По материалам периодической печати за июнь-июль 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Дело с.-д. Малиновского

24 мая «Рабочая Газета» в статье под заглавием «Дело Малиновского» настаивает на необходимости обследования этого дела со стороны социалистических партий, так как Малиновский, по мнению газеты, был не простым провокатором, а работал вместе с директором департамента полиции Белецким, направляя линию поведения части с.-д. в Государственной Думе.

Обследование,—говорит газета,—самое широкое, с привлечением к нему всех течений социализма—представителей неотложнейшая задача дня. Только оно может рассеять тот кошмар, который окутывает теперь это дело, и в первую очередь необходимо опубликование данных того расследования, которое руководящее учреждение большевиков произвело в 1914 году.

Этим расследованием в резолюции, напечатанной в 83 номере «Трудовой Правды», было заявлено:

«Руководящее учреждение исполнило свою обязанность, рассмотрев вопрос о распространявшихся слухах, при помощи которых бросалась тень на политическую репутацию Малиновского. Расследование это обнаружило, что нет решительно никаких данных для возбуждения расследования о Малиновском по заподозрению его в политической нечестности. Руководящее учреждение безусловно убеждено в политической честности Малиновского».

Это заявление звучит весьма категорично. Рабочие имеют теперь право знать, на чем оно было основано. Необходимо опубликовать те данные, которые дали право «руководящему учреждению» делать свой вывод.

Секретные «сотрудники»

8 июня 1917 г. командированный в чрезвычайную следственную комиссию для производства следствия Н. А. Колоколов, рассмотрев дело Р. В. Малиновского, нашел следующее:

При расследовании по поручению комиссии, деятельности высших членов министерства вн. дел и подчиненных им должностных лиц департамента полиции было обращено, между прочим, внимание на те руководящие указания, которые были преподаваемы местным учреждениям по расследованию так называемых политических преступлений, т. е. нарушений норм, воспрещающих «бунт против верховной власти» и «смуту» (главы 3 и 5 угол. улож.), при этом было установлено широкое пользование «сотрудниками», коим было присвоено наименование секретных.

Как видно из разосланной департаментом полиции в 1907 году инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях, под «секретными сотрудниками» разумелись лица, которые состоят или состояли членами революционных партий, организаций и групп или непосредственно и тесно связаны с ними и систематически доставляют сведения об их деятельности. Таким образом вопреки установленной общими законами обязанности полиции предупреждать и пресекать преступления, упомянутая инструкция давала указания, допускающие развитие преступлений до наивысших пределов и даже совершения агентами лично преступных деяний.

Установив это обстоятельство, следственная комиссия перешла к расследованию дел отдельных «секретных сотрудников». Среди них значился и крестьянин Плоцкой губ. Роман Вацловович Малиновский.

Дело Малиновского

Время первого сближения Р. В. Малиновского с розыскными органами в точности установить не удалось как вследствие отсутствия Малиновского, так и по причине существовавшего издавна обычая именовать «секретных сотрудников» различными кличками.

Установлено лишь документально, что в апреле 1910 года, будучи арестован в Москве, Малиновский стал сотрудничать в московском отделении по охране общественной безопасности и порядка. Обладая при весьма скромном домашнем образовании недюжинными способностями и большой энергией, Малиновский, по профессии токарь и слесарь, не отличался склонностью к расчетливости и, не обладая, по-видимому, личными средствами, он в стремлении добыть таковые не останавливался даже перед корыстными преступлениями: по справкам о судимости, издаваемым министерством юстиции, Малиновский был неоднократно в молодости своей осужден за кражу, даже со взломом преград, препятствовавших доступу в обитаемое строение. Впоследствии, по-видимому, Малиновский оставил этот способ приобретения денежных средств.

Из дела видно, что еще около 1901 —1902 г. г. Р. Малиновский стал сближался с прогрессивными рабочими кругами, при чем интересовался социал-демократическими течениями. Позднее, по свидетельству Гольденберга, Малиновский был деятельным членом комиссии по рабочим вопросам при с.-д. фракции третьей Думы. Около 1906 —1910 г. г. Малиновский состоял секретарем союза рабочих по металлу. Сам он впоследствии на страницах «Правды» (1913 г.) так описывал деятельность этого союза в его время: "Третье-июньский режим обрушился на профессиональные союзы, но смести союза металлистов ему не удалось. Вопреки ударам, сыпавшимся со всех сторон, и официальному закрытию союза, работа кипела, количество членов росло". К этому времени относится первое знакомство Малиновского с кругами, близкими к Ленину (Ульянову).

