По материалам газеты "Народное дело", за 8 ноября 1917 г.

Как разные партии решают вопрос о земле

Вятским губернским земством издана „Сравнительная таблица (программ) русских политических партий", где вкратце сказано, как каждая партия решает вопрос о государственном строе, о местном самоуправлении, о гражданских правах, о земле, о рабочих, о налогах и пр.

При беглом чтении этой таблицы может показаться, что все партии думают почти одинаково, что разница между ними только словесная. На деле, однако, совсем не так. Для примера мы теперь разберем вопрос о земле, как самый спорный и самый важный и интересный для наших читателей-крестьян.

В таблице указаны четыре партии:

Партия народной свободы, коротко называемая „кадеты",

трудовая народно-социалистическая партия, или энэсы,

российская социал-демократическая партия, или эсдэки, и

партия социалистов-революционеров, или эсэры.

Действительно, об остальных партиях не стоит и упоминать: настолько они малы и незначительны.

Будем таким образом сравнивать между собою те ответы, какие даются на счет земли этими четырьмя партиями.

I.

Прежде всего, интересно знать, сохранят ли теперешние собственники свои права на землю? Нет, не сохранят без всяких оговорок отвечает партия эсэров:

частная собственность на землю отменяется, и вся земля переходит в общенародное достояние.

Энэсы допускают уже некоторое отступление: частновладельческие земли, на которых ведется трудовое хозяйство, переходят в общенародную собственность, в государственный земельный фонд, лишь постепенно, а пока, должно быть, будут по-прежнему покупаться, продаваться, закладываться, отбираться за деньги, перепродаваться как всякое иное имущество и т. д., потому что о запрещении всего этого в программе энэсов не говорится ничего, в земской таблице энэсы изложили этот пункт своей программы неточно.

Кадеты оставляют в частной собственности и уже не временно, а навсегда, земли сельских обществ и частные, если у владельца земли не больше, чем он может обработать своим трудом; оставляются также усадьбы, сады, виноградники, огороды, земли под фабриками и наконец земли, принадлежащие городским думам, земствами и целому ряду других учреждений.

Лишь остальные более крупные частные земли отбираются в государственный запас и отводятся, наравне с казенными, монастырскими и т. п. нуждающемуся в них населению в бессрочное пользование, а не в собственность.

Таким образом, по плану кадетов в России должна водвориться с землею полная неразбериха.

А кроме того, кадеты собираются часть земли оставить и в нетрудовом владении:

„тем владельцам, которые ведут хозяйство собственным инвентарем, предоставляется сохранить за собою Количество земли больше трудовой, но не свыше предельной нормы",

так говорит их программа. Правда, это допускается лишь для местностей, „где, нет недостатка земли для нормального обеспечения местного малоземельного и безземельного земледельческого населения". Но любопытно вот что.

Прежде всего, не грех бы и в этом пункте программы как в других, позаботиться о безземельных из других местностей; потому что кадеты ведь знают, что во многих губерниях местной земли на всех не хватит, и придется выселять желающих в другие районы. А кроме того, раз владельцу оставляется земли больше, чем он может сам обработать, то значит, он будет кого-то нанимать, значит,—у кого-то и в этой местности земли своей не будет. В другом месте программы кадеты открыто говорят о „наемных рабочих”. Вот тебе и громкое заявление о том, что

„земли сельскохозяйственного пользования должны принадлежать трудовому земледельческому населению".

Наконец, кадеты согласны оставить землю частным лицам кое-когда сверх даже и такой „предельной" или „полутрудовой" нормы, „когда подлежащие учреждения признают необходимым сохранить данное хозяйство в прежнем его виде". Что это за „подлежащие учреждения" и почему оставлять особо ценные хозяйства в частных руках, а не передавать их, скажем, земствам, если раздробление их между отдельными земледельцами сильно понизило бы их доходность,- этого программа кадетов не объясняет.

В таблице, изданной земством, кадеты изобразили свою программу настолько невинно, что об ней не стоить и говорить. А внимательное изучение самой программы убеждает в том, что кадеты, отказавшись теперь на словах от мечты о сохранении помещичьего землевладения, пытаются по крайней мере опереться на „полутрудовых", столыпинских мужичков, которые 

„сами принимают непосредственное участие в сельскохозяйственных работах наряду с наемными рабочими".

