Карл Каутский

Коммунистический социализм

Русские большевики, когда-то входившие, как отдельная фракция в состав „Единой Российской социал-демократической партии", считались социалистами и, в силу этого, поддерживались остальными социалистами, мечтавшими об "едином социалистическом фронте".

Но со времени октябрьского переворота большевики настолько определенно выявили свою природу, что даже наиболее близкие им социал-демократы интернационалисты стали к ним в оппозицию, не говоря уже о других фракциях этой партии.

Чем дальше, тем больше разрастались несогласия между большевиками и остальными товарищами по партии, причем последние открыто объявлялись большевиками "горе социалистами", „соглашателями" и даже „контрреволюционерами".

Истинными же носителями социализма большевики считали только себя и левых социалистов-революционеров, с которыми, впрочем, у них тоже вскоре вышел серьезный конфликт, закончившийся, однако, полным примирением.

Слишком обострившиеся отношения со всеми фракциями своей партии побудили большевиков совершенно отречься от социал-демократической партии и образовать самостоятельную партию коммунистов, которая, по их мнению, является единственно истинно-социалистической.
    
Тем не менее социалистический коммунизм, расцветший в России под высоким руководством Ленина и Троцкого, приводил в глубокое смущение всех марксистов, вследствие чего вопрос о русских большевиках подвергся подробному обсуждению на состоявшейся недавно в Берне международной социалистической конференции. Потому ли, что большевики и сами в глубине души сомневаются в своем социализме, или уже они настолько полны презрения ко всем социалистам мира, что не находят возможным вступать с ними в какие-либо отношения,—но на этой конференции не было представителей русских большевиков, деятельность которых подверглась там самой суровой критике и осуждению.

Русские делегаты Аксельрод и Рубанович произнесли речи, проникнутые антибольшевизмом, причем Аксельрод нарисовал мрачную картину положения России, где большевики проявляют безграничное полновластие.

В то же время один из руководителей бельгийской социалистической партии г.Дюстре печатно заявляет, что большевики совершенно не выполнили своей программы, которую можно было охарактеризовать одним словом— „мир".

Между тем, мира Россия не достигла и до настоящего времени. Большевики закончили войну внешнюю, чтобы с неимоверной жестокостью продолжать внутреннюю. Большевики, по мнению г. Дюстре, отошли далеко от социализма и являются последователями царизма.

После пятнадцати месяцев управления большевиков народ продолжает оставаться наиболее забитым народом на земле, наиболее обездоленным и несчастным.

"Для этих доведенных до отчаяния людей,—говорить г. Дюстре, мир является более проблематичным, чем в октябре 1917 года. Они потеряли все".

На бернской конференции большевики, должно быть, обрисованы были в таких же точно, если не еще более ярких, чертах, в результате чего председатель Брантинг предложил следующую резолюцию.

"Мы совершенно отрицаем социалистический характер большевизма. Истинная социализация состоит в методическом развитии экономической деятельности под контролем самого народа. Принудительное же отчуждение заводов в пользу мелких рабочих групп не является социализмом".

Каутский присоединился к резолюции Брантинга, так же как и Бернштейн, заявивший, что большевики разрушили социальную революцию и создают капитализм еще более ужасный, чем прежний.    

Голосование большинства участников конференции за предложенную Брантингом резолюцию свидетельствует о том, что наиболее авторитетный орган, как конференция, старается всячески отмежеваться от новоявленных „социалистов", которые, по выражению г. Дюстре, не больше, не меньше, как последователи царизма. И если мнения Каутского и Бернштейна, этих идеологов социализма, ничего не значит, то неужели более убедительны Троцкий и Ленин с их неграмотными и полуграмотными последователями, которые о социализме имеют такое же представление, как дикари севера о благодатных тропиках.

Этих несчастных "социалистов“ привлекло другое. Одни соблазнились возможностью безнаказанных грабежей, а другие поверили заманчивым обещаниям достичь рая здесь на земле, о чем постоянно им поют большевистские ораторы и о чем так поэтично повествовал товарищ Троцкий на одном из рабочих собраний.

Он говорил:

„Мы создадим одно братское государство,—это та земля, которую нам дала природа. Эту землю мы запашем и обработаем на артельных началах, превратим ее в один цветущий сад, где будут жить наши дети и внуки и правнуки именно, как в раю. Когда-то верили в легенды про рай, и человек говорил: должен же быть такой рай хоть на том свете, в неведомой и таинственной области. А мы говорим, что такой рай мы трудовыми руками создадим здесь, на этом свете, на земле для всех, для детей и внуков наших во веки веков".

Так живописал "нарком" Троцкий, а в это время другой нарком взывал к крестьянству о возможно большей запашке земли, но только не на артельных началах, а собственным трудом, за собственный страх и риск.

И земля вспахивалась... Рылись окопы, рылись могилы, и расцветал сад из бесчисленных крестов...

А. Житенев.

Утро Сибири 1919 №055 (15.03)