По материалам журнала "Нива", июнь 1917 г.
Политическое обозрение
Международная социал-демократия
Во всех воюющих странах с самого начала войны приобрели выдающееся значение социалистические партии. Война вызвала повсеместно крайнее напряжение национальных сил.
Огромные массы людей были призваны под знамена. Наряду с мобилизацией армии пошла мобилизация промышленности, и многие тысячи рабочих были привлечены к работе на оборону. При таких условиях совершенно естественно, что партии, опирающиеся на широкие круги пролетариата, заняли в политической жизни видное и влиятельное положение.
Современный социализм, и как теоретическое учение и как течение практической политики, всегда характеризовался двумя основными чертами: он стремился быть интернациональным или международным, и он отрицал войну, считая ее исключительно делом имущих классов.
То и другое глубоко коренилось в учении Карла Маркса о классовой борьбе и международной солидарности классов.
В „Коммунистическом манифесте" Маркс писал:
„Коммунистов обвиняют в том, что они хотят уничтожить отечество и национальность. Но у рабочих нет отечества. У них нельзя взять то, чего у них нет, национальные различия и противоречия между народами все более и более исчезают".
Конечно, с течением времени и особенно по мере того, как отдельные представители социалистических партий приобщались к практической государственной деятельности, социализм на западе начал уходить от этого догмата чистого интернационализма и увереннее становиться на почву национальной действительности. Но все же интернационалистические стремления неизменно оставались присущи социалистическим партиям, и не даром они еще в преддверии великой войны видели свою специальную задачу в предупреждении вооруженных столкновений и в упрочении братства трудящихся всех стран.
Известно, что в августе 1914 года в Вене должен был состояться международный социалистический конгресс с лозунгом: „война войне", и что накануне открытия военных действий между немецкими и французскими социалистами происходили непосредственные переговоры о способах сохранения мира.
Неудача, постигшая эти миролюбивые усилия, нанесла тяжелый удар так называемому социалистическому интернационалу. Интернационал фактически распался. В социалистических партиях всех воюющих стран, за исключением России, возобладали национальные течения. Социалисты примкнули к политике „национального единения" или „национальной обороны". Во Франции, в Англии, Италии и Бельгии эта политика привела к вступлению социалистов в состав „буржуазных" правительств. В Германии дело не зашло так далеко. Но все же и германские социал-демократы вышли из роли непримиримой оппозиции и выразили готовность оказывать правительству в борьбе с внешним врагом патриотическую поддержку.
Словом, в первые месяцы войны социалисты всех стран, за исключением России, показали себя, как теперь у нас говорят, „социал-патриотами".
Однако, когда война затянулась, обнаружилось, что интернационалистические тенденции не совсем вымерли в лагере социалистов. В связи с общей усталостью и рядом горьких разочарований, который принесла с собой война, старые интернационалистические привычки мышления опять дали себя чувствовать. То тут, то там стало обозначаться, кроме социалистического большинства, интернационалистически настроенное меньшинство.
Сравнительно всего сильнее сказалось это меньшинство в Германии, всего слабее оно, по-видимому, в Англии. Но оно существует и во Франции и в Италии. Когда эти убежденные интернационалисты в достаточной степени „осознали" себя, они поставили себе целью восстановить „интернационал" и путем организованного давления международного пролетариата на „буржуазные" классы положить конец войне.
Для этого они развили свою деятельность „в международном масштабе" и вошли друг с другом в непосредственное соприкосновение. Обе встречи активных интернационалистов произошли на территории нейтральной Швейцарии—первая в Циммервальде, вторая в Кинтале. На этих двух конференциях и была выработана знаменитая формула мира — мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов.
В этой формуле отразились оба противоречивых начала международной политики социализма. „Без аннексий и контрибуций"— это символ равнодушия или отвращения социализма к тем „захватным" лозунгам, с которыми вступили в войну „буржуазные" правительства. „Самоопределение народов"—это его уступка точке зрения национальной государственности. В качестве посредника между социалистами воюющих стран и виднаго деятеля интернационализма тогда же выдвинулся швейцарский социал-демократ Роберт Гримм.
Социалисты Восточной Европы всегда занимали в рядах международной социал-демократии особое положение. Благодаря тому, что по условиям государственного порядка они обречены здесь на роль постоянной и безответственной оппозиции, они дольше всех прочих социалистических партий сохранили верность первоосновам марксизма. В области теории они сплошь правоверные „ортодоксы", в практической политике они крайние радикалы. Соответственно с этим они и в международной политике в большинстве завзятые интернационалисты.
Таковы в частности наши „большевики" или „ленинцы", образующие левый фланг российской социал-демократии. Но и стоящие правее их и вообще более умеренные, „меньшевики", тоже и до войны и во время войны откровенно заявляли себя интернационалистами и циммервальдовцами.
Только на самом правом крыле партии небольшая группа „Единство" определенно и твердо стала на почву национальную и государственную. Замечательно то, что идейным вождем и тактическим руководителем этой группы русских „социал-патриотов" суждено было стать Г. В. Плеханову, всю жизнь защищавшему заветы правоверного марксизма и неутомимо боровшемуся с „ревизионистами" и „оппортунистами". Кроме социал-демократов, в России социалистическое учение исповедуется еще „народническими" партиями, крупнейшею из которых является партия социалистов-революционеров.
Среди социалистов-революционеров тоже наметилось два течения — интернационалистическое, родственное „большевикам", и оборонческое, близкое к „плехановцам". До революции в русском социализме различались „пораженцы и „оборонцы". "Пораженчество" было представлено в социал-демократии большевиками и меньшевиками-интернационалистами, другая часть меньшевиков следовала колеблющейся тактике, ясно выраженное „оборончество” было свойственно „плехановцам".
Среди народнических партий пораженцами были левые социалисты-революционеры, оборонцами их правые товарищи, неопределенными, но с оттенком оборончества—трудовики и народные социалисты.
Таковы были разнообразные течения европейской и русской социалистической мысли к моменту февральской революции. Революция, очевидно, должна была в корне убить пораженчество. Революционер, очевидно, не мог бы желать поражения революционного правительства свободной России. Но, убив пораженчество, революция не убила нашего интернационализма, напротив, он расцвел в России особенно пышным цветом.
Революция выдвинула у нас на первый план социалистические партии. Из них наиболее деятельными показали себя группы, настроенные интернационалистически. Роберт Гримм был у нас желанным гостем, и мирная формула Циммервальда и Кинталя попала в программу Временного Правительства коалиционного состава.
Проф. К. Соколов.
В тени аллей прохлада,
Нарядны господа,
А за оградой сада
Голодная нужда.
Глядит на бойких деток
Мальчишка-водонос.
В одну из узких клеток
Решетки всунув нос.
На жесткие каменья
Потом ему идти,
Томления терпенья
В груди своей нести.
Мучительно мне видеть
Неравенство людей
И горько ненавидеть
И взрослых и детей.
Федор Сологуб.
Еще по теме
| 