И на том спасибо, потому что до мая нынешнего года кадеты признавали единственно научною свою прежнюю программу, где говорилось лишь об „увеличении площади землепользования" для трудящихся земледельцев, и сохранялись не только наемные рабочие, но и аренда земель! Никаких „трудовых норм" и тому подобных эсэровских ересей тогда они не признавали; не заикались даже о принудительности отчуждения.

Социал-демократы тоже пробовали ныне пересмотреть свою земельную программу, но ничего из этого не вышло, и они остаются при старой программе, в которой значится, что мелкие частные земли остаются в руках их теперешних собственников, а что именно считать мелким землевладением, решают „крупные органы местного самоуправления", особые, еще не введенные областные земства, „объединяющие городские и сельские округа". Крестьянскую собственность на землю эсдэки тоже оставляют, требуя для нее „отмены сословных стеснений", между прочим, значит, и бывшего до Столыпина стеснения отбирать крестьянскую надельную землю за долги.

Эсдэки ничего не говорят о том, кто же будет верховным распорядителем остальной, не оставшейся у частных лиц земли. При буквальном толковании их программы выходит, что таким хозяином будет как будто не весь народ, не государство, а только вот эти крупные органы местного самоуправления, а государству передаются только земли переселенческого фонда, а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение.

II.

Второй интересный вопрос, это получат ли теперешние собственники выкуп за отбираемую у них землю.
Эсэры опять говорят без всяких оговорок: нет, не получат.
    
Энэсы в земской таблице дважды заявляют о бесплатной передаче земли трудящимся, но дальше сказывается, что выкуп-то владельцы все-таки получат, правда, не с трудящихся, а с государства, но ведь всякий понимает что у государства деньги не свои, а народные. Получается как будто бы конфуз.

Конфуз тем больший, что у нас в Вятке энэсы-ораторы на губернском крестьянском съезде в сентябре убеждали мужиков, что рады были бы передать землю без всякого выкупа, но это невозможно, так как земля в залоге, у иностранцев и у бедноты, которая снесла свои сбережения в сберегательные кассы.

На проверку оказывается, что энэсы считают бесплатный переход земли к трудящимся не только невозможным, но и „несправедливым": по их мнению надо платить даже тем владельцам, которые „имеют другие доходы от капиталов, домов, от торговли, промышленных предприятии", и утешают мужиков лишь тем, что таким богачам заплатят „меньше, то-есть меньше за каждую десятину чем земледельцам, жившим одной землей". И партия не только допускает выкуп, как неизбежное зло; нет, партия будет „отстаивать" такие условия перехода земли. Вот и извольте полагаться на таких людей, у которых на словах одно, а на деле иное, и у которых в три месяца совершенно изменились мнения о том, что справедливо и что нет.

В этом пункте энэсы подошли совсем близко к кадетам, которые всегда говорили о выкупе по „справедливой" оценке. Разница лишь в том, что кадеты не всю уплату возлагают на государство... „остальная часть процентных платежей должна покрываться особым налогом с земель, отводимых в пользование населению". Другими словами кадеты, в одном месте программы требующие „отмены выкупных платежей", в другом снова устанавливают хотя и не в полном размере, этот проклятый насос „выкачавший из народного кармана около 15 миллиардов рублей". До такой... „любви к народу энэсы, слава Богу, еще не опустились, что касается эсдэков, то они в своей программе говорят о „конфискации", то есть как будто бы о бесплатном отобрании земель у владельцев.

III.

Кто же будет пользоваться землею из государственного запаса, общенародною землею? На этот вопрос даже кадеты отвечают: только трудящиеся земледельцы.

Но социал-демократическая партия на этот вопрос ответа не дает никакого. Оно и понятно. Ведь эсдэки думают, что социализм, то есть общественное хозяйство вместо теперешних отдельных, мелких и раздробленных хозяйств, будет введен лишь силами рабочих наемных, потерявших свою собственность. Они думают, что рано или поздно и в земледелии мелкие самостоятельные хозяева исчезнут, как они исчезли в городской промышленности, и что на их место водворятся крупные капиталисты, подобные фабрикантам и заводчикам в промышленности, а крестьяне превратятся в наемных рабочих у этих сельских капиталистов, как это случилось с мелкими ремесленниками в городах.