Показание Зиновьева

Допрошенный в качестве свидетеля журналист Радомысльский (Зиновьев) объяснил, что, познакомившись с Малиновским в Петрограде в 1906 году или в начале 1907 года, он получил впечатление, что Малиновский по своим взглядам был ближе к меньшевикам, чем к большевикам, в общем же старался занимать позицию между обеими фракциями.

Какое отношение в тот период времени Р. Малиновский имел к розыскным органам, точно не установлено. Однако, один из приобщенных к сему делу документов заставляет остановиться на этом вопросе с весьма основательными предположениями. В деле № 202 департамента полиции за 1912 год имеется справка о деятельности секретного сотрудника «Портного», каковая кличка была присвоена Малиновскому, причем после указания ряда сведений, доставленных им московскому охранному отделению, рукою вице-директора С. Б. Виссарионова сделана следующая приписка:

«С 1906 по 1910 год б. секретарем петербургского союза металлистов. «Эрнест»—в 1907 и 1910 г.г. говорил добровольно с начальником охранного отделения по телефону. Член партии с 1901 г.». Из справок департамента полиции не видно, вместе с тем, чтобы Малиновский подвергался арестам до 1909 года. По тем же данным Малиновский принимал участие в Москве на первом всероссийском съезде фабричных врачей и представителей фабрично-заводской промышленности.

По свидетельству названного журналиста Радомысльского (Зиновьева), Малиновский, принадлежащий к числу талантливейших ораторов, выделился своими выступлениями уже на этом съезде врачей. 15 ноября 1909 г., по справке деп. полиции, Малиновский был арестован в Петрограде на сходке местной социал-демократической организации, после чего ему было воспрещено пребывание там, и он непосредственно затем переехал на жительство в Москву.

Как сказано выше, официальное вступление Малиновского в «сотрудники» московского охранного отделения состоялось в апреле 1909 года, после чего, однако, у него еще пять раз производились обыски в 1910 и 1911 годах, но каждый раз они оказывались безрезультатными, и Малиновский был оставляем на свободе. Допрошенный по делу подполковник Иванов объяснил, что Малиновский сам заявил ему при допросе о своем желании переговорить откровенно с начальником отделения, после чего полковник Заварзин объяснил свидетелю, что Малиновский выразил готовность вступить в число «секретных сотрудников» московского охранного отделения.

Вскоре Малиновский проявил в этой своей деятельности большие способности, его начинают считать все более и более «ценным» сотрудником, постепенно увеличивают ему жалованье, первоначальный размер которого не превышал 50 руб. в месяц, он получает различные командировки за границу, где поддерживает связи с Лениным и приближенными к нему лицами. В январе 1912 года на пражскую конференцию соц.-демократов большевиков был в числе других сотрудников охраны командирован и Малиновский.

Объяснения Ленина

На следствии свидетель Ульянов (Ленин) по поводу этого факта представил следующие объяснения:

Малиновский явился на конференцию с именем одного из очень видных деятелей рабочего движения, секретаря союза металлистов, про которого не мало говорили в меньшевистских кругах, считавших его своим, причем его даже прозвали «русским Бебелем»; в силу этого авторитетность Малиновского казалась ему, Ульянову, а также другим участникам пражской конференция, совершенно бесспорной; а когда Малиновский рассказал еще им, что он лишь постепенно, после самых серьезных размышлений и наблюдений, переходил от меньшевизма к большевизму, то значение Малиновского поднялось еще больше.

Тут же на пражской конференции Малиновский был выбран в центральный комитет р. с-д. р. п. и сразу же был намечен кандидатом в Гос. Думу 4-го созыва, при чем, по словам Ульянова, Малиновский, конечно, не мог бы пройти ни в ц.к., ни в Думу от партии, «если бы не изобразил из себя горячего и убежденного большевика". К этому Ульянов добавил, что по вступлении Малиновского в ц. к. он «оценил агитаторскую деятельность последнего». По возвращении с пражской конференции Малиновский, по-видимому, довел до сведения начальника московского охранного отделения о намерении Ленина и других участников пражской конференции проводить его в члены Государственной Думы.

Следствием установлено, что Малиновского проводили в Гос. Думу партия большевиков, во главе с Лениным, с одной стороны, и департамент полиции с ведьма министра вн. дел Макарова и его товарища Золотарева, с другой. Это совпадение планов облегчило Малиновскому доступ в выборщики в 4 Гос. Думу.

По словам допрошенного в качестве свидетеля, также участника в пражской конференции и сотрудника московского охранного отделения Андрея Сергеева Романова (по кличке «Пелагея»), сам Малиновский энергично устраивал избирательную кампанию, ленинцы ему в этом дружно помогали; в отношении же неожиданно возникшего препятствия, в исполнении задуманного плана—в лице недоброжелательно относившегося к Малиновскому мастера завода Моисея Кривова, собиравшегося уволить Малиновского и тем лишить его ценза,— пришли на помощь чины министерства внутренних дел. Вскоре, однако, появилось новое препятствие.

