Международное положение и украинская контрреволюция
(Речь т. Зиновьева на заседании Петербургского Совета 18 ноября 1918 г.).
Часть 2
Взгляните на карту Европы и посмотрите, что делается там.
Германия вся находится в огне революции.
Австрия вся находится в полыми революции.
В Италии мы знаем о восстании двух армии, которые отказались подчиняться дисциплине и строят Советы.
В Волыни, в Брюсселе созданы Советы и там революционное движение приняло чрезвычайно широкие размеры, как вы прочтете завтра в газетах.
В нейтральной Голландии умереннейший из умеренных социал-патриотов, голландский меньшевик Трульстр, вождь тамошней партии меньшевиков, устроил митинг около дворца короля и требовал республики, заявляя, что мы против насилия, но мы надеемся, что король уйдет сам. Если тамошние меньшевики так говорят, то это значит, что в низах народных наросло настоящее революционной движение.
В Швеции наш товарищ Хеглунд и другие товарищи-коммунисты подняли широкое движение и готовят всеобщую забастовку.
В Швейцарии забастовка продолжается несколько дней, главным требованием является признание Советской власти.
Во Франции образованы на фронте многочисленные Советы солдатских депутатов. В Париже происходят каждый день шествия и демонстрации. Сегодня мы читаем в газетах, что умеренный социалист центра Лонге, который выступал против нас, теперь выступил с манифестом, в котором призывает рабочих создавать Советы рабочих депутатов. Этот манифест был запрещен, но распространяется нелегально и имеет, как признают буржуазные газеты, шумный, головокружительный успех. Этот Лонге, который долго выступал против нас, теперь заявляет в своей газете „Попюлэр": „сколько ни клеветали на русскую революцию, мы теперь сквозь сеть клеветы рассмотрели сущность ее и поняли, что в России происходит форпостная стычка мирового труда с мировым капиталом".
Тоже самое назревает и в Англии. Положение там, разумеется, более трудное, чем в какой бы то ни было другой стране. Английский буржуа все время находился в положении, что он мог прикармливать верхушки рабочего класса, наживая сверхприбыль, выколачивая огромные миллиардные суммы из колоний, он мог объедками со своего пышного стола подкупать известную часть рабочего класса, наиболее мещанские, аристократические его слои. Там по этому твердыня капитализма прочнее, чем в других странах. Но и там мы видим глубочайшее брожение. Там меньшевики больше не желают участвовать в таком министерстве и ушли из него. Если меньшевики бегут из министерства, то это признак того, что они чувствуют что этот корабль тонет. Меньшевистские крысы всегда оставляют тонущий корабль первыми. (Аплодисменты). Это доказывает, что и там почва уходит из под ног буржуазии.
В Лондоне выступал с речью Ллойд-Джордж, английский министр. Это одна из самих искусных буржуазных мошенников, ловкий жулик, который превратится и в „социалиста" и будет говорить, что он из рабочих и действительно умеет пустить пыль в глаза рабочим, это—демагог каких мало. Он выступил с речью уже после победы над Германией, после пресловутых торжеств в Лондоне, когда король и королева махали солдатам платочками. В этой речи Ллойд-Джордж говорил буржуазии:
"мы одержали победу, но не забудьте, что надвигаются громадные социальные движения, и эти движения не минуют и Англии. У нас есть одно средство - дать сверху для того, чтобы не взяли снизу сами рабочие".
Он развил целый план крупных социальных реформ, дабы подкупить некоторые группы рабочего класса.
Во всем буржуазном лагере идет сейчас борьба двух течений. Одни говорят, что надо идти на пролом, пулеметы единственный язык, который понимает эта чернь — рабочие и крестьяне. Другое течение среди буржуазии сводится к тому, что надо как-нибудь попытаться обойти историю, попытаться в любовных объятиях задушить революцию. Такое течение сильно в Америке. В Америке происходит сейчас избирательная борьба, там парламентские перевыборы. И мы видим соревнование между Вильсоном и Рузвельтом. В чем заключается основа этой борьбы? В том, что Вильсон, хитрая лиса, который стоит поближе к типу Ллойд-Джорджа, он говорит:
„надо обойтись как-нибудь полегче с революцией, надо заманить рабочих при помощи маргариновых социалистов, соглашателей, надо объехать революцию, помазать по губам рабочих, делать вид, что им даем уступки“.
