Черкасское восстание

В десятых числах марта 1918 года многие семьи Новочеркасска переживали тревожные минуты за судьбы своих мужей, отцов и детей. Новочеркасский совет на своем закрытом заседании, опасаясь возможного выступления против советской власти находящегося в городе многочисленного офицерства, решил принять чрезвычайные меры в отношении их.

Офицерство бежало в родные станицы еще раз сказать про родину и позор ее и если судьба отвернулась от родины, то погибнуть от казачьей пули.

Пишущему эти строки, подобно другим, с неугасимою верою в казачество удалось покинуть столицу Дона и выйти из тисков советской „свободы".

Новочеркасск позади—вот Кривянская станица. Знакомые места, родным повеяло от куреней, от казачьих лиц и хотелось броситься к первому бородачу-старику казаку и спросить—неужели правда, что атаманов нет, пернач и насека выброшены, история наших предков за6ыта, а само казачество — пережиток времени. Вот знакомый двор—воспоминания недавнего безвозвратного прошлого! Старик хозяин за обычной вечерней работой—скорее к нему, что он теперь скажет? Может быть и старик, покорный общему течению умов, уже не поет былины седой казачьей старины, может быть стали милее и ближе ему пьяные песни кровавой русской революции? Нет—старик тот же, тот же слышится голос радушья и сердечной прямоты, а сколько скорби, негодования в его словах!

— Что же наши махомеды (фронтовики) наделали, каким их зельем опоили там у вас на фронте, кого они к нам привели? Ведь раньше мы поклонялись сапогу, а теперь-то чему поклоняемся? Ведь поклоняемся вонючему лаптю.

— Ясно ли всем, старик, что променяли мы сапог на лапоть?
     
— Ясно, очухались, да не знают, как горю пособить!

***

В задонских станицах тихо происходила смена советской власти атаманской.
    
Напрасно будут искать причины, заставившие катков отказаться от принятой советской власти, в боязни потерять землю, в возможности экономического порабощения иногородним поселением—нет, причина была другая - казачество, вскормленное свободой пережитых веков, сохранило и здоровый государственный ум. К середине марта в районе Задонских станиц уже вполне обрисовалось отрицательное отношение к советской власти, а между тем там не было ни красной гвардии, ни захватов казачьей собственности, ни каких-либо реквизиций, ничего подобного—что могло бы ясно указать на несовместимость казачества и советской власти. Глухое недовольство, жившее среди казаков против совдепов, исполкомов, готово было вылиться в открытое восстание— горячие головы говорили об этом открыто и лишь сдерживающим было началом—отсутствие оружия. Необходимой в нарождающемся настроении казаков конспирации не было, тем более не было единения, настоятельно потребного для успеха дела.

Что нужно было сделать, чтобы дышащие одним чувством станицы Задонья могли бы объединиться и создать кулак, которым можно было бы сразить одним ударом врага, врага сильного, вооруженного, пользующегося во всех отношениях преимуществами. Возникла мысль о съезде представителей станиц Черкасского округа в станице Манычской, как центральной. Насколько назрела потребность в этом съезде, показателем может служить то обстоятельство, что в несколько дней он был сорганизован и откликнулись на него чуть ли не все станицы. О дне этого съезда было известно советской власти в Новочеркасске и даже были представители от большевистских казачьих полков, с целью информации, но характера этого съезда Донской совнарком не учел и тем самым может быть подписал себе смертный приговор.

Много души, преданности и любви к казачьему делу и его заветам вложил в дело организации первого Манычского съезда Михаил Васильевич Кузнецов, кстати сказать ничем не выделенный за свою трудную и плодотворную работу по борьбе с большевизмом.

Первый Манычский съезд, состоявшийся 18 марта, дал возможность представителям станиц Черкасского округа взаимным обменом мыслей установить сущность происшедшей перемены в жизни края с захватом власти большевиками и отношение крестьянства к казачеству.

На этом съезде не было длинных, красивых речей, не было пафоса ораторов, но было много неподдельного народного горя. Задавали вопрос - кто же снимет наложенный на Россию позор за исход войны, кто ее может поднять из бессилия и дать могучий порыв возрождения? Из глубины души вырывался протест против крови, пролитой в Новочеркасске - на этом съезде в каждом слове, в каждой речи чувствовалась глубокая любовь к родине и каждый присутствующий вправе был сказать: заря возрождающегося казачества разгорается!