На основании 10 ст. полож. о выборах в Гос. Думу не могут участвовать в этих выборах лица, подвергшиеся по суду наказанию за кражу, мошенничество и присвоение, при чем означенное ограничение не покрывается и давностью. Между тем, именно, в этом отношении, как указано, в прошлом Малиновского был весьма серьезный дефект. 11 октября 1912 года вице-директор департамента полиция Виссарионов представил директору Белецкому следующий рапорт: «Вследствие личного приказания имею честь представить вашему превосходительству положение о выборах в Государственную Думу и доложить, что согласно 1 п. 10 ст. известное вам лицо, как отбывшее наказание в 1902 года за кражу со взломом из обитаемого строения, как за кражу в третий раз, по моему мнению, не может участвовать в выборах.

К изложенному считаю долгом присовокупить, что вы изволили приказать доложить вам, что надлежит возбудить перед г. министром вопрос о том, следует ли ставить в известность о существующем ограничении московского губернатора, или это лицо должно пройти для него совершенно незамещенным. Вице-директор С. Виссарионов». На представлении рукою С. И. Белецкого отмечено:

«доложено г. министру в. д. 12.-X. Предоставить дело избрания его естественному ходу. С. В.».

К переписке приложен лист бумаги, на коем изложен отпуск телеграммы следующего содержания:

«Шифр. Москва, начальнику охранного отделения. Вопрос об участии известного вам лица в выборах предоставьте его естественному ходу. 1254. И. д. директора Белецкий. 17-Х-12.»

На другом листке бумаги с оттиском штемпеля особого отдела «20 окт. 1912 г. вход. 81090» изложен следующий текст:

«Разбор шифрованной телеграммы из Москвы от начальника охранного отделения на нее директора департамента полиции. Дело предоставлено его естественному ходу. Успех обеспечен. Подполковник Мартынов».

Наконец, 26 того же октября начальником московского охранного отделения телеграммой донесено директору департамента: «Исполнено успешно». Выборы Малиновского в Государственную Думу от московской рабочей курии, как оказывается, 26 октября 1912 г. прошли успешно.

Жена Ленина Надежда Константиновна Ульянова, урожденная Крупская, прислала поздравительное письмо по поводу этого успеха; в органе большевиков петроградской «Правды» уже 3 ноября появляется горячая приветственная по его адресу статья с выражением уверенности, что Малиновский, уже более 10 лет являющийся социал-демократом и пользующийся горячей любовью и уважением, своими способностями, несомненно, скоро заявит о себе по всей России; департамент же полиции увеличил ему жалованье, которое довел, в конце-концов, до 500 руб. в месяц.

Деятельность Малиновского в Государственной Думе носит весьма яркий характер.
Его выступления в Думе были ярко оппозиционны. Допрошенный, в качестве свидетеля председатель 4-й Государственной Думы, М. В. Родзянко установил, что товарищи его по должности отказывались председательствовать, когда выступал Малиновский. Между тем, председатели совета министров неоднократно намекали М. В. Родзянко на возможность роспуска Думы, если левым будет предоставляема свобода при высказывании свои суждения. При дальнейшем исследовании оказалось, что Малиновский произносил речи частью от себя, частью же заранее приготовленные «Лениным», «Зиновьевым» и другими лицами. Эти заранее приготовленные речи Малиновский представлял и на просмотр в департамент полиции.

Факт цензуры речей Малиновского чинами м. в. д. надлежит признать установленным. Для характеристики деятельности Малиновского и стоящих за ним чинов м. в. д. надлежит отметить, что Малиновский был первым подписавшим запрос к министрам внутренних дел и юстиции по вопросу о провокации с.-д. депутатов 2-ой Г. Думы, и произнес горячую речь в защиту спешности этого запроса. Как видно из целого ряда сочувственных отзывов и приветствий, напечатанных в газете «Правда», речи Малиновского и вся его деятельность доставили ему весьма широкую популярность.

Неоднократно выезжая за указаниями к Ленину и получая от него письменные директивы, Малиновский последовательно проводил те идеи, которые соответствовали взглядам ц. к. и, вместе с тем, не противоречили видам департамента полиции.

