По материалам периодической печати за ноябрь 1917 год.
Все даты по старому стилю.
Манифестация
28 ноября по случаю открытия Учредительного Собрания состоялась грандиозная манифестация.
Манифестация эта, по своей импозантности, превзошла все, даже наиболее оптимистические, ожидания. По приблизительному подсчету, в ней участвовало свыше 100 тыс. человек.
К 10 час. утра возле всех районных дум стали собираться большие толпы народа. Все участники манифестации, построившись стройными колоннами, направились к центральной думе. Каждая из колонн несла плакат с лозунгами:
«Да здравствует Учредительное Собрание»,
«Земля и Воля»,
«Вся власть Учредительному Собранию» и т. п.
ПО ДОРОГЕ К ТАВРИЧЕСКОМУ ДВОРЦУ
В первом часу дня процессия под звуки марсельезы, исполняемой оркестрами рабочих Обуховского завода и лейб-гвардии Волынского полка, направилась к Таврическому дворцу, впереди манифестации шли городской голова, председатель городской думы и его товарищи, гласные центральной думы и Члены управы.
Далее шли районные думы и различные правительственные, общественные и политические организации.
Над массой человеческих голов стройно проходящих по улицам красиво развеваются знамена, плакаты и флаги. На всех знаменах общие лозунги:
«Да здравствует Учредительное Собрание», «Вся власть Учредительному Собранию»...
Есть, однако, плакаты и с лозунгами общеполитического характера:
«Мир», «Контроль над производством», «Всеобщее братство народов», «Земля и Воля».
Особенно красивы огромные знамена районных комитетов партии с.-р. и депутации рабочих Обуховского завода.
По обеим сторонам улицы на шпалерами стояла публика, которая по мере прохождения процессии присоединялась к ней. Порядок, несмотря на огромное число участников манифестации, все время был образцовым.
Возле Аничкова дворца процессия встретила многотысячную манифестацию рабочих, с криками «ура» подхвативших Г. И. Шрейдера на руки. Далее к манифестации присоединились: второй всероссийский крестьянский Съезд, Съезд партии с.-р., Ц. И. К. С. Р. и С. Д. первого созыва, центральные комитеты всех социалистических партий и другие организации.
Возле редакции «Дела Народа» процессия остановилась. Гласный Молгачев, встав на возвышение, обратился к манифестантам с речью, в которой сказал:
«Товарищи, здесь редакция «Дела Народа», органа той партии, которая всегда и неутомимо стремилась к достижению священных чаяний всего трудового народа. Поддержим же те лозунги, во имя которых она боролась.
Да здравствует «Земля и Воля, да здравствует народоправство, да здравствует мир всех народов».
Громовое «ура» покрыло слова тов. Молгачева.
У ТАВРИЧЕСКОГО ДВОРЦА
В 2 часа дня, головная часть процессии подошла к Таврическому дворцу. Ворота оказалась запертыми, стоявшие у ворот латышские стрелки заявили, что они, исполняя приказ совета народных комиссаров, не могут пропустить никого во дворец. Однако, после того, как им было объяснено, что среди манифестантов находятся и члены Учредительного Собрания, они открыли ворота для того, чтобы пропустить народных избранников.
С большой речью обратился к манифестантам П. А. Сорокин, указавший на великое значение этого светлого дня, когда истерзанная междоусобицей страна обрела единственного полномочного хозяина земли русской.
Затем Сорокин, обращаясь к латышским стрелкам, указал, что они прибыли в Петроград не для разгона Учредительного Собрания, а чтобы составить почетный караул избранникам народа.
Во время выступления Сорокина в ограде Таврического дворца раздается случайный ружейный выстрел.
Однако, страстная речь П. А. Сорокина настолько овладевает вниманием манифестантов, что выстрел вызывает самое незначительное замешательство слушателей.
