Шпага Корнилова
12 июня при взятии добровольческой армией станции Шаблиевской на пути к Кубани был смертельно ранен и умер от ран генерал Сергей Леонидович Марков.
Генерал Марков был душой добровольческой армии после смерти Л. Г. Корнилова Он воскресил в армии бодрость и веру в успех после гибели под Екатеринодаром ее вождя.
— Шпага Корнилова.
— Крылья вождя...
В приказе по армии ген. А. И. Деникин писал после смерти молодого генерала (ему едва минуло 39 лет):
— „Железные стрелки чтут его подвиги под Творильней, Журовиным, Горыньей, Перемышлем, Луцком, Чарторийском.
Добровольческая армия никогда не забудет горячо любимого генерала, водившего в бой со славой ее части в Ледяном походе, под Екатеринодаром, Медведовской. В непрестанных боях, в двух кампаниях вражеская пуля пощадила его. Слепой судьбе было угодно, чтобы великий русский патриот и генерал пал от русской руки.
„Для увековечения памяти первого командира первого офицерского полка, части этой впредь именоваться „Первым офицерским генерала Маркова полком".
Последний снаряд, бывший у красной армии, вырвал из рядов защитников России генерала Маркова.
Генерал Марков
Выпала еще одна драгоценная жемчужина из диадемы, сползающей с головы бедной России. Погиб еще один... Умер генерал Марков.
С 12 на 13 июня последним снарядом, выпущенным наудалую разбитыми и отступающими от станции Шаблиевки красноармейцами, был тяжело ранен в спину и шею и, не приходя в сознание, умер неугомонный генерал. - Угомонился.
Генерала Корнилова знала вся Россия по знаменитому „корниловскому мятежу".
О генерале Маркове мало кто слышал. Это имя более скромное, не шумевшее, но в военном мире Маркова давно знают.
Человек кипучей энергии, недюжинных- способностей, а главное - фанатик военного искусства, генерал Марков еще в чине капитана обратил на себя внимание в русско-японскую кампанию, как начальник штаба одной из пехотных дивизий.
Окончилась японская война и Марков на основании опыта, вынесенного из нее, пишет ряд, обративших на себя внимание, статей о боевой подготовке армии. Началась текущая война.
Марков начальник штаба 4 стрелковой бригады, где всех поражает своей неутомимой энергией, живостью, быстротой ориентировки и смелостью планов...
А кто не слыхал о боевых подвигах славной четвертой „железной" бригады?! Против нее стояла немецкая „стальная" дивизия.
Русское железо встретилось с немецкою сталью. Славу бригаде создавали двое: командир генерал Деникин и его начальник штаба Марков.
Затем полковник Марков командует тринадцатым стрелковым полком.
Это не обычный командир. Он сам водит в атаки свой полк, творит с ним чудеса, воодушевляя солдат своей необузданной смелостью. Солдаты боятся своего, подчас горячего, командира, но в то же время обожают его за храбрость, прямоту и справедливость.
Через некоторое время Марков назначается начальником штаба второй кавалерийской дивизии на кавказский фронт, а затем появляется в Петрограде в качестве преподавателя в академии генерального штаба. Необыкновенна была аудитория, собравшаяся слушать Маркова. Все сплошь Георгиевские кавалеры и лектор тоже кавалер ордена и оружия.
Затем, двигаясь дальше по службе, не карьерист, а в силу своих действительных заслуг, Марков назначается начальником штаба западного фронта, которым командовал генерал Деникин и отсюда уже эти два имени сплетаются и, переходя с фронта на фронт, доходят до знаменитого... „Быхова", а затем и до Новочеркасска. Бегут на Дон, спасающиеся от самосудов озверелых солдатских масс, заплеванные и оскорбленные офицеры, юнкера, кадеты...
Но и тихий Дон мутится; поддается гипнозу большевизма казачество.
Нет здесь места „кадетам“ и „корниловцам".
Организуются они, вооружаются и генерал Марков становится первым командиром первого офицерского полка.
Горит генерал Марков. Не уняли его огня ни затянувшаяся война, ни быховское заключение, ни ужасы большевизма, бросившие Россию и всех лучших сынов ея в пропасть позора, проклятий и слез.
