москвой и Водоотводным каналом представляла оригинальную картину, полную удивительной красоты. Начиная от дома Протопопова, у Каменного моста уже не было возможности проехать ни на Неглинный проезд, ни вдоль кремлевской стены, ни по Москворецкой набережной, так как все это было залито водой.

Далее по Москворецкой набережной можно было проехать только до Китайского проезда: вперед по направлению к Устьинскому мосту двигаться на лошадях было уже невозможно, и городовые героически бросались в воду, хватая любопытствующих обывателей и заставляя их поворачивать обратно. 

Все Садовники были в воде, «Болото» превратилось в настоящее море, Кадашевская и Болотная набережная были сплошь, со всеми улицами и переулками, выходящими на них, залиты водой.

С большими трудностями, сидя уже с ногами на сиденье экипажа, можно было проехать по Раушской набережной. Здесь вода бурлила во всю. Особенно красива была картина реки между Москворецким и Каменными мостами. С одной стороны тонули в воде ярко освещенные электрическими фонарями обеих мостов кремлевские стены, с другой — отражались в ней красивые дома и особняки Софийской набережной.

Пивную лавку затопило!  

Поминутно встречались лодки с пассажирами, возвращавшимися из церквей с зажженными свечами. Совсем как на Большом канале в Венеции. Только серенад не было. 

 

 

Здесь во тьме вдруг раздались душу раздирающие крики: «Караул! помогите!» Раздались свистки городовых, с площади вокзала бросилась публика. Из окон второго этажа дома Ушкова, со всех сторон окруженного водой, кричали, что обывателей этого дома грабят.

— Как грабят? 

— Приехали на лодках, ломают двери и грабят затопленные квартиры. 

В доме Ушкова открывались окна и люди требовали полицию, лодок, чтобы задержать грабителей. Публика потребовала от городовых немедленно разыскать околоточного и достать лодки. Чем кончилась эта история, мы не знаем.

 

 «Наводнение в Москве» в газете «Русское Слово» от 12 апреля 1908 года:

Продержавшись целый день на одном уровне, вода после 7-ми час. веч. снова начала подниматься. Все улицы и переулки между Пятницкой и рекой-Москвой, затем весь огромный район Зацепы, Даниловка и вся линия павелецкой жел. дор. до товарной станции и на полторы версты дальше были залиты водой. До 6-ти часов на павелецкий вокзал еще кое-как пассажиры пробирались, но не иначе, как на полках ломовых После 7-ми час. вода начала захлестывать и полки. После двух случаев, когда испуганные лошади едва не опрокинули полки и растеряли своих пассажиров, движение на павелецкий вокзал было приостановлено, и полиция предупреждала публику, что все поезда уже отменены. <...>

Последний поезд, отошедший из Москвы в 6 час., удалось отправить не сразу. Поезд тронулся, но затем остановился, так как колеса «не брали» рельсов. Его подали назад, и затем уже с разбегу ему удалось выйти со станции, рассекая воду подобно пароходу. Вода почти достигала второй ступеньки вагонов.

 

  

 

Заметка «Утонувший» из рубрики Происшествия в газете «Раннее утро» от 12 апреля 1908 года:

У Краснохолмского моста с баржи пароходного об-ва «Ока» упал рабочий И.Захаров. Сильным напором воды его быстро унесло и спасти несчастного не удалось. 

 

  

 

«Бедствия наводнения в Москве» в газете «Биржевые ведомости» от 15 апреля 1908 года:

Пока, конечно, трудно подсчитать убытки. В праздники не до этого было. Пока известно только, что пострадало от наводнения более 1500 домов, залита площадь в одном замоскворецком районе приблизительно в 4 миллиона квадратных саженей.              

 

 

 

Отдельные убытки достигают в иных случаях громадных сумм. Так один только сахарный завод Гепнера пострадал на 7 миллионов рублей. Владельцу предлагали вывезти из завода весь сахар и брали за это 4 000 рублей. Гепнер отказался и Москва-река в продолжение целого дня текла сладкой водой.  Долгие часы мутная в обыкновенное время Москва-река была совсем желтой. Наводнение затопило химический завод Ушакова и громадные запасы желтой краски растворились в воде. Нижняя часть домов по Берсеневской набережной, когда вода схлынула, так и остались в новой желтой окраске.       

 

Еще пивная лавка!!! 

