Начало:
Дело Бейлиса. Хроника судебного разбирательства. Часть 1. 25 сентября 1913 г.
Мендель Бейлис
23 октября.
КИЕВ. Заседание открывается в 1 ч. 30 мин. дня. Председатель предоставляет слово прокурору.
Речь прокурора.
О. Ю. Виппер, государственный обвинитель
Обращаясь к суду, прокурор говорит, что он осознает трудность и ответственность стоящей перед ним задачи, ведь он представитель государства. Подчеркивает, что рассматриваемое судом дело неслыханное и небывалое. Россия, недавно пережила революцию, отмеченную кровью.
Убийство, невинного мальчика, истязания и мучения, которым он подвергался, должно было бы потрясти весь мир. Однако, мир остался глух, он занят своими делами, для него Андрюша Ющинский — чужой.
Прокурор заявил, что лишь привлечение на скамью подсудимых Бейлиса, привело к тому, что весь мир вдруг переполошился, и дело приобрело характер мирового. Этим хотят сказать, что на скамью подсудимых посадили не Бейлиса, а все еврейство, что обвинением Бейлиса добиваются ограничения прав евреев, преследуют политические цели. Они уверены, что от осуждения Бейлиса тень упадет на все еврейство. Как результат, могут произойти погромы. Однако прокурор обращает внимание на то, что от происходивших ранее погромов страдала еврейская беднота. А те люди, которые шумят вокруг этого дела и делают его мировым, заправилы еврейского народа, своими действиями только возбуждают еще большую ненависть по отношению к евреям.
«Разве было бы такое волнение, если бы обвинялся в этом преступлении не еврей, а русский? - спрашивает прокурор. Никогда. Говорили бы в таком случае о "кровавом навете”? Ничего подобного не было бы».
Уже с того самого момента, когда был найден исколотый труп Андрюши Ющинского началась агитация со стороны евреев: принимались все меры к тому, чтобы запутать, затемнить это дело. Потому в течение двух лет следователи не в состоянии были распутать те версии, которые в этом деле предлагались.
Сначала обвиняли в убийстве родственников, потом воров, снова родственников и снова воров. Тех лиц, кто привлекался к расследованию в качестве свидетелей, подозреваемых и обвиняемых, в газетах беззастенчиво называли убийцами.
Далее прокурор подробно останавливается на обстоятельствах преступления, начиная с 11 марта 1911 г., когда Андрюша пришел домой в 2 часа дня, потом в 3 часа был у тетки, вечер провел дома, а 12 марта утром вышел из дома около 6 часов утра в училище и исчез.
13 марта, обеспокоенные его отсутствием, мать Александра Приходько и его отчим Лука отправляются на поиски - приходят в училище, отправляются в полицейский участок, идут в редакцию "Киевской мысли”, чтобы дать объявление о пропаже мальчика, Там они на свою беду и познакомились с Барщевским.
20 марта, в воскресенье, совершенно случайно обнаружен труп в пещере, со связанными руками. 21 марта Александре и Луке сообщил об этом Захар Рубан и они отправились к пещере. Когда мать увидела исколотый труп своего Андрюши в пещере, она была так расстроена этим, что была не в состоянии даже плакать.
22 марта г. Барщевский заявляет судебному следователю Мищуку о якобы таинственных "улыбках”, которые были на лицах Александры Приходько и ее супруга, отчима покойного, когда они пришли заявлять о пропаже Андрюши. Мищук по доносу Барщевского, не разобравшись, чем занималась Александра Приходько, когда было совершено убийство, ее отношения с сыном, арестовывает ее и Луку Приходько и содержит под арестом 16 дней одну и 13 дней другого, не дав им даже возможности быть на похоронах сына. После того как Александра и Лука Приходько были освобождены 11 мая 1911 г. другой сотрудник "Киевской мысли” Ордынский снова наводит следствие на ложный путь.
Он заявляет следователю, что прачке его знакомой, некой Клейман, известно, что мать и отчим убитого мальчика везли труп в мешке на извозчике. По словам Клейман, родственники убитого хотели завладеть его деньгами которых, как впоследствии оказалось, вообще не существовало. Прокурор утверждает, что сотрудники "Киевской мысли” стремились, и им удалось, скрыть настоящие следы преступления. Следствие по делу Ющинского тем временем поручают Красовскому. Но и он идет по ложному пути арестовывает Федора Нежинского, родного дядю убитого, хотя против него нет никаких улик, а только показания еврея Добжанского, содержателя пивной. Последний утверждает, что пальто Нежинского,будто бы было выпачкано в глине. Нежинского арестовывают и держат под стражей 20 дней, после чего Красовский говорит ему, что он должен дать показания на Луку Приходько.
