Генерал Каледин

По материалам периодической печати за сентябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Текущий момент

Момент этот сложен и грозен, как не был никогда до сих пор.

Прежде всего совершенно ясно, что контрреволюция продолжается и принимает громадные размеры.

Лгут те, кто утверждает, что корниловщина подавлена. Корниловщина на самом деле только еще начинается.

Достаточно ознакомиться с сегодняшними сообщениями из Новочеркасска. Каледин на воле. За Калединым стоит весь казачий круг —тот самый, который с месяц тому назад заключил формальный блок с кадетской партией на предмет совместного выступления на выборах в Учредительное Собрание.

Генеральско-казачья Вандея разрастается и, чувствуя, что ей не дают никакого отпора, собирается с силами, чтобы дружнее ударить на революцию.

Большинство фактических соучастников Корнилова разгуливает на свободе. А об идейных вдохновителях нечего и говорить. И надо быть наивным, как младенец, чтобы предположить, что Милюковы, Гучковы, Родзянки просто сложили ненужные руки на усталой груди и в бездействии ждут, в какую сторону решат их участь Либеры и Даны.

На середину сентября Родзянко собирает уже в Москве новое совещание. Контрреволюционные генералы попрежнему остаются у власти. И Милюковы— Родзянки вместе с ними.

"Союзные" капиталисты только ждут более подходящего момента, чтобы захлестнуть петлю на шее революции. Даже вся наша оборонческая печать не могла не отметить, что все руководящие органы английской и французской буржуазии высказались в более или менее откровенной форме за Корнилова. "Вильгельм нам враг, но русская революция нам больший враг"—так говорят себе "союзные" капиталисты. И они правы: победа подлинной демократии в России была бы могучим толчком к победе социализма во всей капиталистической Европе. Вот почему они говорят себе: с Вильгельмом мы помиримся, а с социализмом — никогда.

Контрреволюция окружила было Россию железным кольцом со всех сторон. День ото дня кольцо это смыкалось все теснее и теснее. В момент, когда Корнилов схватил уже революцию за горло, рабочие и солдаты отвели в сторону эту разбойничью руку. Цепь контрреволюции в одном месте была прорвана. Но рассеянные в одном пункте контрреволюционеры собираются в ряде других. Войну против революции они ведут по всем правилам военного искусства. Первый момент растерянности уже давно прошел, и под прикрытием "Совета пяти" лихорадочно идет собирание сил, спешно на всех парах идет восстановление и укрепление прорванного фронта.

На самый худой конец у контрреволюционеров осталось еще последнее средство. Если ничто другое не поможет, они сдадут Вильгельму Петроград. Не надо себя обманывать на этот счет. Контрреволюционеры пойдут и на это. В победоносный исход войны с германским императором они давно изверились. Можно с уверенностью сказать, что на войну с Вильгельмом они смотрят теперь только под углом зрения войны против русских рабочих, солдат и крестьян. Русско-германский фронт для них теперь только подчиненный, второстепенный, подсобный фронт. Главный фронт для них — Петроград, т. е. рабочие, солдаты, крестьяне, революция.

Буржуазия и помещики, не задумываясь, сдадут Петроград Вильгельму, если они придут к выводу, что этого требуют интересы борьбы с революцией. Разумеется, они превосходно знают, что после этого война с Вильгельмом кончена, что, сдавши Петроград, дальше воевать безнадежно, что Вильгельм тогда возьмет нож и отхватит себе добрый кусок русской земли. „Но зато мы спасем остальное" — говорят себе Милюковы и Гучковы. Вильгельм Питер вернет нам. А победа рабочих и крестьян означает для нас безусловную потерю и помещичьей земли и буржуазной „воли".

Буржуазная контрреволюция мобилизует свои силы, учитывая неудачу Корнилова. Буржуазная контрреволюция готовит новые удары революции. Она вышла было из окопов и бросилась фронтальной атакой на нас. Атака отбита. Но враг вернулся в окопы, оставив на поле битвы ничтожное количество жертв. Генеральный штаб его цел, армия цела и даже пленных он почти не потерял. Ему остается только выждать, перестроить позиции и в благоприятный момент, благословясь, ударить вновь с еще большей силой. Такова важнейшая черта текущего момента.

А Керенский — с кадетами; таков другой, в высшей степени важный момент в нынешнем положении вещей. Не будем разбирать вопрос о том, почему Керенский с кадетами. Мы вполне допускаем, что у него лично это только результат рокового заблуждения. Он искренно убежден, что вне союза с кадетами нет спасения родине. Он искренно верит, что и для буржуазии дело идет об „обороне" страны. Он не верит в возможность подлиннодемократического завершения революции. И он готов „душу свою погубить"—т. е. пойти на самые неслыханные репрессии против солдат и рабочих — только бы „спасти страну".

Но добрыми намерениями вымощен ад. Важно то, что на деле Керенский — агент буржуазии. И посмотрите, как взыграли кадеты, когда они окончательно убедились, что Керенский и на этом этапе остается в союзе с ними.