 

Сильную и умилительную картин у представлял Кремль в эту пасхальную ночь. Около московских святынь в ожидании первого удара Ивана Великого, стояла толпа народа. Более 100 тысяч человек собралось со всех концов Москвы. Именитые московские купцы и гласные думы с кружками руках обходили москвичей и и собирали в пользу пострадавших от наводнения. В эти торжественные минуты всякий раскошеливался. Во время заутрени такой же сбор производился и в остальных церквах Москвы. Образовался конечно и особый комитет для оказания помощи. Городская управа собрала пока немного, что-то около 8 000 рублей, но зато много пожертвований течет помимо управы. 

 

 

В первый день Пасхи Москва была погружена во мрак. Электрическая станция была затоплена, и только на второй день праздника успели с городской станции перевести кабель и осветить Тверскую и три театра: Корша, Интернациональный и Новый, и утренние спектакли на второй день так и не состоялись.  

 

 

«После наводнения» из газеты «Русское слово» от 16 апреля 1908 года:

О размерах разлива лучше всего можно судить по дому сторожки Бабьегородской полтины, где помещается контора пятого инженерного участка. На этом доме, принадлежащем городу имеется отметка, свидетельствующая об уровне весеннего разлива 1856 г., находящаяся на высоте 4, 65 саж (10,14 м) над уровнем летнего меженя в реке Москве у Данилова монастыря.  Городское управление считало эту отметку сомнительной. Она была сделана 80-летним стариком-сторожем при Бабьегородской плотине, скончавшимся года два тому назад, по памяти. Ей не доверяли. И когда городская управа желала установить нивелирную норму для ближайших к воде районов, она остановилась на норме 4,50 (9,81 м), которой достигла вода в самое сильное наводнение 9-го апреля 1879 г. Установив такую нивелирную норму, городская управа уже не строила своих зданий ниже этой нормы.  

 

 

 

Нынешнее наводнение превзошло эту норму почти на полтора аршина — 0,45 саж. Сомнительная норма 1856 года равняется приблизительно 4,60. Другими словами, и эта норма была в нынешнем году превзойдена на 0,35. Другими словами, уровень воды при нынешнем разливе поднимался на 15 аршин без 0,05 саж. (10,54 м) 

Воспоминания московского губернатора Владимира Федоровича Джунковского (1861— 1938)

НАВОДНЕНИЕ В МОСКВЕ

Наводнение в Москве. 1908 год

Весной 1908 года Москву и Московскую губернию посетило страшное бедствие.

В среду на Страстной неделе появились тревожные слухи о быстром подъеме воды в реках, а в ночь на четверг пришло и первое известие, что река Москва выступила из берегов и затопляет деревню Мневники Хорошевской волости Московского уезда, в 6 верстах от Москвы. Так как вскоре за этим пришло второе известие, что в Мневниках и соседней деревне Терехове один за другим затопляются дома и жителям грозит опасность, то я рано утром, захватив с собой спасательные круги и веревки, выехал на место и вместе с исправником Виноградовым и земским начальником Мясновым принял участие в спасении людей и скота, а затем прибыл и член управы Мессенер, принявший на себя, по поручению земской управы, заботы по продовольствию.

2—3 теплых дня кряду и несколько дождей сразу настолько дружно подвинули таяние снегов и разрыхлили лед, что быстрый и многоводный разлив реки Москвы был вне сомнения, но все же никто не ожидал такого сильного подъема. Еще 8 числа, во вторник на Страстной неделе стоявшая почти на летнем уровне вода стала быстро подниматься.

Быстро поднялся в Москве местный лед, быстро взломался и прошел, когда стал прибывать лед с верховьев реки. Почти одновременно, по полученным мной телеграммам, лед двинулся из Рузы и Можайска, вскрылись все многочисленные речонки и понесли свой лед. Вода стала подыматься чрезвычайно быстро. 9-го, когда я поехал в Терехово, она поднялась уже на 4 аршина, затем 10-го — еще настолько же. Вода в городе подошла к самому карнизу набережных и начала выступать на мостовую. Около трех часов дня весь левый берег был еще свободен от воды, но в Замоскворечье всю набережную уже заливала вода, которая быстро проникала во все улицы и проулки.

В угловые владения обеих Якиманок можно было подъезжать только на лодках. После пяти часов вечера вся площадь между рекой Москвой и Водоотводным каналом представляла собой картину потрясающую, но удивительной красоты. Начиная от домов Протопопова у Каменного моста нельзя уже было проехать ни по Неглинному, ни вдоль Кремлевской стены, ни по Москворецкой набережной — все было залито водой. Небольшой сухой оазис был только у въезда с Балчуга на Москворецкий мост. Далее по Москворецкой набережной можно было проехать только до Китайского проезда: вперед по направлению к Устьинскому мосту двигаться на лошадях было нельзя, и городовые бросались в воду, чтоб останавливать пытавшихся проехать.