Луку же Красовский везет утром в город и, чтобы он был похож на человека, которого какой-то печник Ященко видел около пещеры, где был найден труп Ющинского, гримируют, обстригают ему волосы и подкрашивают усы. И вечером Ященко признает в нем того человека, которого он видел около пещеры. Однако, факт в том, что Лука провел всю неделю в переплетной мастерской Колбасова, и Красовскому, чтобы установить это, и тем самым удостовериться что он не мог совершить в это время убийства, достаточно было спросить хозяина мастерской. Прокурор считает, что все это делалось ради того, чтобы возбудить общественное мнение против родственников Андрюши. В газетах так и писали, что всем известно Ющинского убили его же родственники, а Бейлис тут ни при чем.
Принимали участие в деле и совершенно посторонние лица, как называет их прокурор «любители». Так, сотрудники газеты "Киевская Мысль”, большей частью из евреев, преследовали вполне определенную цель: навести подозрение на родственников Ющинского и других совершенно непричастных к убийству лиц и тем самым отвести следствие от завода Зайцева. Но были и другие патриотически настроенные лица, возмущавшиеся убийством Ющинского. Студент Голубев, подвергаясь нападкам и издевательствам, оскорблениям, подвергая свою жизнь опасности, добровольно производит расследования и принимает участие в розысках.
Появляется Григорий Брейтман, редактор или издатель "Последних новостей”, выдвинувший версию, что это преступление совершили цыгане. В результате расследования установлено, что и цыгане оказались совершенно ни при чем. В июле 1911 г. возникает легенда о "прутиках”. Какая-то Лепецкая, или Репецкая слышит где-то на базаре или на улице от какой-то подвыпившей женщины рассказ о каком-то мальчике, который будто бы был свидетелем разговора между покойным Андрюшей и Женей Чеберяк. Они из-за каких-то прутиков поспорили. Этот неизвестный мальчик стал свидетелем сказанного Андрюшей в пылу ссоры: «Я вот донесу, что у твоей матери краденное покупают!» Прокурор обращает внимание на то, что ни подвыпившей женщины, ни мальчика найти не удалось. Вся эта версия с "прутиками” с начала и до конца явный и никуда не годный вымысел. И только через почти 5 месяцев после убийства, после того как созданная еще Мищуком легенда о "прутиках” и легенда о Луке Приходько рухнули, Красовский выдвигает версию о том, что убийство, скорее всего, произошло на территории кирпичного завода. По его версии убийство совершено не в пещере, где был найден труп, однако ни капли крови не обнаружено, хотя в теле мальчика ее почти не было.
Красовский установил, что в последний раз Андрюша был в 8 часов утра на Лукьяновке. Что был он там с Женей Чеберяк, где они вместе с другими детьми играли на "мяле”, что их оттуда спугнули и что в этом принимал участие Бейлис, служивший назаводе Зайцева приказчиком. Детям удалось убежать, а Андрюшу Бейлис поймал и потащил по направлению к печи для обжига. Красовский считает, что убийство произошло в помещении, где находится эта печь.
Однако все это в планы Красовского не входило. Когда по делу подозрение упало на Бейлиса, Красовский приходит к Бразулю и разыгрывает роль с возмущением заявляет, что арестован невинный человек.
В конце июля 1911 г. арестовывают Веру Чеберяк. В то время, когда она находится в тюрьме ее заболевают ее дети сын Женя и обе дочери. Не смотря на то, что Вера Чеберяк находится в заключении, Красовский сообщает будто это она отравила детей. Вопрос, были ли дети отравлены или заболели дизентерией, так до конца и не прояснен. Остается фактом, что от них что-то хотели узнать, их запугивали, они боялись, ибо они были свидетелями происшедшего с Ющинским на кирпичном заводе. И хотя никакой эпидемии дизентерии в это время нет (никто поблизости не заболевает), они вдруг заболевают в самой острой форме. Женя и Валя умирают.
