Павел Романович Дудаков
организатор восстания на Хопре в 1918 г.
Павел Дудаков
В парикмахерскую в станице Урюпинской зашел заросший волосами есаул. Присел около засиженного мухами зеркала и крикнул парикмахеру, точившему за перегородкой бритву:
— Цирюльник, постричь.
Парикмахер набросил простыню, обтыкал ватой шею, а затем изогнулся в дугу и спросил:
— Бороду также приаккуратить?
— Да и бородку обработай,—согласился мохнатый есаул.
— Бородку как прикажете: веером, клинышпком или а lа Павел Романович?
Есаул изумился:
— Это как же а lа Павел Романович?
— А lа есаул Дудаков. Маленькой лопаточкой! Многие стригутся теперь так в Урюпине в честь героя-с!
***
Павел Романович Дудаков (май 1918 г.)
Бородка а lа Дудаков, хоперское восстане-дудаковщина, казаки с Хопра и Кумылги-дудачата.
В 1917 году в первом правительстве Каледина от Хоперского округа был долговязый хорунжий Дудаков, фигурой своей и маленькой головой на длинном туловище напоминавшей болотную птицу дудака. Знали о нем, что Дудаков агроном и больше ничего. Правительство у Каледина было серенькое и в злоязычном Новочеркасске о правительстве даже говорили: равняется на Дудакова.
В феврале 1918 года Дудаков тихо исчез из донской столицы и отсутствия его никто не заметил, как не замечал и присутствия после падения первого правительства Каледина. Но уже в марте в советских газетах замелькали известия о каких-то бандах Дудакова, нападающих на Филоново, на Урюпино. Но это было так далеко от центров, что мало придавалось значения какому-то мифическому Дудакову и не менее мифическому явлению, окрещенному дудаковщиной. А так, как Дудаков атаковывал не Екатеринодар и Ростов, то о нем скоро забыли.
Но когда пала советская власть на юге Дона и воскрес Новочеркасск, то узнали, что на Хопре стоят казаки и водит их на красных хорунжий Дудаков. Дошла до юга даже песня хопрян:
— Вперед, к зарубежной Елани,
С нами идет Дудаков.
Понемногу вырисовалась и картина восстания хопрян и работа вдохновителя восстания Дудакова.
П. Р. Дудаков в период скитаний по Хопру зимой 1918 г.
Бежав из Новочеркасска, от пошел по станицам и хуторам и на сходах говорил о большевизме и звал на борьбу с ним. Говорил, очевидно, усиленно, если у него оказалось до 23 приговоров станиц, желающих свергнуть советскую власть. Жизнь Дудаков вел кочевую, ибо его работу заметили в Урюпинской станице, где заседал революционный центр Хопра и трое: Селиванов, Севастьянов и Селиверстов правили округом. Один нюхал эфир, другой и в эфире не нуждался, ибо давно имел свидетельство от врачей, признавших его слабоумным. За этими тремя стояли не менее мудрые правители.
Военный комиссар Леонов писал декрет:
— Все граждане, которые будут опаивать красноармейцев самогоном и спиртом, будут гнать его с хлеба, продавая его народу, который в пьяном виде подымает скандалы, будут объявлены контрреволюционерами и расстреляны в течение 24 час.
— Революционные власти попытались задержать Дудакова, но станицы прятали его и не выдавали, хотя и приходилось иногда Дудакову ночевать в канаве в морозную ночь.
Станицы подготовлены к восстанию, надо начинать. За Дудаковым всего шестьдесят бойцов-партизан с одним пулеметом.
„Донская Правда",—орган урюпинского большевистского центра так рассказывала о первых операциях Дудакова:
— 10 апреля он появился в окрестностях ст. Филоново и его разъезды вступили в перестрелку с нашими. Получив тревожные известия, исполнительный комитет немедленно запросил помощи из Себрякова, Борисоглебска, Новохоперска и Балашова. Отовсюду, кроме Новохоперска, не имевшего свободных сил, были отправлены в Филоново красноармейские отряды, к которым присоединился и наш.
Часть соединенного отряда 12 апреля перешла в наступление. Дудаковская банда, засевшая в х. Родниковском, не выдержала первого же натиска и бежала в полном беспорядке, оставив все свое имущество и даже недопеченный хлеб. В Урюпинске склонны были считать все дело почти конченным и уже собирались посылать все остающиеся вооруженные силы в тыл бегущим дудаковцам.