На Устьинский мост можно было проехать кружным путем, через Китайский проезд, Солянкой, что я и сделал верхом, чтобы попасть в окруженный водой Народный дом в Садовниках, но и тут приходилось переезжать громадное озеро, причем вода была выше брюха лошади, и мои ноги, когда я ехал верхом, были в воде. При переезде через Устьинский мост жуть брала, старый мост дрожал от напора воды, проносившиеся льдины почти касались наката моста. К Народному дому в Садовниках я не мог подъехать верхом, пришлось пересесть в лодку, в которой я и подъехал прямо ко второму этажу.

"Болото” превратилось в настоящее бушующее море. В воде отражались огни фонарей и квартир, расположенных во втором этаже, в первых была абсолютная темнота. С большими трудностями я выехал на Раушскую набережную в наиболее высоком ее месте; вода бурлила, лошадь со страху фыркала.

Особенно красивая картина была вечером между мостами Каменным и Москворецким, возвышавшимися над сплошной водной поверхностью. В воде ярко отражались освещенные электрические фонари обоих мостов, а по линии набережных почти над поверхностью воды горели газовые фонари, от которых виднелись только верхушки и которых не успели потушить, — казалось, что это плавающие лампионы на воде.

Кое-где виднелись лодки, наполненные пассажирами с горящими свечами в руках, — это возвращались богомольцы из церквей после 12-ти Евангелий в Страстной четверг.

В. Джунковский

Крымский вал был сух, но зато огромные пустыри близ Голицынской и Городской больниц, Хамовники — низкая его часть, огороды близ Новодевичьего — это было сплошное море. Дорогомилово, Пресня представляли собой Венецию.

11 числа, в Страстную пятницу; вода продолжала подниматься, теплая ночь и солнечное утро как будто придали ей силы. На одну треть Москва была покрыта водой. Новый ряд улиц был под водой; где я еще накануне проезжал верхом, проехать уже нельзя было, всюду сновали лодки, протянуты были кое-где канаты, попадались наскоро сколоченные плоты с обывателями, вывозившими свои вещи.

У УДорогомиловского моста

Дорогомилово было отрезано от города, и попасть в Дорогомиловский народный дом я не мог. Со стороны церкви Благовещения в Ростовском переулке открывался чудный вид. Насколько хватало глаза, весь противоположный берег реки Москва, все улицы обратились в море сверкающей воды, к Потылихе и Воробьевым горам глаз тонул в безбрежном пространстве бурлившей воды. Только вдали виднелся как бы висящий на воздухе мост Окружной дороги. К 6 часам вечера вода поднялась на 13 аршин. На Павелецком вокзале вся площадь была залита водой.

Последний поезд отошел в 6 часов вечера с большим трудом, колеса не брали рельсов, наконец, подав поезд назад, с разбега удалось поезду двинуться, и он, рассекая воду подобно пароходу, вышел на сухое место. Вода на станции достигала второй ступеньки вагонов. 

В это время отовсюду стали поступать сведения — в Дорогомилове вода залила склады сахарного завода, где хранилось 350 тысяч пудов сахару, залило станцию Французского электрического общества, и половина Москвы осталась без света и так далее. 

Бородинский мост

В этот день из уездов ко мне стали поступать сведения, одно донесение за другим, одно тревожнее другого. Из Завидово я получил депешу: "Погибаем от наводнения р. Шоши, спасите”. (Шоша — пограничная река с Тверской губ.)

Вот так поднималась вода весной 1908

Последнее значительное московское наводнение произошло в 1931 году. Тогда вода поднялась на 6,8 метров. И в том же году было принято решение о строительстве канала Москва-Волга. В верхней части бассейна Москвы‑реки были сооружены регулирующие сток Истринское, Можайское, Рузское и Озернинское водохранилища, и теперь подобных наводнений не случается.

Если же вам захочется увидеть наводнение, то после сильного дождя отправляйтесь на пересечение Колпачного и Хохловского переулков на Китай-городе. Это место затапливает постоянно. Перекрёсток находится в низине и водосток не справляется со стекающей из переулков водой.

 

Источники:

http://testan.narod.ru/

http://mos-nj.narod.ru/

http://gonzoblog.ru/

http://humus.livejournal.com/