Прокурор обращает внимание суда, что в этом деле есть странная тенденция: либо свидетель умирает, либо свидетель настолько запуган, что ничего не отвечает, кроме "я ничего не знаю”, либо свидетель отказывается от своих же собственных прежних показаний.
25 августа Мищук, которого уже отстранили от расследования, придумывает новую версию: в убийстве принимала участие Вера Чеберяк и какие-то еще другие преступники. По его версии шайка преступников вместе с Верой Чеберяк совершила это преступление, причем совершили "под жидов”, то есть симулировали ритуальное убийство, чтобы вызвать погром, а во время погрома поживиться. Мищук получает телеграмму от некоего Кушнира, занимающегося скупкой краденого, в которой Кушнир указывает, кто совершил преступление и где спрятаны вещи убитого. И, конечно, на Юрковской горе по показаниям Кушнира нашли хлам в мешке, части одежды и два заржавленных стержня. Последующее расследование показало, что полученное Мищуком письмо оказалось: одни из указанных в нем преступников находилась в это время под стражей, а другие принимать участия в преступлении не могли. Сейчас известно, что Мищук по этому делу был привлечен к судебной ответст¬венности, был признан виновным и осужден за подлог, признано, что он совершил подлог умышленно: чтобы уличить Веру Чеберяк.
25 августа 1911 г. версия о ворах вместе с Верой Чеберяк проваливается. Прокурор уверен, что с того момента, как только Бейлис был привлечен к делу, когда все следы уже были уничтожены,еврейские круги заволновались. Они никак не ожидали, что кто-то осмелится привлечь к делу евреев. Прокурор заявляет, что сам постоянно чувствует себя под воздействием еврейской прессы:
«Ведь наша "русская” печать только кажется русской, в действительности же почти все органы печати в руках евреев. Выступать в каком бы то ни было деле против евреев означает немедленно вызвать упрек, что вы черносотенец, мракобес и реакционер, что вы не верите в прогресс и т. д. Евреи до такой степени уверены, что захватили в свои руки главный рычаг общественности - прессу, что не могут себе представить, чтобы кто-нибудь посмел возбудить против них такое обвинение не только в России, но и в других странах. В их руках капитал, и хотя юридически они и бесправны, но фактически владеют нашим миром».
Прокурор постоянно ощущает себя под их игом, но хотя бы это и грозило всевозможными неприятностями, он считает, что обязан раскрыть это дело. Только евреи полагают, что мы не имеем на это права. Он уверен, что евреи будут заявлять, что этот процесс поставили нарочно, чтобы возбудить народ против евреев. Хотя правильнее было бы им самим поставить вопрос таким образом: пусть решает правосудие, ведь улик мало и и суд присяжных, которому евреи все-таки, по-видимому, верят, мог бы увидеть это и оправдать Бейлиса. Но евреи, как полагает прокурор, сознавая, очевидно, что Бейлис действительно виновен, стараются запутать дело, помешать правосудию.
С. И. Бразуль-Брушковский, сотрудник газеты «Киевская мысль»
Не успели привлечь Бейлиса к делу, как заволновались прежде всего некий Бразуль-Брушковский из редакции все той же "Киевской мысли”, а затем Марголин представитель еврейского общества, который ведет все их крупные процессы. Все они в августе и сентябре 1911 г. активно выступили на сцене процесса. Факты, как утверждает прокурор, доказывают корыстное отношение к этому делу и Марголина, и Бразуль-Брушковсковского. Бразуль знакомится с Красовским, а также с агентом сыскной полиции Выграновым, и разрабатывается план, как запутать и задержать дело.
Над Чеберяк вдруг повисает подозрение: Малицкая,живущая под Чеберяк, которую еще в августе допрашивал следователь, не сообщившая тогда ничего существенного по делу, 10 ноября сообщает жандармскому подполковнику Иванову, что она знает много больше, что слышала, как наверху убивали Андрея Ющинского. Бразуль и Выгранов стали угрожать Чеберяк и уговаривать взять вину на себя, за это ей обещали деньги. Но Чеберяк отказалась, и ее поссорили с бывшим любовником Мифле, который избил ее, а она измести его облила кислотой, он ослеп. Тогда появляется версия: ей нужно подтвердить, что убийство было совершено слепым Мифле при участии Федора Нежинского дяди Андрюши и Луки Приходько. Чеберяк и ее знакомого Петрова уговаривают подтвердить эту версию у судебного следователя.
|