Всюду и везде сам.
Корнилов задумал, а Марков сделал.
Начался беспримерный в истории поход Корнилова на Кубань. И здесь генерал Марков развернулся во всю ширь своей натуры.
Для него и его полка невозможное становится возможным.
Тает полк Маркова, но растет его слава и ужас, наводимый им на полчища красных.
Не бережет себя Маркове, но его Бог бережет.
В серой солдатской шинели, в высокой серовато-белой папахе, он всегда впереди своего славного полка и на походе и в атаке.
Под станицей Ново-Дмитриевской, в небывало дождливо-снежную погоду, армии Корнилова грозила катастрофа, так как наступавшие на станицу части ее обессилели, утопая в снегу и грязи, лошади, вывезшие на позицию пушки, падали одна за другой.
Возвращение назад было немыслимо, а впереди бурная, широкая и холодная река.
Генерал Марков мгновенно учел весь ужас положения и, скомандовавши:
— Вперед, за мной! кинулся через реку в брод, по шею в ледяной воде.
— Как будто немного сыровато,—шутит генерал, бредя по воде.
Полк за ним.
Станица взята и положение спасено.
В самых опасных местах генерал Марков со своим полком.
Штурм Екатеринодара, и генерал Марков первым входит в город и занимает окраину его со своим полком. Большевики ураганным огнем обстреливают полк, но ни на Маркова, ни на его полк это впечатления не производит.
Даже Корнилов говорит:
— Марков зарывается.
Погибает Корнилов и измученная армия, потерявшая почти половину своего состава и веру в успех, отходит от города на север.
Впереди железнодорожные линии, на которых так сильны большевики. Все почти уверены в начале конца. Нет снарядов и патронов.
Генерал Марков с полком ночью подходит к линии дороги, устанавливает две пушки, заряженные почти последними снарядами, а сам с несколькими офицерами занимает будку, перебивши предварительно вражеский караул.
На полотне никого. Тихо подтягиваются обозы армии и другия ея части. Марков в будке у телефона.
Звонок и чей-то голос спрашивает:
— Ну, как там, товарищ Глушко, у вас спокойно, не видно кадетов?
— Нет, товарищ, ничего даже и не слышно о них— отвечает генерал.
— Все-таки я сейчас посылаю вам для всякого случая броневой поезд.
— Пришлите, пришлите, товарищ, оно вернее будет,—говорит Марков.
Приближается броневик.
Марков, приказавши навести на паровоз пушку, выходит на полотно и размахивая руками, кричит:
— Стой, товарищи, стой!
Паровоз стопорит и поезд начинает останавливаться.
К генералу подбегает его адъютант и уже во весь голос кричит ему:
— Ваше превосходительство, в сторону, скорее в сторону!...
И едва Марков отскочил, как два выстрела из наших пушек лишили паровоз возможности двигаться и перебили его прислугу.
Полк бросился в атаку и забросал красных бомбами.
Марков первым бросился в один из вагонов, держа в руке, откуда-то добытый им, топор. Его встретили пулеметным огнем, но с перепугу красные стреляли в небо.
В полчаса все было кончено. Более пятисот красноармейцев полегло около броневика, а у нас всего лишь семь раненых. Добыл Марков для армии и снарядов и патронов и много всякого добра из взятого поезда.
Генерал Марков находил возможность даже издеваться над красноармейцами.
Когда армия проходила ночью же через железнодорожную ветку Тихорецкая-Екатеринодар и большевики по своему обыкновению прозевали переход ее, то Марков, отставши от армии, успевшей отойти от линии на несколько верст, оставил в сторожевой будке записку такого содержания.
— „Помните, сволочь, как генерал Марков через полотно дороги переходит",
—и, положивши записку на видном места, вызвал по телефону броневой поезд, а сам спокойно сел на коня и уехал.
Много еще разных эпизодов можно было бы рассказать о жизни и деятельности этого необыкновенного человека.
Тяжелую утрату понесла добровольческая армия в лице покойного генерала. Не берег себя Марков, долго играл со смертью, не боясь ея и глядя ей прямо и честно в глаза, как всегда и всем, и не простила она ему шуток с собой—подкралась и подкосила.
Ник. Туземцев.