Главная их сила, конечно, не в Керенском, а — в высшем командном составе, в помещиках, высшем духовенстве, „союзном" капитале. Но Керенский и его группа для них — сущая находка. За этой группой есть некоторая военная сила, которой не привлечешь кадетской программой, которую привлечь может только „демократическая" фраза в духе Керенского. Керенский держит власть сейчас, а отнять власть гораздо труднее, чем не дать ее. И главное: через Керенского можно внести раздоры в пестрый лагерь „революционной демократии", на его стороне стоит часть „демократических" газет, с ним идут еще некоторые „революционные" оборонцы.

Керенский может себе позволить больше, чем Милюков. Милюков не посмел бы теперь требовать роспуска комитетов борьбы с контрреволюцией, а Керенский смеет. Милюков не посмел бы требовать теперь у армии, еще не лишенной избирательных прав, прекращения „политики". А Керенский смеет. „Революционная демократия" заявляет, что она против блока с кадетами. А Керенский назначает правого кадета Маклакова на пост парижского посла, отдавая в руки этого врага народа судьбы войны и мира. Керенский сознательно бросает этим вызов „демократии", ибо даже Авксеньтьев поймет, что пост посла в Париже не менее важен, чем пост министра.
В союзе с Керенским кадеты готовы давать бой демократии хоть сейчас. Настолько они верят в Керенского. Мы не сомневаемся, что кадеты переоценивают силы, стоящие за Керенским. Советы победили бы и кадетов и Керенского, если бы... если бы они склонны были бороться, а не сдавали бы позиции без боя.

Но в том-то и дело, что „революционная демократия" в лице ее „руководящих партий" бороться не хочет. В этом третья отличительная черта „текущего момента". И это обстоятельство превосходно учитывают и кадеты и Керенский.

Прочитайте помещенную в „Дне" и в „Речи" беседу с „лицами", имеющими возможность, по своему положению, знать точно взгляды Правительства (т. е. Керенского).

«Предположим, что большинством будет принята резолюция в духе большевизма. Ни к каким практическим результатам эта резолюция не приведет, ибо Правительство попросту будет ее игнорировать и добровольно не уйдет»

— так заявляют „лица", говорящие от имени Керенского.

Вот почему кадеты так ликуют! „Большевизм" тут припутан, конечно, для красоты слога. На деле Керенский заявляет Советам просто и ясно: вы можете постановлять, что вам угодно, а я добровольно не уйду. И так как кадеты с Керенским через своих агентов из „Дня", „Воли Народа" знают, что эсеры уже на половину готовы уступить Керенскому, а меньшевики на три четверти, — то они злорадствуют и издеваются над Советами заранее.

Кадеты великодушно соглашаются на формулу: ни тебе (демократии), ни мне (кадетам), а — Керенскому. Кадеты соглашаются на это по той простой причине, что они знают: власть Керенскому или власть „бесцензовым" элементам это на деле и значит власть буржуазии, власть Бьюкенену, Милюкову, Алексееву.

Контрреволюция крепнет. Керенский в союзе с кадетами, руководящие партии „революционной демократии" находятся в состоянии полной расхлябанности — вот основные черты текущего момента.

Что при таком положении вещей может дать предстоящее Совещание?

Несомненно, что и среди тех масс, которые шли до сих пор за эсерами и меньшевиками, замечается громадный сдвиг влево. Питер уже отстал от остальной России — на Кавказе, на Урале, в Донецком Бассейне, частью в Сибири, власть уже перешла к Советам. Но сможет ли именно на предстоящем Совещании найти себе выражение происшедший сдвиг? На это шансов очень мало. На нем будут преобладать демократические „верхи", задающие тон в Советах, кооперативах и т. д. Особенно рельефно вырисовывается теперь контрреволюционная роль так называемой „демократической" интеллигенции, которая клянется именем Маркса и Михайловского, а делает в этой революции дело Гучкова и Милюкова.

Надежда революции — только в росте наших собственных сил. Русская революция победит, как революционное движение рабочих, или не победит вовсе. Почти 30 лет тому назад этот тезис выставил покойный Плеханов. И тезис этот верен до сих пор. Нет спасения стране и революции вне победы рабочих, солдат и беднейшего крестьянства.
 

Г. Зиновьев.

В царстве Каледина

Новочеркасск, 9 сентября (ПТА). — В следующем заседании круга все внимание посвящено прибывшим представителям Центрального Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, в числе которых бывший министр Скобелев, Мазуренко, Сухов и другие, и Совета Крестьянских Депутатов, в числе которых Тесленко.

Коснувшись дела Каледина, Скобелев заявил, что все дело о донском мятеже должно быть сведено на нет. Казаки задают ряд вопросов о том, из каких первоисточников были получены известия о восстании на Дону. Скобелев отвечает, что безошибочно сказать он этого не может, но о деле Корнилова первые известия были получены от железнодорожных агентов так же, как и о передвижении войск на Дону.

Скобелев не успевает отвечать на десятки вопросов. Генерал Каледин также задает вопросы, относящиеся к слухам о восстании на Дону. Скобелев отвечает генералу, который считает себя неудовлетворенным ответами Скобелева. Депутаты аплодируют.

