По материалам периодической печати за октябрь 1917 г.

Проливы и аннексия

«Мир без аннексий и контрибуций» вызывает много возражений в печати; между прочим он возбуждает вопрос—как же быть с Босфором и Дарданеллами, которые, в случае удачного окончания войны, предоставлены нашими союзниками России?

Если под аннексией понимать порабощение других народов, то против приведенного выражения спорить нельзя: принцип освобождения национальностей из-под чужой власти давно показал Европе бесцельность покорения всякого врага и супостата. Но если страна была покорена насильственно, то освобождение ее из-под чужеземного ига не может считаться аннексией; той опасной аннексией, которая в будущем неизбежно вызовет новые войны. Нельзя поэтому считать аннексией изгнание турок из Европы, в которую они вторглись в XIV веке и с жителями которой они не могли ассимилироваться в течение нескольких веков.

Нельзя также считать опасной аннексией, когда молодое сильное государство, сдерживаемое в своем естественном развитии, ищет выхода для своего роста; как ни удерживайте его, оно рано или поздно прорвет оковы. Таково стремление России к выходу в открытое море. На юге в этом отношении мы замкнуты в Черном море, выход из которого находится в руках народа, пришлого в Европе, во власти государства, когда-то сильного, но ныне совершенно одряхлевшего и потому последнее время всегда бывшего игрушкою других держав, нам враждебных, а в настоящее время государство это прямо подпало под власть врага, ведущего с нами воину.

Как бы ни кончилась эта война, но оставить проливы в современном их положении, т. е. во власти германцев, значит надолго, до новой кровопролитной и многие миллиарды стоящей войны сковать рост нашего великого, но еще не развившего всех своих сил отечества.

В истории редко повторяются моменты, подобные современному. Был случай для нас занятия Константинополя и Босфора в 1878 году. Мы его упустили по вине одного лица. Неужели упустим это и теперь из-за ложно толкуемого принципа «мир без аннексий?» Ответственность за это будут нести не те, кто этот псевдопринцип высказывают, а те, кто будут проводить его в жизнь, если они не найдут в себе сил правильно истолковать его.

Перед самою войною в «Разведчике» № 1229 за 1914 год была помещена моя статья «Восточный вопрос», в которой я высказал о необходимости для нас обладания северным выходом из Босфора. В оборонительном отношении это должно было нас удовлетворить: никто не мог бы без нашего согласия входить в Черное море, которое получило бы тогда характер русского озера. Но теперь судьба предоставляет нам случай получить не только весь Босфор с Константинополем, но и Дарданеллы; мы можем не только закрыть вход в Черное море, но и открыть выход из него, если не в открытый океан, то все-таки в обширное Средиземное море. Великий грех перед потомством возьмут на себя те, кто такой случай упустят.

Предлагая занять выход из Босфора в Черное море, я предполагал, что Константинополь останется в руках турок или самое большое сделается вольным городом под нашим протекторатом. Но если судьба предоставит в наши руки оба пролива, то следует поставить вопрос— где границы той территории, которая должна будет поступить к нам?

Если бы у нас не было войны с Болгарией, мы могли бы ограничиться на европейском берегу: у Босфора—Чаталджинскими укреплениями, а у Дарданелл—Галлиполийским полуостровом с соответствующими участками на азиатском берегу, необходимыми для защиты проливов в военное время; Адрианопольский же пашалык можно было бы тогда предоставить болгарам. Но теперь это невозможно; в случае удачного для нас исхода войны болгар могут обрезать и в Добрудже, и на Марице, и на берегах Черного и Эгейского морей. Адрианополь по необходимости придется оставить за Россией, хотя это будет иметь вид одной из тех аннексий, против которых теперь раздаются голоса.

Проливы в военном отношении не имеют для нас особого значения. Еще в смысле обороны владение выходом из Босфора в Черное море важно, но для активных задач в Средиземном море наш Черноморский флот слаб, а с завладением проливами он может быть еще более ослаблен. Зато в коммерческом отношении обладание проливами доставит нам громадные выгоды. Теперь Турция не раз закрывала выход в Средиземное море для нашей торговли не только в военное время, но и в мирное. Тогда же нашей торговле таких обидных препятствий не будет и она может развиваться широко. А так как экономическое развитие страны влияет на военное могущества ее, то в этом отношения обладание Босфором и Дарданеллами косвенно имеет для нас и военное значение.

***

Коснувшись одного из наших военно-морских вопросов, мне хочется затронуть и другой вопрос, ярко характеризующий апатичное отношение нашей прошлой бюрократии к военно-морским интересам России.

В 80-х годах прошлого столетия наш известный путешественник Миклуха-Маклай поселился в Австралии на о-ве Новой Гвинеи, никому тогда не принадлежавшем. Он хорошо сжился с туземцами и, когда приехал в Петроград для доклада о своих географических исследованиях, то предложил в правящих тогда сферах занять в обладание Россией часть этого острова, как очень удобную военно-морскую станцию.