Из встреч с генералом Марковым
Громадная, светлая аудитория. Здесь над кафедрой, на черном фоне, резкая надпись: „зал Михаила Ивановича Драгомирова"; там вдоль стен гипсовые, белые бюсты величайших полководцев; резкий профиль Тюренна с рассыпанными по плечам кудрями, дальше старый и хитрый Фридрих,—вот набожный Густав-Адольф; видны Цезарь, Аннибал. А вот и российских войск победоносец граф Александр Васильевич Суворов.
Николаевская военная Академия; с минуты на минуту начнется лекция по общей тактике. Аудитория полна; двести пятьдесят молодых офицеров ждут лектора; состав слушателей необыкновенный; это первые ускоренные курсы военного времени: со всех фронтов из всех армий, здесь собраны те, которые носят в себе порыв, отвагу и доблесть. На первые курсы присланы только офицеры, имеющие георгиевский крест или георгиевскую шашку. Необыкновенный исторический состав аудитории; все искушены войной, большинство неоднократно ранены. Общая тактика проделана вся, и проделана тщательно каждым, продумана на полях сражений до мельчайших деталей. Что скажешь такой аудитории нового или значительного?
Аудитория напряженно ждет. Лекция обещает быть захватывающего интереса, лектор—молодой генерал, только что приехавший с турецкого фронта. Слухов о нем было много, но его еще никто не видал, ибо это была первая лекция.
Широко раскрытые двери аудитории; большими нервными шагами, быстро входит совсем молодой, сухой генерал с резкими чертами худого нервного лица. Георгиевский крест, георгиевская шашка, в руках серая папаха.
— Я—генерал Марков, приехал к вам с Кавказского фронта, будем вместе с вами беседовать по тактике, поменьше зубрежа; прошу на лекциях слушать, а главное почаще меня останавливать; всякий вопрос, всякое несогласие несите сюда, ко мне, не оставляйте его при себе; дело военное,—дело практическое, никакого трафарета, никакого шаблона.
Аудитория захвачена,—она уже в руках у лектора. Способность управлять массами сказалась в полной мере. Резкие, подчас угловатые движения, приковывают, к себе внимание слушателей. Образная речь, полная примеров из военной истории; громадный запас примеров из личного опыта японской и последней мировой войны. Всегда резкие умозаключения.
Аудитория с напряженным вниманием слушает нового лектора. Это не была лекция в общепринятом смысле слова. Пред аудиторией горел факел большого военного воодушевления. Поскольку смелы были выводы и умозаключения,—постольку же смело они отдавались на суд, критику и возражения. С кафедры сверкала живая мысль, категорически порвавшая со всеми шаблонами прошлого, и мятежно ищущая новых, свободных путей. И молодая аудитория, вместе со своим, молодым лектором, жила одной жизнью.
***
20 ноября,—день храбрых. Академический праздник. Был молебен; идет товарищеский обед. Прошли казенные традиционные тосты; понемногу раздаются все больше и больше слова, идущие из глубины сердца.
Старый профессор геодезии генерал Витковский в шуточной форме, как всегда, сказал свою очередную, обычную, арабскую поговорку о трех видах счастья для мужчины, которое может быть, по его словам, или на груди любимой женщины, или на спине прекрасной лошади, или за письменным столом.
Молодежь—офицеры громадной толпой окружали генерала Маркова. Чувствовалось, что он наиболее отвечал порыву и настроению всех.
— Мы ждем от Вас слова!
— Слово просим сказать!—кричали офицеры.
Довольно, будет!—отбивался генерал, я много говорил.
— Нет, еще, еще!
— Так знайте же, господа, что хотя я здесь призван уверять Вас, что ваше счастье за письменным столом, в науке, но я не могу, это выше моих сил; нет, ваше счастье в подвиге, в военной доблести, ваше счастье на снине прекрасной лошади; идите туда, на фронт и ловите ваше счастье.
Восторженное офицерство подняло на руки горячего генерала.
***
Генерал Сергей Леонидович Марков нашел свое счастье на спине прекрасной лошади в горячем, кровавом бою. Он ушел от нас совсем, оставив о себе большие, яркие воспоминания.
Я. Г.
Донская волна 1918, № 03
Еще по теме
| 