А Рузвельт—человек другой закалки, вроде французского Клемансо и русского Корнилова. Он говорит:
„нет, не может быть соглашений с рабочими, надо хорошенько зарядить пушки и расстрелять непокорные элементы рабочего класса. Другого средства нет".
Эта борьба двух течений в лагере буржуазии происходит всюду, и она характерна для погибающего класса. Потому что буржуазия гибнет. Создалось революционное положение, революционная ситуация; буржуи мечутся от плетки к прянику. Сегодня поманят пряником, а завтра будут сечь плеткой.
Положение сейчас во всем мире более напряженное, чем было до сих пор. Если посмотреть на германскую революцию, то она внушает некоторые надежды господам империалистам типа Вильсона, эту революцию можно попытаться оседлать. Революция в Германии по своему размаху была великолепна и остается великолепной. Они взяла все то, что мы приобрели опытом за обе революции, начиная с 1905 года. В 1905 году Советы только что еще вылупились, они впервые появились на поворхности политической жизни. Их задушили. Прошло 12 лет. Мы начали геройскую борьбу, и опять Советы вышли на сцену и стали господствующей формой нашего общественного строя. В Германии сразу начали с нашего опыта. Немцы организовали Советы. Но они пытаются наполнить их тем содержанием, каким наполняли их Чхеидзе и компания.
Я говорил в моем первом докладе о германской революции, что там на поверхности в правительственных рядах идет игра, и там держат власть социалисты не нашего толка. Там уж пытаются разоружать рабочих. Там Эйхгорн, который объявляя себя независимым социалистом и принадлежал не к группе немецких меньшевиков, а к центру, к новожизненцам, сейчас, когда его назначили берлинским полициймейстером, военным комиссаром, он подождал два дня, а на третий день издал приказ, по которому рабочие не имеют права появляться на улицах после 9 часов, не имеют права носить оружия. В Баварии приступили к разоружению рабочих и были случаи расстрела.
Вот какие господа стоят там у власти.
Германским рабочим надо совершить вторую революцию, свою Октябрьскую революцию, для того, чтобы покончить с этой бандой социалистов, которые фактически являются буржуями второго призыва.
Игра германского "революционного" правительства с Вильсоном становится прямо неприличной. Вы слышали о том, что германское правительство обратилось к американскому президенту Вильсону с просьбой, не соблаговолит ли Вильсон смягчить условия мира и не даст ли он хлебца, чтобы покормить голодных германских рабочих и солдат?
Вильсон ответил:
"отчего же, если вы кланяетесь мне в ноги, то я готов, я дам вам хлеба. Но только на двух условиях: первое условие,-чтобы вы обеспечили полный порядок в Германии".
Что понимает Вильсон и его банда под порядком?—вы знаете,—чтобы рабочие находились на капиталистической каторге— вот это порядок; чтобы женщины рабочего класса, шестидесятилетние старухи, гнули спины и выделывали пули, которыми потом будут расстреливать рабочих и крестьян-это порядок.
А второе условие, не менее значительное. Второе условие таково: я дам хлеба, но чтобы было "правильное" распределение его.
Вильсон слышал о наших категориях и считает, что правильное распределение будет тогда, когда буржуй будет получать раз в шесть больше, чем рабочий. И на этих условиях Шейдеманы берут хлеб и дошли до такого бесстыдства, что когда мы предложили им хлеб, они ответили так:
"мы знаем, что у вас в Петрограде и Москве у самих голод, нам Вильсон обещал хлеба, мы вам благодарны, но хлеба нам не везите".
Смысл этого ясен, чтобы Вильсон и вся банда не сказали бы, что германское правительство взяло кусок хлеба от большевистских рабочих России. Они хотят этим показать, что у нас, дескать, нет большевизма, разумеется, наш ответ будет таков: мы скажем:
..извините нас, мы думали, что вы порядочные люди. Мы не будем предлагать вам _ хлеб, но тот хлеб, который у нас есть, мы отправим по адресу того человека, который заслужил доверие,—по адресу Карла Либкнехта, который сумеет распределить этот хлеб, действительно, "правильно". (Аплодисменты).
Северная коммуна 1918 № 159 - 21 ноября
Еще по теме:
Международное положение и украинская контрреволюция (Речь т. Зиновьева). Часть 1
Международное положение и украинская контрреволюция (Речь т. Зиновьева). Часть 2
Международное положение и украинская контрреволюция (Речь т. Зиновьева). Часть 3
|