По этому поводу свидетель Ульянов на следствии заявил, между прочим, следующее:    

«Я не верю в  провокаторство здесь и потому, что, будь Малиновский провокатор, от этого охранка не выиграла бы так, как выиграла наша партия от «Правды» и всего легального аппарата. Ясно, что, проводя провокатора в Думу, устраняя для этого соперников большевизма и т. п., охранка руководилась грубым представлением о большевизме, я бы сказал лубочной карикатурой на него; большевики не будут устраивать вооруженное восстание. Чтобы иметь в руках все нити, стоило с точки зрения охранки пойти на все, чтобы провести Малиновского в Гос. Думу и ц. к., а когда охранка добилась и того и другого, то оказалось, что Малиновский превратился в одно из звеньев длинной и прочной цепи, связывавшей нашу нелегальную базу с «Правдой».

О внедумской деятельности Малиновского известно еще, что он выезжал в Москву и другие города, где пытался читать лекции на тему о страховании рабочих, и что на съезде торгово-промышленных служащих в Москве весной 1913 года представитель полиции, судя по известиям «Правды», предупредил Малиновского, что в случае повторения с ним раздачи номеров этой газеты, съезд, может быть, вовсе запретят; затем закрытие съезда состоялось, по распоряжению министра внутренних дел.

12 апреля 1914 года состоялась бурная обструкция со стороны левого крыла Государственной Думы против председателя совета министров Горемыкина, при чем 21 депутат, в том числе и Малиновский, были исключены на 15 заседаний. По словам членов Государственной Думы Бадаева и Муранова, Малиновский возмущался создавшимся положением и настаивал на том, что «с этими карами парламентскими способами бороться нельзя», что «нужны другие приемы борьбы», что «возвращение в Думу было бы позорным, необходимы более революционные выступления», «в виде уличных манифестаций рабочих», которых депутаты должны были поднять на защиту».

Этот взгляд Малиновского не встретил сочувствия среди левых элементов Думы, и 7 мая 1914 г. депутаты, по окончании срока исключения, возвратились в Думу. Здесь они по очереди читали декларацию с выражением протеста против насилия, при чем председатель лишал говоривших слова. Когда после членов думы Керенского и Хаустова выступил Малиновский и упорно продолжал читать декларацию, несмотря на лишение его слова председателем Думы, последний был вынужден поручить приставу Государственной Думы предложить Малиновскому покинуть кафедру. И только после этого Малиновский ушел на свое место.

В тот же день председатель Думы М. В. Родзянко узнал от товарища министра вн. д. В. Ф. Джунковского, что Малиновский является сотрудником охраны. 8 того же мая Малиновский внезапно сложил с себя депутатские полномочия и немедленно выехал заграницу. Как видно из показаний допрошенного в качестве свидетеля ген.-лейтен. Джунковского, он, узнав о том, что еще до его назначения на должность товарища министра в Гос. Думе был проведен при содействии департамента полиции сотрудник охраны, твердо решил прекратить это безобразие, но так, чтобы не вызвать скандала ни для Думы, ни для министров».

После неоднократных совещаний с директором департамента Брюн-де-Сент-Ипполитом было решено выдать Малиновскому годовое жалованье в размере 6000 руб., потребовав от него выхода из Гос. Думы и отправив его немедленно заграницу. Все это и было вслед затем исполнено, при чем, как оказалось, Малиновский не счел нужным представить какие-либо объяснения своего ухода софракционерам. По приезде же в Австрию он явился к Ленину и там, несмотря на противоречивые объяснения причин своего ухода, был партийным судом оправдан по обвинению в провокаторстве по недостаточности улик. Появившиеся же с начала в Госуд. Думе, а затем и в печати и в обществе слухи о сношениях Малиновского с деятелями охраны были энергично опровергаемы в печати как самим Ульяновым (Лениным), так и другими представителями большевиков.

Про дальнейшую судьбу Малиновского достоверно известно лишь, что он оказался в одном из лагерей военнопленных в Германии, но как он туда попал—не установлено. По словам вышеозначенных свидетелей Ульянова и Радомысльскаго, Малиновский неоднократно им писал после этого из Германии; из писем к ним других военнопленных выяснилось, что Малиновский открыл там партийные занятия, читал лекции, разъяснял эрфуртскую программу, причем слушатели присылали главе большевизма восторженные отзывы о нынешней деятельности Романа Малиновского.

Предание суду

Вследствие изложенных данных б. министр внутр. дел А. А. Макаров, бывший товарищ министра вн. дел И. Н. Золотарев, б. директор департамента полиции С. И. Белецкий, вице-директор того же департамента С. Е. Виссарионов, 6. начальник московского охранного отделения А. И. Мартынов и командированный в то же отделение ротмистр В. Г. Иванов привлекаются к уголовной ответственности по второй части 341 ст. улож. нак. за превышение власти, имевшее особо важные последствия. «Д.»