С ответной речью от имени стрелков выступил командовавший отрядом прапорщик, заявивший, что распространявшиеся среди населения слухи, что они вызваны в Петроград для разгона Учредительного Собрания, основаны на недоразумении. Наоборот, они считают своей задачей всемерную поддержку Учредительного Собрания, охрану его от каких бы то ни было посягательств.
Закончив свою речь, прапорщик подошел к Сорокину и поцеловался с ним и со стоявшим вблизи Рудневыи. В знак солидарности с ним, солдаты-латыши разрядили свои винтовки, раздавая патроны окружающей их публике и переворачивая ружья вверх прикладами.
Митинги-летучки происходили также в течение дня и в различных частях города.
28 ноября митинги предполагались непрерывно. Однако, в Смольном решили принять меры против этого. Еще с ночи на 28 ноября были отданы соответствующие приказания районным комиссарам, а также комиссарам в.-р. комитета, прикомандированным к воинским частям. Согласно отданному распоряжению, все более или менее значительные общественные здания, а также и театры, в которых были назначены митинги, были заняты отрядами войск и красногвардейцев, под охрану взято было и здание офицерского собрания Армии и Флота.
Новое насилие над свободой граждан было совершено—в день национального праздника организованные митинги не могли состояться. Однако, они все же состоялись: возле зданий собрались толпы, и устроили импровизированные митинги. Местами красногвардейцы пробовали разгонять собравшихся, но попытки их окончились неудачей.
Сорвалось!
Демонстрация 28 ноября для большевиков явилась весьма неприятным сюрпризом. Быть может, в первый раз за свое месячное царствование смольные заправилы совершенно растерялись. Самым ярким свидетельством этому является следующий, любопытный эпизод.
27-го ноября большевистский вечерний листок «Рабочий и Солдат» на первой странице большими буквами напечатал воззвание военно-революционного комитета, приглашавшее к контр-демонстрации петроградских рабочих и солдат.
«Черныя силы»,—говорилось в этом воззвании,—затевают под маской защиты Учредительнаго Собрания «заговор против народа». Солдата призывались показать «корниловцам и калединцам, кадетам» и «соглашателям с.-р., лакеям буржуазии» «всю свою силу».
Лозунгами контр-демонстрации должны были быть следующие:
«Долой кадетов из Учредительного Собрания»,
«да здравствует совет народных комиссаров»,
«Земли—народу, дома — народу, банки — народу, фабрики, заводы и власть—народу!»
Как учреждение чисто социалистическое и проникнутое принципами самого ортодоксального марксизма, военно-революционный комитет, конечно, и не мог поступить иначе, как выпустить именно такое вполне «социал-демократическое» воззвание.
Но вот странность. Не успели газетчики разойтись по углам улиц, как большевистская полиция начала усиленно отбирать от них вечернюю газету «Рабочий и Солдат».
Появившаяся на улицах несколько позднее вечерняя «Правда» вышла с белыми, пустыми местами на первой странице. Такой цензурный пробел имелся в аншлаге, сообщавшем о том, что
«кадеты и социал-оборонцы организуют на завтра демонстрацию» и что «вся контрреволюционная шайка снова пытается поднять голову».
Он же зиял в том месте, где обыкновенно печатаются официальные сообщения.
Что же случилось? Какое недоразумение произошло в полицейско-охранной кухне господ Комиссаровых, Муравьевых и Дезобри?
Объяснение загадочного происшествия мы нашли на другой день, 28-го когда прочли в утренней «Правде» постановление петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.
«Петроградский Совет», приведенный в смущение бессмысленным воззванием военно-революционного комитета, живо напоминавшим по духу знаменитый муравьевский приказ, постановил призвать рабочих и солдат
«воздержаться от участия в демонстрациях» и вместе с тем потребовать от совета народных комиссаров принятия всех необходимых мер для охраны порядка в городе и беспощадного подавления всякого покушения на погромы».
Социалистическая совесть, мы знаем, начинает пробуждаться в петроградском сознательном пролетариате и дни «военно-революционных» проходимцев Щнеуров и К° сочтены.
В. В.