Однако Дудаков оказался искуснее и настойчивее, чем это предполагали. Собрав наиболее твердых из своих сторонников, он с этим небольшим, но хорошо дисциплинированным и обученным отрядом перекинулся к ст. Урюпинской, 14 апреля произвел ложную демонстрацию в 25 верстах от Урюпина, в стороне ст. Петровской, сам же в ночь с 14 на 15 появился со стороны кирпичных сараев, разобрал рельсовый путь, перервал телеграф, вошел в ст. Урюпинскую, как говорят, на возах базарных торговцев и начал пулеметный обстрел штаба обороны. Почему-то все разъезды и почти все караулы оказались снятыми и распущенными по домам. В штабе находилось около 17 членов исполнительного комитета и др., которые, не получая никакой помощи, выкинулись со 2-го этажа и скрылись, не потеряв ни одного убитого.
Урюпино оказалось в полной дезорганизации, телефон не действовал, отдельные кучки красногвардейцев и членов и. к. не имели связи друг с другом, не понимали, что происходит и не могли сопротивляться противнику, хорошо организованному, действующему по заранее обдуманному плану и встречавшему помощь со стороны офицеров и буржуазии станицы".
Так описывала захват станицы Хоперского округа советская газета. Силы Дудакова она переоценивала, для той кучки партизан в 35 человек, которую заставил демонстрировать Дудаков около Филонова, потребовалась помощь Балашова, Борисоглебска и Себрякова, Урюпино не мог отстоять полуторатысячный гарнизон от группы в 25 человек.
Дудаков получил богатую добычу в станице: 70 пулеметов, миллион денег и освобожденных из тюрьмы бойцов—офицеров.
Однако удержаться в станице Дудаков не мог: враг проснулся, пошел по всем дорогам, напугал станицу и она выслала депутацию с изъявлением покорности. Дудаковцам пришлось отходить под обстрелом с тыла и предательской пулей из-за угла был убит начальник отряда (атаман) Сонин.
Дудаков скрылся, но слава его росла, росла и вера в то, что большевизм можно победить, что для этого не нужно много сил.
Дудаков исчез, замолкли даже слухи о нем.
В Мигулинской станице на верхнем Дону в союзе кооперативов по яичному отделу получил место какой-то сухощавый пришелец Сидоренко. Тихо служил, тихо жил, но до той поры пока не зашевелились мигулинцы. Едва у них появилось оружие, едва возник военный отдел и они встали против советов Сидоренко вабыл о яйцах и все время проводил в военном отделе. Знающий человек, в военном деле толк имеет,—говорили верхе донцы.
Верхне донцы решили помочь Хопру, послали туда небольшой отряд и с ним поехал Сидоренко, и только пред отъездом признался окружному атаману Алферову, что Сидоренко—псевдоним, а зовут его Дудаковым.
Хоперцы поднялись. Явились и военные вожди: Савватеев, Ситников, Гаврилов.
Но словом зажигал Хопры Дудаков. К дрогнувшей части он явился в день своего ангела—на Петра и Павла. Хоперцы пошли в атаку и подарили имениннику пушку, отбитую в этом бою.
Дудаков уехал на круг, болел и на Хопре долго не был. Отступление совершилось без него. Но красные и до последней поры звали хоперских казаков дудачатами.
Виктор Севский.
Гимн дудаковцев
Дудаковцы
Самый старый партизан Е.П. Степанков
Дудаковский партизанский отряд имеет свой гимн, написанный казаком-северянином Валентином Петровым, посвятившим борьбе на севере Дона—на Хопре в пору войны П. Р. Дудакова с красными много стихотворений.
Дудаковцы
Самый юный партизан Мамед-Оглы
Мы, дети родимого Дона,
Семья молодых партизан,
Свои распустивши знамена,
Рассеем кровавый туман.
Мы злых не боимся наветов,
Шумит партизанский прибой,
Гроза для врагов Семилетов
В горячий бросается бой!
И подвигом славным украшен,
Не дрогнет в бою партизан,
В атаке противнику страшен
Наш смелый лихой атаман!
Мы все за свободу и волю
За родину нашу умрем,
И рабские цепи неволи
Рукою могучей порвем.
Нависли густые туманы,
Земные раскаты дрожат,
Донские седые курганы
Великую тайну хранят.
Как свет загорится свобода!
Вперед, за отчизну пойдем.
За счастье родного народа
На ниве кровавой умрем!
Свободы заря заалела
Мы сбросили цепи оков.
На ратное смелое дело
Зовет атаман Дудаков.
Мы, дети родимого Дона,
Семья молодых партизан,
Свои распустивши знамена,
Разгоним кровавый туман.
Донская волна 1919 №28(56), 28 июля
| 