
По материалам периодической печати за декабрь 1917 год.
Все даты по старому стилю.
„Несвоевременные мысли" М. Горького и
"своевременные мысли" о М. Горьком
В «Новое Жизни» М. Горький посвящает несколько строк «рабочей интеллигенции» и ее современному положению. Указав, что «окаянная война истребила десятки тысяч лучших рабочих», что их место у станков заняли люди, работавшие на оборону, чтобы избежать воинской повинности,—Горький характеризует этих людей, как чуждых пролетарской психологии, политически неразвитых, лишенных тяготения «к творчеству новой культуры», органически неспособных принять и воплощать в жизнь идеи чистого социализма».
В этой массе утонул остаток рабочей интеллигенции, масса эта, взамен прежних вождей, нашла «выразителей своего зоологического анархизма»; эти вожди, взбунтовавшихся мещан ныне проводят идеи Прудона, а не Маркса, «развивают Пугачевщину, а не социализм».
Ряд конкретных примеров приводит автор. Характерен, напр., отзыв представителя одного из заводских комитетов о рабочих этого завода:
«Удивляемся, как вы могли ладить с этой безумной шайкой».
Для «сознательного рабочего», по мнению Горького, совершенно немыслимо сочувствовать, напр., аресту гр. С. В. Паниной, А. И. Коновалова; протестует автор и против желания «лирически настроенного, но бестолкового» Луначарского дать пролетариату в качестве поэта Ясинского.
Особенный интерес представляет мнение Горького о к.-д. Совершенная неожиданность на страницах «Новой Жизни» встретить, до некоторой степени, апологию к.-д. Оказывается, что в этой партии—«наиболее культурные люди, наиболее умелые работники во всех областях умственного труда».
За все это - за нелепые аресты, за изгнание к.-д. из Учредительного Собрания— ответственность, по мнению Горького, будет возложена на совесть рабочего класса.
Несвоевременные, действительно, размышления—во всех смыслах. Не только на совесть рабочего класса падет ответственность за все это, но и на совесть самого Горького. В большевистском меде не одна его ложка. Недаром ведь «Nеuе Frеiе Рresse»—орган, несомненно, осведомленный о наших современных делах, чрезвычайно высоко оценивает участие Горького в развитии популярности Ленина, в лирическом восторге именуя Горького «величайшим русским художником».
И местные силы не отстают в оценке Горького июльских дней. Стоит прочесть статью г. Бахметьева в № 168 «Знамени Революции».
Оказывается, что «по мере того, как неудержимо растет и крепнет пролетарская революция, один за другим падают гнилые плоды с ея дерева, как то: Плеханов, Кропоткин и иже с ними», «все эти Андреевы, Сологубы, Чириковы» (хорошо для характеристики литературного вкуса автора статьи).
Оставался один М. Горький—да и тот, как «красиво» выражается автор, «дрожит на родимых ветках».
Оказывается, в прошлом—и недалеком—у Горького большие заслуги особенно по части клеймения «горе-социалистов». Но теперь дрогнул и Горький. Он—шутка сказать—смеет взывать о мщении „палачам“... „свободного слова" из Эртелева переулка ("Новая Жизнь" печатается в типографии „Нового времени"). А завтра, предчувствует г. Бахметьев, Горький "будет проливать слезы над „святынями" Кремля, „поруганного" ядрами большевиков. Он „сострадает жертвам гражданской войны".
Какие, подумаешь, преступления! Падают „гнилые" плоды —Плеханов, Кропоткин и иже с ними", а нарождаются... кто?—Ясинский, что ли?
Поучительна судьба Горького, все-таки. Не то, чтобы что-нибудь от него могла отнять лирическая истерика Бахметьева, на коей явственные следы «философской» мысли товарища Анатолия. Крепкие слова так на «Знамени Революции» и останутся. Но все же печально быть крупным (до величайшего-то, положим, далеконько) художником, человеком с совестью, и хоть на краткий миг способствовать тому развалу родной страны, той неистовой свистопляске, свидетелями которой мы являемся теперь и которую нам выдают за последнее слово социализма. На Горьком лежит большой грех, грех перед страной—да и перед социализмом, который ему так дорог.