Было время, когда эсдеки думали, что дело и теперь быстро идет к этому. Они тогда не желали никаких реформ землевладения в России и приветствовали в лице знаменитого теперь Ленина увеличение земли у богатых мужиков и обезземеление остальных. Потом они стали требовать передачи крестьянам лишь тех отрезков земли, которые остались у помещиков при освобождении крестьян от крепостной зависимости, потому что эти отрезки действительно сохраняли кабальную зависимость крестьян от помещиков, сохраняли в скрытом виде крепостное право. Но отобрать землю у крупных хозяев для передачи ее мелким,—это они называют в своей программе „попыткой задержать ход экономического развития", таким попыткам они намерены „всегда и неизменно противодействовать".

Когда в 1905 году крестьянство ясно показало, что оно не допустит сохранения помещичьей собственности, эсдеки изменили свою программу, и заявили о своей готовности поддерживать революционные выступления крестьянства вплоть до конфискации помещичьих земель, потому что они не могли не ценить революционной силы крестьянства. Но передать конфискованные земли крестьянам—нет, об этом у эсдэков нет речи и теперь. Вот почему они и требуют передачи земель в распоряжение крупных органов местного самоуправления, „объединяющих городские и сельские округа".

Они, по-видимому, рассчитывают, что в таких областных земствах крупной силой будут рабочие, и что рабочие будут в большинстве социал-демократами, то есть не допустят „попыток задержать ход экономического развития", будут сдавать землю,—с торгов что ли? не мелкоте, а крупным арендаторам, которые повели бы крупное, капиталистическое хозяйство руками наемных рабочих.

Сказать об этом открыто в программе конечно неудобно. Но все-таки эсдеки открыто, предостерегают "безземельных батраков „от обольщения системой мелкого хозяйства", открыто признают, что этот „сельский пролетариат" останется и в будущем, и собираются организовать его в самостоятельный класс для борьбы с крестьянской буржуазией.

IV.

Интересно еще отменить, что партия социалистов-революционеров требует для трудящихся уравнительного пользования землею, чтобы одни из них не получали земли больше, чем другие. Уравнение достигается в натуре, путем переделов, где это возможно по качеству почвы и где к этому население привыкло. В остальных случаях уравниваться может самый доход от земли путем обложения особым налогом того излишка дохода, который зависит от большего против других естественного плодородия земельного участка или от большей близости его к рынку. Это обложение идет не на нужды государства, как обыкновенные налоги, а на уравнение в землепользовании, то есть на поддержку тех хозяйств, которым достанется земля худшего качества или более удаленная от рынка. Подробно этот сложный вопрос был разработан и изложен в законопроекте, внесенном эсэрами во вторую Госуд. Думу.

Другие партии мало обращают внимания на эту сторону дела, энэсы видимо все-таки признают уравнительность, потому что их программа говорит о „нормах землепользования" и об обложении земельной ренты, хотя и не на местные общественные нужды, а в пользу государства. В изданной земством таблице энесы совсем не касаются этого вопроса, а в одном официальном документе. Вятские энэсы даже заявили, что они—не признают уравнительности в том смысле, как она понимается эсэрами. Трудно таким образом понять, что же признают они.

Кадеты об уравнении не говорят ничего. Да и мудрено говорить, раз на доброй половине всего пространства России должна, по мнению кадетов, остаться частная земельная собственность. Уравнивать землю между собственниками—нечего и думать: ведь права собственности священны.

Пусть скажем, у кого-нибудь Петра теперь семья большая и надел как раз по трудовой норме. Но через 15-20 лет—кто умрет, кто замуж выйдет, кто уйдет на службу в город,— семья станет вдвое меньше. Однако земля у Петра своя,—никто не имеет права отобрать ее, хотя Петр давно уже не может обрабатывать ее силами своей семьи и давно принимает батраков. Ведь по—кадетски, нельзя лишь „приобретать" землю сверх трудовой нормы, а владеть навечно землей, которая не отобрана во время предстоящей теперь великой реформы—отчего же не владеть? что за беда, если рядом окажется Иван, у каторого за эти 15-20 лет семья, наоборот, удвоилась так, что на душу приходится только половина нормы!

