Свершилось...
ПЕТРОГРАД, 22 (9) февраля
Свершилось то, что мы так давно с мучительной и исполненной стыда и негодования тревогой предугадывали, ждали...
Свершился величавший из позоров, какого никогда еще не ведала мировая история; военный разгром многострадальной родины нашей превратился в самый обыкновенный разбойный разгром, без малейшей попытки отпора со стороны отдавшихся на волю разбоя, принявших его, как должное.
Таков заключительный аккорд в „творчестве" отныне бессмертного „совета народных комиссаров".
Гибнет страна. Гибнет революция. Гибнут вековые надежды лучших людей России—ее борцов, героев, подвижников. Гибнут тысячи людей в бессмысленной, братоубийственной войне, лицемерно именуемой "гражданскою" войною. Гибнет душа человеческая в чаду обмана, лжи, исступления и зверства.
И все-по воле кучки фанатиков-безумцев, потерявших окончательно последние проблески совести, элементарное чувство справедливости.
"Все дозволено!“ — вот единственная заповедь, оставшаяся в обиходе смольных сверхчеловеков.
„Все—на алтарь наших маниакальных устремлений" — таков священный девиз, красующийся на развернутом ими знамени.
И это—власть! Это—руководители великого, но несчастного народа! Это— якобы исполнители его заветов!..
Нет, и тысячу раз нет!
Еще не поздно. Есть, не оборвалась еще последняя надежда на спасение. Есть признаки, показательные признаки, долгожданного поворота в настроениях Смольного, от имени которого бесчинствует „совет комиссаров":
в Смольном—тревога, в Смольном—разногласия, в Смольном объявилась трещина. Люди, безропотно подчинявшиеся велениям комиссаров, бездумно штемпелевавшие их многочисленные декреты как будто смущены, как будто протестуют против учиняемого даже над ними засилья.
Говорят о „кризисе советской власти". Говорят о возможном в недрах ее расколе.
Но мы—не политические младенцы. И не в этом „кризисе", не в этом риторическом „расколе" усматриваем мы путь к возможному оздоровлению, последнюю надежду на спасение. Все, что совершается сейчас в стенах Смольного,—симптом, слабый, рефлекторный отзвук тех чувств и настроений, которые могучим электрическим током пронеслись по всей стране.
В самой стране, в чувствах и настроениях многомиллионной трудовой России— якорь спасения. Ей надо встряхнуться, ей надо стряхнуть с богатырских плеч своих насевшее на нее кошмарное чудище. И первым шагом в этом героическом порыве покончить с трехмесячным кошмаром должен быть созыв Учредительного Собрания. С ним вместе настанет конец „темному царству" и придет подлинная власть вторично освобожденного от гнета народа...
Дела народов 1918, № 001 (22 (9) февр.).
Монархисты и большевики
Когда в воздухе чуется запах разлагающегося тела, неизвестно откуда появляются черви, шакалы и вороны, предвкушая легкую добычу....
Появились на сцену политические хищники—старые монархисты,—как только стало очевидно, что Россия, как целое, распадается на части и государство близко к смерти.
В Петрограде путем разведок и встреч с точностью установлено, что видную роль во всех разрушительных делах, исходящих из Смольного, играют давно всем известные черносотенцы—Комиссаров, Монасевич-Мануйлов, Спиридович, Гурлянд, а главными вдохновителями и руководителями являются бывший министр внутренних дел Хвостов и бывший министр юстиции Николая II Щегловитов.
Что особенно пикантно оба последние сидят в Петропавловской крепости, но на особом привилегированном положении: у них домашняя мебель и обстановка, к ним являются с докладами. Еще выше стоит в той же группе великий князь Павел Александрович, его жена гр. Палей и небезызвестная Вырубова...
«Знакомые все лица».
Из слов одного из жандармских генералов, работающих в Смольном, выясняется, что все меры против буржуазии—захват банков, фабрик, домов и принимаются с ведома и согласия монархистов, которые исходят из принципа: чем хуже, тем лучше. Этим подготовляется почва для самой крутой реакции и реставрации, которую оне обещают осуществить не позже февраля...
Читатель скажет: позвольте, а что же большевики-то дураки что ли, идя вместе с монархистами, при господстве коих они должны сойти со сцены...
И на это тот же источник дал ответ: влиятельные большевики вроде Троцкого, Зиновьева и др.—на содержании и у монархистов и у немцев и потому исполняют их волю и желание. Когда они будут более не нужны, им дадут возможность свободно скрыться с полученной компенсацией. Ленина они считают глупым фанатиком, не видящим ничего кроме одной точки и безвредным для них; часть же большевиков придется, по их словам, просто «убрать» с дороги...
На какие же силы монархисты рассчитывают опереться? Они уверяют, что у них есть уже много приверженцев в полках петроградского гарнизона; они умалчивают о немцах, на которых, очевидно, имеют главный расчет. Они ждут не дождутся оккупации Петрограда немцами. Из другого источника передают, что ими даже подготовлялся проект немецкой делегации, дабы провоцировать оккупацию...
Между тем немцы ведут свою линию. Добившись в Смольном декрета об аннулировании обязательств по внешним займам, они ожидают теперь, что сильно пострадавшие кредиторы России—Союзники, ради восстановления порядка в ней и обеспечения уплаты ею долгов,—сами будут просить немцев, как обладающих военною силою в пределах России, исполнить эту миссию, причем само собою предварительно будет заключен мир за счет России...
Такова сложная игра, которую ведут монархисты при благосклонном содействии большевиков и немцев на гибель России и улыбнувшихся ей свобод.
Кто кого обманет в этой шулерской игре и каков будет результат всей этой дьявольской комбинации обнаружится, вероятно, действительно в скором времени, так как долее длиться такое положение дел, как сейчас, по многим основаниям, не может.
Если останемся живы, увидим...
Петроградский Старожил.
Свободная Пермь 1918 № 03 (1918-01-28)
Еще по теме
| 