Но эта мысль не встретила сочувствия, никто не поинтересовался берегом отдаленного острова, даром достававшегося нам в руки, никто не подумал, что при сообщениях с нашими дальневосточными владениями (тогда еще не было Сибирской железной дороги) это может пригодиться. Этим ловко воспользовались немцы и поскорее подобрали себе то, что мы, по своей близорукости, отвергли. Занятую часть о-ва Новой Гвинеи они назвали землею императора Вильгельма, а прилегающие к ней мелкие острова—архипелагом Бисмарка. Но на этой земле Вильгельма и островах Бисмарка до сих пор сохранились названия: Маклайкюсте, Витязьбай, Астролябиягольф, как укор для наших зевак.
Прошло десять лет, и наш флот Рождественского и Небогатова шел в Японию; не имея после Мадагаскара нигде пристанища. Как бы нам тогда пригодились Маклайкюсте и Витязьбай...

Теперь эта немецкая австралийская колония в руках англичан и конечно, если война закончится удачно, не будет возвращена Германии. Полезно было бы нам исправить ошибку стараго режима и приобрести эту колонию; при ожидаемом развитии русскаго торговаго флота нам необходимо иметь собственныя морския станции.

Но пожалуй опять скажут—аннексия....

А. П. Скугаревский.

Иностранная жизнь

Всеобщий мир „через головы буржуазных правительств"

(Немецкая рабочая газета о сепаратном мире с Россией)

В органе социал-демократии «Аrbetet Zеitung» от 16 октября появилась статья „Путь к миру“, в которой указывается, что стремление к миру в русском народе настолько сильно, что ни одно правительство не удержалось бы у власти, если бы ему пришлось признать, что отклоняет условия мира, не затрагивающие жизненных интересов русского народа. Исходя из этого, газета предлагает центральным державам предпринять такие шаги, которые поставили бы русское правительство (говорится еще о правительстве Керенского—Терещенко) в необходимость дать определенный, недвусмысленный ответ на конкретныя предложения почетного мира.

„Венское и берлинское правительства", говорит газета, должны аппелировать через голову буржуазного министра Терещенко к усталой от войны русской армии. Для этого, однако, не достаточно пары красивых речей в парламенте, на которые русское правительство сумеет ответить уклончиво. Необходимо формальное предложение мира, на которое правительству России придется сказать да или нет. Правительство, отслонившее предложение мира, достойного свободной России, будет сметено в несколько часов вспышкой народного гнева.

Газета в подтверждение своего взгляда ссылается на предложение сепаратного мира, сделанное России в декабре 1916 года. Отклонение этого предложения Николаем II, по мнению газеты, и было непосредственно причиной его свержения.

Но «Аrbetet Zеitung» признает, что „о сепаратном мире в России никто не хочет слышать, а потому предлагает обратиться одновременно и к союзникам России. Газета при этом совершенно не касается вопроса как было бы встречено подобное предложение мира союзниками и переходит к выяснению внутреннего положения России (газета от 16 октября), которое, в виду крайнего усиления влияния большевиков в Советах Р. и С. Д. и стремления их захватить власть, кажется ей очень благоприятным для успеха этого плана.

Газета говорит:

„Отношения между буржуазией и демократией крайне напряжены. Можно ли себе представить, что если в такой момент центральные державы предложат России приемлемый мир, правительство отклонит это и после этого сможет удержаться у власти, несмотря на неминуемое восстание рабочих и солдат.

Итак Вена и Берлин могут, если захотят, заставить Россию начать мирные переговоры. Тогда Франция и Италия побоятся продолжать войну. Но для этого необходимо, чтобы условия мира, которые будут предложены, носили демократический характер, то есть чтобы проводился принцип мира без аннексий и контрибуций, чтобы ясно было сказано о восстановлении полной независимости Бельгии, Сербии и Румынии и принципы разоружения и третейских судов.

Добиться от своих правительств объявления демократических условии мира есть задача немецких рабочих. Если благодаря им Германия и Австрия протянут руку русской демократии, то последняя позаботится о том, чтобы Россия не оставила этого рукопожатия без ответа".

Так писали в своей газете наши немецкие товарищи в первой половине октября—в предчувствии русской, на этот раз уже настоящей революции. И для нас, и для них было ясно, что вступать на решительный путь к миру, сметя с дороги всех прихлебателей войны, было обязанностью, долгом совести русской демократии. И пока мы слушались соглашателей буржуазии в роде Куропаткина русской революции Церетелли, пока доверяли дело мира Терещенкам, нельзя было не видеть, что мы отказываемся от своего обета, не исполняем своего долга.

Германские товарищи наши это ясно видели, как видели они и ту обязанность, которая лежит на них и о которой они говорят:

„добиться от своих правительств объявления демократических условий мира есть задача немецких рабочих".

Наш опыт научил нас насчет соглашателей. Задача эта теперь в их руках. Пожелаем же, чтобы немецкой демократии не стали на пути немецкие Церетелли, немецкие Керенские и немецкие Терещенки.