О каких-нибудь перекройках и уравнениях в будущем кадеты не говорят даже и для той половины русской земли, которую они хотят взять в государственный запас для наделения безземельных и малоземельных. Эти земли по плану кадетов, „отводятся нуждающемуся в них населению на началах постоянного (бессрочного) пользования". Что из всего этого получится в будущему, кадетов ничуть не интересует: лишь бы отвязаться от мужиков и утихомирить их теперь, а там, быть может, многоземельные семьи в будущем и окрепнут и не дадут ходу тем, у кого к тому времени семья разрастется и земли снова будет мало.

Эсдэки об уравнении не только не говорят, но и слышать спокойно не могут, считая его самой вредной эсэровской утопией, то есть несбыточной мечтой: ведь уравнивать землю и в будущем, это значит совсем отказаться от эсдековской мечты о разделении крестьянства на капиталистов с одной стороны и на безземельных наемных батраков с другой!

V.

Остается наконец выяснить, кто же будет заведовать отводом земли в пользование трудящихся и уравнением ее, в чьих руках будет власть распоряжаться землею на основании общего закона?

Эссеры говорят: заведовать землею должно само население в лице учреждений народного самоуправления, начиная от самого мелкого и близкого к деревне сельского земства и кончая областным земством и общенародным законодательным учреждением, новой Госуд. Думой. В местностях с общинными навыками землю между жителями деревни могут распределять даже деревенские сходы, под контролем сельского или волостного земства, чтобы обиженные сходом семьи могли найти защиту. Более крупные земства, кроме контроля мелких, ведают взимание ренты, а также непосредственно распоряжаются землею, которая имеет не узко-местное значение и потому не сдается в пользование отдельных семей, а остается в руках всего общества, (обширные леса и т. п.) Недра земли,—ископаемые богатства, т. е. металлы и минералы,—находятся в распоряжении центральной власти.

В программе энэсов эта сторона дела остается мало выясненною. Они признают, что заведовать государственным земельным фондом должны органы местного самоуправления. Как будто то же, что и у эсеров. Однако энэсы назвали свой план земельных преобразований не социализацией, то есть передачей земли в руки общественные, как эсэры, а национализацией, то есть передачей в руки государства. Почему они не захотели принять эсэровское название, которое им было известно задолго до образования их партии? Не думают ли и они, подобно эсдэкам, передать землю в руки крупных, областных земств?

Отдельные вожди партии, как, напр., Пешехонов смотрят на дело совсем по-эсэровски:

„Из одного места,—пишет Пешехонов,—всей землею не управишь и за всем не усмотришь. Поэтому заведование общенародною землею на местах должно быть передано сельским обществам и земству. Выборные же от всего народа должны устанавливать только законы: кто, напр., имеет право на землю, какой самый высший размер надела допускается в той или иной местности, какими землями может распоряжаться губернское земство, какими уездное, какими волостное и какими наконец сельское общество и т. д.“.

Но всякий понимает, что мнение отдельных вождей еще не есть мнение всей партии. Пешехонов был когда-то эсэром. Он и на счет купли—продажи надельных земель думает так же как эсэры:

„продавать такие земли частным лицам, а также закладывать или передавать их каким-нибудь иным способом должно быть запрещено".

Но думают ли так же все члены партии,—Бог весть.

Кадетская программа, несмотря на свое многословие и обилие излишних подробностей, ничего не говорит по этому вопросу. Видимо, для кадетов безразлично, кто будет заведовать землею: земства—так земства, чиновники центральной власти—так чиновники.

Эсдэки, как мы уже видели, хотят, чтобы всем заведовали крупные земства, где будут полно представлены и рабочие.

VI.

Таковы программы. Но не надо никогда забывать, что не у всех партий программы остаются неизменными, не все партии искренно стремятся осуществить их. Мы видели уже, как приспособлялись к моменту кадеты и эсдэки. Надо того же ждать и для будущего. Будет крестьянство силой, дружной, сплоченной, деятельной, проведет крестьянство в Учредительное Собрание большинство своих, тогда и кадеты и эсдэки останутся при своей теперешней, хотя бы и слабой поддержке крестьянских требований и не окажут сопротивления правильному решению земельного вопроса. Но если крестьяне будут бездействовать, как в большинстве местностей теперь, или растратят свои силы на безрассудные разгромы и насилия, то наделение землей пройдет, быть может, не многим лучше, чем при Столыпине.

"Народное дело", 8 ноября 1917 г.