И его рассуждения, действительно, несвоевременны в том смысле, что им следовало бы появиться гораздо ранее, вместо многого написанного как самим Горьким, так и по его благословению в его газете...
А мысли о Горьком в статье г. Бахметьева следует, наоборот, признать своевременными не для Горького, а для самого Бахметьева и «иже с ним». Вполне своевременно отделаться от таких людей, каким, несмотря на свои неудачные выступления, все же останется М. Горький.
Раньше отделались от Плеханова, Кропоткина—ну, эти покрупнее, а раньше оказались не ко двору, а теперь дошла очередь и до Горького.
Хватит с того лагеря и Ясинского с Серафимовичем для создания «красоты невиданного искусства», Покровского и Фрича для «неслыханного блага науки», а для «великого счастья новой земли» —всей совокупности декретов, грабежей, междоусобиц нашего времени.
«Несвоевременны» и запоздалы размышления М. Горького, но лучше поздно, чем никогда. Можно лишь порадоваться за талантливого писателя, выступившего ярким апологетом гуманности и свободы и попавшим в тумане наших дней в подголоски Ленина и Троцкого.
—ъ.
Вы не смеете молчать!
(Письмо в редакцию)
Гражданин редактор!
Разрешите обратить внимание на рискующее пройти, под шум исторических отныне «июльских дней», незамеченным событие исключительной, на мой взгляд, исторической важности.
Событие это, пожалуй, не войдет в будущие учебники истории для средней школы, но будущий историк русской общественности, основываясь именно на нем, вынесет, опасаюсь, безусловно обвинительный приговор обществу нашему, дошедшему в эпоху величайшего, казалось бы, нравственного подъема до тех ступеней падения, до которых оно не спускалось в годы самой жестокой реакции.
Я говорю о том позорном равнодушии, с которым широкие круги нашей интеллигенции встретили подлую клевету, брошенную руками безответственных уличных демагогов в Максима Горького. Не самый факт клеветнического выпада против чтимого далеко за пределами России писателя удивляет меня, не то, что непродуманный и полный недопустимых сопоставлений и недомолвок писания недостаточно глубокомысленного политика и журналиста использованы тайными воздыхателями контрреволюции и явно падшими людьми, как орудие клеветы на незапятнанно-честного писателя и человека. И политическим недомыслием и злонамеренной клеветой в наше время никого не удивишь. Меня занимает другое - постыдное «непротивление» общества ядовитому злу безответственной клеветы.
Один из значительнейших русских писателей и людей, крупная сила нашей литературы и общественности, по капризному недомыслию одних и по низкому расчету других, нагло оклеветан пред лицом всей страны, всего мира. Как же реагировало на это русское общество, все эти молившиеся некогда на Горького, учившиеся у Горького, просто читавшие Горького? Чем заплатили они ему теперь за полученные от него сокровища художественной и нравственной красоты? Предательским молчанием в то время, когда должно негодующе кричать?
О, я знаю: одна из редакций, правой рукой сдавая в набор неприлично двусмысленную и недвусмысленно неприличную по отношению к М. Горькому статью, левой рукой набросала запоздалый протест против вылупившейся, как бабочка из куколки, из этой же статьи клеветнической легенды. Знаю, что мимоходом откликнулись еще несколько газет. И это—все? И это— все? Где же вся честная печать в целом? Где политические, где общественные организации? Где, наконец, коллективный голос честного русского писателя?
Вы не смеете молчать, господа! Вы не смеете медлить с негодующим протестом, когда всякая нечисть посягает на честь не Максима Горького—на честь русской литературы, русского общества, на честь и достоинство культуры вообще. Попустительствуя клеветникам молчанием, вы невольно, бессознательно участвуете в их черном деле.
Я не знаю, как сочтет нужным реагировать на клевету Максим Горький. Ему, быть может, и следует игнорировать большую нечистоплотность всякого рода маленьких человечков. Плевок Пушкина дал бессмертие клеветнику Булгарину,—слишком высокая плата за клевету! Не о Горьком, собственно речь, а о нас с вами, о нашем долге. Даже не пред Горьким, а пред собой, пред будущим русского общества. Не Горького отстаивать надо от клеветы, а свое право на звание культурных людей, культурного народа. Или вы и впрямь в состоянии полнейшего морального разложения, и молчание наше—молчание трупа? Тогда, конечно, говорить не о чем.
