По материалам периодической печати за январь 1918 года.

Международное положение и сепаратный мир

Никогда еще Россия не попадала в такое затруднительное международное положение, как теперь, со злосчастным покушением заключить сепаратной мир.

Мы всегда говорили: из этой великой всемирной бойни нет возможности выскочить отдельно. Из нее выйдут или все, или никто.

Теперь наши предсказания оправдались. Более того, наши худшие опасения не только сбылись, но оставлены далеко позади злоключениями, нас постигшими.

Нынешние руководители нашей внешней политики рисовали нам все время Англию, Францию, Италию, Соединенные Штаты, как злостные очаги мирового империализма, чуть ли не худшие германского. Даже теперь, тогда на западно-европейском театре войны готовятся битвы, которые, быть может, превзойдут кровопролитием все, бывшие доселе,—даже теперь они готовы подозревать, что войска Вильгельма идут на Петроград по тайному соглашению с союзниками. А между тем все как будто делалось специально для того, чтобы развязать руки союзникам для сепаратного мира за счет России. Политика комиссариата по иностранным делам, покорно склоняющая голову и юлящая перед центральными империями, была все время такой вызывающей по адресу союзников, что охлаждение их в России росло все время сrеsсеndo. И если они готовы махнуть на нас рукой и предоставить нас своей участи —то нынешние властители наших судеб жнут только то, что посеяли.

Этого, однако, мало. Одна из малых союзных стран—Румыния—той же политикой просто перекинута во враждебный лагерь.

Румыния долго колебалась, прежде чем вступить в войну. Царская Россия ловила ее, насаживая на крючок в виде приманки Трансильванию.

Императорская Австрия ловила ее, насаживая на крючок в виде приманки Бессарабию. Румыния, после долгого двустороннего цинического торга, избрала свой путь. Произошла русская революция. Королевской Румынии пришлось быть союзницей революционной России против имперской Австрии. В довершение всего союзницей и участницей не побед, а поражений и неудач. Но „вино откупорено, его надо пить"—и Румыния, скрепя сердце, продолжала защищать наш крайний левый фланг, упирающийся в Черное море. Ни о какой измене с ее стороны не могло быть и речи.

Нужен был поворот, внезапный поворот в нашей политике, чтобы все невозможное стало сразу возможным. Россия Троцкого и Ленина вступила на дорогу сепаратного мира. Спрашивается: что оставалось делать Румынии, маленькой, припертой к России -Румынии? Или погибнуть, или обогнать Россию на той же дорожке сепаратного мира. Правительство Ленина и Троцкого толкнуло Румынию на мир с Австрией и Германией. И вот Румыния, вместо того, чтобы прикрывать наш фланг, уже вторглась в Бессарабию—и, по всей вероятности, вправе рассчитывать при этом вторжении на содействие центральных держав...

Это не все. Соблазном сепаратного мира правительство Смольного увлекло, по своим стопам, и Украйну. И, надо сказать, если бы Германия приняла без возражений запоздалую капитуляцию Смольного, то в навязанном России сепаратном мире пришлось бы различать две половины: одну, заключенную с Радой, а другую - со Смольным. Из этих двух частей наименее невыгодной была бы первая. Чтобы удержать судьбы переговоров о мире в своих кругах, совет комиссаров должен был предпринять вооруженное покорение Украины. В ответ на это и здесь явился, по-видимому, какой-то договор Рады с Австро-Венгрией, договор, обеспечивающий очищение Украины от комиссарских войск внешнею силою. В данном случае это фактически означало бы, что Украина вместо федеративной связи с Россией будет, в качестве самостоятельного государства, под австрийским протекторатом, отрезать Россию от Черного моря.

В польском вопросе стремлением наложить свою руку на польские легионы, доселе стойко боровшиеся на стороне России, нынешнее правительство оттолкнуло и их во враждебный лагерь. Германский штаб использовал и это. И вот, уже поднят вопрос о переходе к будущему Польскому государству Минска, Двинска и Могилева...

Финские большевики, увлеченные примером русских, прибегли к разгону сейма, где у них уже однажды было большинство и где они имели все шансы восторжествовать легальным путем. Само собою разумеется, что результатом явилась гражданская война, и само собою разумеется, правительство Смольного, сначала заявив о своем невмешательстве в дела Финляндии, за которой признана независимость, затем послало красную гвардию, матросов и солдат на помощь одной из сторон. Результат ясен. Этим дан повод к вмешательству в дела Финляндии и других стран—Германии и Швеции. И мы уже стоим перед почти неотвратимой опасностью перехода Швеции из положения нейтрального государства в лагерь центральных империй.

Словом, международное положение по всему флангу изменилось в самую гибельную для нас сторону. Прибалтийский край весь стоит накануне германской оккупации, и дикая выходка Ревельского Совета, лишившего целое дворянское сословие всякого покровительства законов, только ускоряет эту оккупацию. Распыление русской революции в гражданской войне и кровавом хаосе анархии облегчит завоевателю его дело: найдется не мало элементов, которые, утомленные этим хаосом, не найдут в себе сил для сопротивления; попадутся и такие, которые холопски будут приветствовать чужеземные войска, несущие на остриях своих штыков порядок, конец анархии и голода.

Финляндию нам придется или добровольно покинуть, или нас выбьют оттуда чужеземные войска. Петрограду будет грозить опасность с двух сторон. На финском заливе будет с двух сторон охвачен неприятелем русский флот. Ему грозит опасность быть отрезанным и целиком погибнуть в стальных тисках врагов.

Короче говоря, перед нами двойная опасность быть одновременно отброшенными и от Балтийского, и от Черного моря. Борьба большевиков с мусульманством, начатая в Крыму и продолжаемая в Ташкенте, подвергает колоссальной опасности Кавказ. Мы можем быть возвращены к допетровским временам. "Окно в Европу“ окажется забитым железной решеткой.

Таков блестящий результат попытки пойти путем сепаратного мира. Недаром мы всеми силами души противились ему и предостерегали от него...

Сейчас Смольное правительство делает последние попытки умилостивить германских завоевателей и подставить свою волю под их тяжкий сапог. Если ему это даже и удастся, то мирные условия для нас будут худшими, чем они могли бы быть когда бы то ни было.

К счастью для будущего России, этот „похабный", позорный, несчастный, жалкий мир не будет признанным ею миром. Есть еще воля народа, есть Учредительное Собрание. Оно сепаратный мир отвергло самым решительным образом. Когда придет время всеобщего демократического мира, Россия будет участвовать в его выработке, Россия не захватчиков власти, а сбросившая их, не связанная их договорами, Россия свободная, Россия Учредительного Собрания. Это Собрание— последнее прибежище, последнее упование страны.

Непризнание им как власти комиссародержцев, так и сепаратного мира—есть залог пересмотра в пользу России условий этого мира на будущем международном мирном конгрессе.

Дела народов 1918, № 001 (22 (9) февр.).

Еще по теме