Контр-манифестация
На 28 ноября в.-рев. комитет объявил было контр-манифестацию под лозунгами «долой кадетов, корниловцев и калединцев», «долой соглашателей» и пр., и пр. Однако, очевидность и опасность такой провокации смутила ее изобретателей, и контр-демонстрация была почти тотчас же отменена.
Вечерняя «Правда» от 27 ноября успела снять демагогические призывы и вышла с белыми местами, «Рабочий и Солдат» этого сделать не успел, поэтому лишь небольшая часть отпечатанных номеров увидела свет, остальные были задержаны распоряжением в.-рев. комитета.
С раннего утра в кулуарах Таврического дворца—группы журналистов. Большинство из них имеют мандаты «закрытых» газет. В комендатуре идет спешная заготовка входных билетов для членов Учредительного Собрания.
Зал заседаний спешно приводится в порядок: натираются полы, заколачиваются последние гвозди, устанавливаются пюпитры и т. п. Внешний вид зала совершенно изменился: из темной и душной коробки он превратился в зал обширный, могущий вместить свыше 1000 человек.
Отделка зала, правда, немного давит своей траурностью, но зато она выдержана в стиле. Кресла из темного дуба обиты кожей красного цвета. Карниз зала окрашен в золотоватый цвет, над ними к стеклянному потолку тянутся бронзового цвета орнаменты, с хор спускаются черного цвета длинные плакаты с инициалами Учредительного Собрания. Вся отделка выдержана в стиле «ампир».
С утра же Таврический дворец был занят латышским батальоном. По распоряжению коменданта у всех входов и выходов были поставлены часовые, причем солдатам было заявлено, что
«никакого собрания во дворце сего дня не будет».
Около 12 ч. за ограду дворца проникают передовые группы манифестантов.
Когда несколько гласных центральной думы явились к Урицкому с предупреждением о приближающейся манифестации во главе с центральной думой, Урицкий заявил:
«Согласно декрету народных комиссаров, открытие Учредительного Собрания сегодня не состоится; открытие перенесено на 30 ноября. В зал никто пропущен не будет. К манифестантам никаких репрессий применено не будет».
Заявление Урицкого было прервано приходом представителя народных комиссаров, который заявил, что к дворцу приближается не сто человек, а более 200 тысяч. Сообщение это произвело большое смущение. Начались длительные приготовления. Еще раз был отдал приказ никого не пропускать в зал. У главного входа были выстроены латышские стрелки с привинченными штыками...
Около двух часов дня к Таврическому дворцу подошли манифестанты, во главе с городским головой и членом Учредительного Собрания от Петрограда, Г. И. Шрейдером. Вместе с ним к зданию дворца подходят и другие члены Учредительного Собрания и значительная часть публики.
У церковного входа собрались члены комиссии по выборам в Учредительное Собрание и представители печати. По приказу Урицкого никого не пропускать, члены комиссии требуют передать, что они явились сюда по вызову самого же Урицкого и, если их не припустят, то они уйдут.
Появляется Урицкий. К нему обращаются с просьбой о пропуске.
— Я отдал приказание никого не пропускать и отменить свое приказание не могу. Пока мы не очистим зал от ворвавшемся толпы, мы никого не пустим.
— Но вы сами вчера вызвали вас повестками на сегодня.
— Мы не знали, что сегодня вы будете провоцировать нас на кровопролитие.
В главном подъезде солдаты задерживают входящих, но, узнав, что идут члены Учредительного Собрания, дают дорогу.
Г. И. Шрейдера вносят на руках. За ним проходят и остальные члены Учредительного Собрания, участники манифестации.
Собравшиеся признали, что не могут считать себя полномочным Учредительным Собранием, но могут ускорить созыв последнего. С этой целью постановлено было избрать вр. председателя, на обязанности которого возложено ежедневно созывать частные совещания прибывающих членов Учредительного Собрания. Частные совещания решено перенести в зал общих заседаний.
Еще по теме
| 