Скобелев говорит:

"Казаки, вы выразили доверие своему атаману и значит не нашли в его действиях ничего предосудительного". (Раздаются бурные аплодисменты).

Хорунжий Макаренко заявляет:

„я, как представитель свободной Кубани, в лице генерала Каледина протягиваю руку старому Дону".

С этими словами хорунжий Макаренко жмет руки генералу Каледину. Съезд устраивает ему овацию.

Затем к Скобелеву подходит ген. Каледин и задает вопрос, почему был издан приказ об его аресте? На это Скобелев отвечает, что Временное Правительство, как облеченное всей полнотой власти, вправе сделать распоряжение об аресте кого бы то ни было, от рядового, гражданина до министра включительно.

Каледин возражает Скобелеву и вызывает но своему адресу аплодисменты со стороны части круга. Затем состоялось заседание президиума круга с участием войскового правительства, старшин и членов Центрального Комитета Советов во главе с Скобелевым, а также представителей Терского и Кубанского войск для выяснения всех обстоятельств, связанных со слухами о донском мятеже.

В заседании Скобелев заявил, что следует найти общий язык с целью ликвидации всего этого дела. Скобелев поставил два вопроса:

1) производилось ли и с какою целью передвижение войск на Дону? и
2) с какой целью ездил ген. Каледин по области?

В свою очередь представители войскового правительства попросили дать ответ на вопрос, что побудило Петроград выступить враждебно против Дона?

Представитель Центрального Комитета Сухов разъясняет, что делегация не учиняет допрос, а всемерно добивается исчерпывающего разъяснения всего дела. С Дона,— говорит он, — кто-то сообщил сведения, которые взбаламутили всю Россию, вот почему выяснение истины должно быть поставлено на первом плане.

К этому заявлению Скобелев прибавляет следующее:

„Мы не хотим исповедывать друг друга, но важно публичное выяснение всего, что связано с этой эпопеей, необходимо установление источников происхождения того большого недоразумения, для выяснения которого нас послали сюда. В нашем распоряжении есть два бесспорных факта: войска передвигались по области и атаман ездил по станицам. Эти два факта и породили слухи о восстании".

Товарищ атамана Богаевский отвечает Скобелеву:

„Передвижение по области вызывалось необходимостью поддерживать порядок в тех местностях, где крестьяне устраивали самовольные захваты, а также на рудниках в целях охранения экономического порядка".

Представитель кубанского войска заявляет, что считает недопустимым оглашение перед представителями отдельных частных организаций данных о передвижении войск.

Один из участников заседания, Козьменков, присоединяется к заявлению кубанского представителя и демонстративно покидает заседание. На все эти заявления дает исчерпывающий ответ Скобелев, который в конце своей речи предложил образовать комиссию для всестороннего и объективного обследования данной эпопеи и выразил радость, что задуманная темными силами провокация не привела к положительным для врагов революции результатам. Ни к какому определенному решению устроенное президиумом круга совещание не привело.

Сегодня войсковой круг вынес по делу Каледина резолюцию. В этой резолюции круг, обращая внимание на то, что войсковой атаман, будучи свободно избранным кругом, не должен быть утверждаем правительством, за исключением лишь в части своих полномочий, заявляет, что атаман должен быть незамедлительно восстановлен во всех своих правах и этим путем должно быть дано моральное удовлетворение казачеству.

Далее войсковой круг в своей резолюции предлагает немедленно вступить в исполнение обязанностей войскового атамана генералу Каледину, еще не вступившему в должность после своего возвращения из поездки по области. Постановлено довести до сведения Временного Правительства о необходимости срочного, в целях успокоения страны и казачества, официального разъяснения по поводу всех слухов о мятеже на Дону.

Затем войсковой круг настаивает на немедленном расследовании при участии представителей донского войска всех слухов о мятеже на Дону. Затем войсковой круг настаивает на немедленном расследовании при участии представителей донского войска всех обстоятельств, которые ввели в заблуждение и вызвали слухи о восстании в Донской области. Войсковой круг не признает возможным выезд атамана за пределы области в настоящее время.

После принятия резолюции Каледину большинством войскового круга устраивается шумная овация.

Приказ Верховного Главнокомандующего

В грозный для армии час, когда, благодаря открытому отказу от повиновения бывшего верховного главнокомандующего ген. Корнилова, армия русская подверглась великим испытаниям, генерал Алексеев самоотверженно принял на себя должность начальника штаба верховного главнокомандующего и своим мудрым вмешательством быстро и бескровно восстановил порядок и деловую работу в самом жизненном центре армии,—в ставке верховного главнокомандующего.

Ныне, исполнив эту исключительную по своей важности задачу, генерал Алексеев обратился ко мне с просьбой об освобождении его от должности начальника штаба верховного главнокомандующего. Уступая желанию генерала Алексеева, я просил Временное Правительство об освобождении его от должности начальника штаба верховного главнокомандующего и о назначении его в распоряжение Временного Правительства, дабы опыт в военных делах и его знания могли быть использованы и впредь на благо родины.

Верховный главнокомандующий А. Керенский.

Еще по теме