Но если этого, к счастью нашему, нет, если мы не совершенно забыли о том, что мы в такие недавние и, вместе с тем, такие далекие и времена любовно называли «культура», если на вселенском погосте человечного и человеческого ваши «сердца для чести живы»,—протестуйте, негодующе протестуйте!
Вы не смеете молчать!
ЭМИЛЬ КРОТКІЙ.
Дело народа 1917, № 098 (12 июля).
Бурцеву
( Открытое письмо)
Одновременно с моим требованием опровергнуть гнусную клевету против меня, которую вы так глупо пустили на улицу, раздраженную авантюризмом и звереющую от страха, вы поместили в нескольких газетах очень запутанную статью, смысл которой, однако, вполне ясен.
Этот смысл таков: я должен пожать на страницах бульварной газетки «Живое Слово» то, что посеял на страницах «Новой Жизни».
Таким образом вы почти прямо подтверждаете вашу дрянную клевету. Заявляю вам и тем, кто учит вас,— думаю, что вас кто-то учит, сами вы едва ли способны на крупную гнусность: я и мои товарищи и впредь будем писать в «Новой Жизни» то, что мы писали, и так, как мы писали, — это разумеется само собою.
Что «Новая Жизнь» служит интересам Германии, это, конечно, может утверждать только человек сумасшедший или нечестный.
«Новая Жизнь» служит интересам международной демократии, социализма и культуры. Она всегда резко высказывалась против всех попыток справа и слева возбудить темные инстинкты масс. Она считает войну мировым несчастьем, катастрофой европейской культуры, катастрофой, которая вызвана жадностью капиталистов всех стран.
Повторяю вам, Бурцев, что обвинять меня в «измене родине» может только человек безумный или нечестный.
Родина — это народ. Я служу ему уже четверть века, и не вам, жалкий человек, судить и обвинять меня.
М. Горький
Арест (?) Максима Горького
Как передают «Воле Народа», петроградская следственная комиссия постановила арестовать Максима Горького за травлю им «совета народных комиссаров».
Постановление об аресте Максима Горького
Следственной комиссией постановлено,—как мы уже сообщали,—арестовать Максима Горького за травлю им «совета народных комиссаров».
7 декабря Максим Горький снял свою подпись с газеты «Новая Жизнь».
Этим сообщение подтверждается.
Открытое письмо М. Горькому
Дорогой писатель земли русской Алексей Максимович!
Позвольте выразить Вам глубокое уважение и преданность в тот момент, когда на Ваше дорогое для каждого русского человека имя, на почве политической злобы и мести, возводится наглая клевета и ложь.
Как христианин я на эту мерзость запустения отвечу следующими словами Христа:
«Если мир вас ненавидит, знайте, что меня прежде вас возненавидели»,
и еще:
«Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу».
Вот и Бурцев со всей желтой кликой приступили к Вам подобно тому, как книжники, фарисеи и лицемеры приступили когда-то к Христу, которому они сказали:
«Не правду ли мы говорим, что ты— самаритянин и что бес в тебе».
И вот я обращаюсь к Бурцеву я всей желтой клике говорю словами опять Христа:
«Горе вам, книжники, фарисеи и лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками в пролитии крови праведников»; «таким образом, вы сами против себя свидетельствуете, что вы —сыновья тех, которые избили пророков»; «дополняйте же меру отцов ваших»
и
«да приидет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захария, сына Варахина, которого вы убили между храмом и жертвенником», «Истинно говорю, что все сие придет на род сей».
Старший топограф лесного ведомства И. Острый
От лиги социального воспитания
Организационный комитет лиги социального воспитания, глубоко чтя в Алексее Максимовиче Горьком идейного и убежденного сторонника культурного подъема России, горячо протестует против всякого соединения его славного имени с чем-либо, что не соответствует тому светлому будущему России и всего человечества, во имя которого Максим Горький работает всю свою жизнь и как человек, и как художник.
Организационный комитет лиги социального воспитания.
|