Первый Манычский съезд не вынес определенной резолюции и разъехались представители станиц с решением собраться снова 1 апреля для окончательного выяснения своего отношения к советской власти. Тем не менее, каждый представитель уезжал со съезда полный сознанием, что теперь можно быть покойным, „все за одного и один за всех", Дон не пропадет, он будет жить!

Между первым и вторым съездами в Манычской станице произошли события в Черкасском округе, которые безусловно развились под влиянием наметившихся решений на первом съезде. По существу своему, что означали для станиц разногласия между Голубовым и Подтелковым, повлекшие за собой карательную экспедицию в Новочеркасск в марте? Ведь станицы Черкасского округа этим самым нисколько не были затронуты в своих жизненных интересах по сравнению с днями, предшествующими карательной экспедиции, а между тем Кривянская станица берется за оружие, соседние присоединяются, дальние высылают помощь, жребий брошен, казачество объявляет войну донскому совнаркому. Черкасский округ восстал.

Говорят, что ожидание разграбления станиц заставило кривянцев и соседей с оружием в руках стать на защиту своего имущества; да, несомненно это была одна из причин, но причина не из главных. В причине восстания казаков Черкасского округа против советской власти нужно отвести должное место первому Манычскому съезду. Если станицы Черкасского округа не вынесли на первом съезде окончательно решения по волновавшему всех вопросу, быть ли советам или быть исконной атаманской власти, возглавляющей волю народа через круг, то во всяком случае каждый представитель станицы сознавал—возьмет оружие моя станица, она не будет одинока, другие поддержат.

Огромную роль в первые дни восстания казаков Черкасского округа сыграла Багаевская станица, которая на сборе 20 марта, выслав уже подкрепление Кривянской станице, в полном единении с иногородним населением постановила мобилизовать все годное в бой население с оружием и высылать на фронт людей, начиная с молодых годов по имеющемуся в наличии оружию. Этот сбор памятен багаевцам, никогда не было такого единения, подъема и желания идти на борьбу с большевиками, как в этот памятный сбор.

Присутствующие готовы были отдать последнее для спасения оскорбленного и униженного большевиками Дона—на глазах многих были слезы, слезы радости воскресения и глубокой надежды на будущее. На этом же сборе был организован Комитет Общественного Спасения, немедленно приняты были меры охранения - станица приняла боевой вид.

Начал функционировать организованный Комитет Общественного Спасения, взявший на себя организацию ополчения, сбора оружия, снаряжения и главное продовольствия фронта.

Позиция, занятая Багаевской станицей, стала сразу известна окружающим станицам, а собравшийся 1 апреля второй съезд представителей станиц Черкасского округа в Манычской станице прошел под флагом настроения багаевцев.

Первое апреля должно быть памятно и Манычской станице,—церковная площадь перед станичным правлением была полна народа, все понимали, что здесь должна решиться судьба начатого дела, действительно ли всколыхнулся тихий Дон. Перед народом Манычской станицы прошли все представители станиц, все сказали свое слово и в ответ им пронесся гул голосов „к оружию!"

Родина спасена!,—с этими мыслями делегатам съезда оставалось закрепить на бумаге общие положения состояния умов и настроения низовых станиц. На съезде 1 апреля не было произнесено лишнего слова, не было речей—царило сознание важности переживаемого момента, не до трескучих фраз было участникам съезда. Председателю съезда Ф. И. Бабкину оставалось только ставить на разрешения тот или другой вопрос и формулировать на него ответ.

Протокол съезда короток, главными основными пунктами были:

1)    Съезд объявил себя временно верховной властью Черкасского округа, выделил из себя исполнительный орган—районный штаб обороны, в который единогласно были избраны: Ф. И. Бабкин, Ф. М. Альбанов, и Е. И. Филимонов. Районный Штаб Обороны впоследствии вошел в состав Совета Обороны Донского Края и Временного Донского Правительства.

2)    Беспощадная борьба с советской властью за освобождение Дона и организация Краевой власти.

3)    Неограниченные полномочия Районному Штабу Обороны в соответствии со вторым пунктом.

Проникнутые единодушием, спаянные общим решением делегаты разъехались по своим станицам с радостною вестью—Новочеркасск в руках казаков.  Эта радостная весть, полученная при закрытии съезда, окрылила всех надеждой на успех, это уже была не заря возрождающегося казачества, а солнце брызнуло своими жгучими лучами и разбудило донских казаков от короткого, но тяжелого сна.

Полежаев.

Донская волна 1918 № 11