Бывшие русские владения в Америке. Колоши (из записок моряка) , Часть 1 - 19 Октября 2018 - Дневник

Было прекрасное майское утро, солнце всходило; ветер был тих, прохладен и медленно подвигал наше судно к группе небольших, но красивых шкер (островков), за которыми скрывался Ново-Архангельск.

Войдя в шкеры, мы скоро увидели и самый город; тут глазам нашим открылась красивая панорама. Небо было покрыто разбросанными облаками; между ними пробивались солнечные лучи и золотили, то высунувшийся из воды темный камень, то маленький островок, с купою ёлок, то часть города; порой лучи падали на снеговые вершины, с ослепительным блеском отражались от них и затем, теряясь в пространстве, распространяли легкий и приятный для глаза свет; дикий и угрюмый вид природы придавал особую прелесть этой картине. Все городские строения были точно собраны в кучу и над ними возвышался дом главного правителя, с компанейским флагом. Вскоре мы уже стояли на якоре перед самым городом.

Читателю, конечно, известно, что все русские владения в Америке уступлены теперь американцам и что, стало быть, для этой страны наступил новый период жизни. Что сделают там американцы—покажет будущее; я же опишу то, что видел там не более как четыре года тому назад.

Все пространство от 50° до 60° северной широты занято варварскими и дикими племенами колош, причинявшими всегда немало хлопот российско-американской компании. С этим племенем компании пришлось бороться при занятии того острова, на котором теперь стоит Ново-Архангельск. Главным деятелем при этом был каргопольский купец Баранов, отчего и самый остров называют Баранов, пли Ситха; это последнее название придается также и городу.

Первые русские, прибывшие на этот остров, распорядились весьма нецеремонно: вышли на берег и, не говоря никому дурного слова, построили себе несколько жилищ и возвели укрепление. Но сильно поплатились они за такое самоуправство. В одну ночь на них напали колоши и перерезали почти всех. Понятно, что русские не оставили этого дела и снова явились на Ситху под предводительством Баранова. В выстроенной ими крепости, между тем, засели дикари, в огромном числе, и с ними справиться было нелегко. Колошам сперва предложили мировую; те отказались:

поднялась драка и только через неделю удалось прогнать туземцев. Много было ранено и убито с обеих сторон; сам Баранов был ранен в руку. Однако он, не теряя времени, стал строиться заново и с тех пор колоши более не разоряли этого поселения. Это было в 1804 году, и к этому году относится основание Ново-Архангельска.

Ситха вовсе не город, а скорее село и даже плохое село; по всему видно, что здесь больше заботились о барышах, чем о цивилизации края.

Есть тут православная и даже лютеранская церкви, клуб с кривым биллиардом, библиотека, преимущественно иностранных книг, школы для мальчиков и девочек и тому подобное; но ведь клубы, библиотеки и даже школы, все это для цивилизованного люда, что же остается на долю диких туземцев? — небольшие пушки, выглядывающие из-за деревянной городской стены, и пища духовная. Впрочем, не легко совладать с колошами и надо отдать справедливость, что влияние русских не прошло бесследно для туземцев.

Колонии, по большей части, любят селиться около воды; жилища их, так называемые бараборы, стоят в одной прямой линии и наружностью своей напоминают собачью будку, только в гораздо большем размере. Любимая одежда колоша обыкновенное шерстяное, иногда байковое одеяло; чем у него больше одеял, тем он считается богаче; одеяло носят на голом теле и так ходят зимой и летом. Кроме этого, у них есть другие костюмы, имеющие специальное назначение, как например, для войны и охоты; одежды эти приготовляются из шкур различных животных и верхняя из них так тверда, что не пробьешь стрелою.

Женщины носят тоже одеяла, прибавляя к этому серебряные украшения: браслеты, серьги и т. п. Летом, чтоб комары и мухи не кусали лица, мужчины и женщины вымазывают лица черной краской; по этому черному полю наляпывают иногда пятна красной краской. Краски эти не вредны для кожи; их всегда можно смыть; они есть ничто иное, как известняк, из известковых гор, в изобилии находящихся в этой стране.

Наружность колош не привлекательна и даже отталкивающая, чему не мало способствуют: чрезмерная выпуклость скул и плоское переносье. Родоначальники или старшины их называются тоёнами. В торжественные дни костюм их состоит из синего одеяла, украшенного красным сукном, а иногда и серебряным позументом.

Язык весьма беден и неблагозвучен; в нем нет твердых звуков, а преобладающий состоит из букв К и Л вместе с одной из гласных; почти каждое племя имеет свою особенность в наречии.

Колонии придерживаются идолопоклонства и шаманства. Некоторые из них, жившие ближе к русским, перешли в православие и для них имеется в Ситхе особая церковь; но эта перемена веры, как полагают, есть не столько дело убеждения, сколько, в большей части случаев, расчет — получить серебряный крестик и полотняную рубаху, которые выдаются при крещении.

Они хорошие стрелки и почти у каждого есть ружье. Ружья старого устройства, по преимуществу кремневые. Порох и огнестрельное оружие, а также сахар, одеяла, ром и другие обольстительные, для колоша, вещи, получаются от иностранцев, которые, плавая у здешних берегов, меняют все это у диких на шкуры пушных зверей. Такая меновая торговля отнимала некоторый доход у российско-американской компании, но против этого трудно было предпринимать какие-либо меры - это было неизбежное зло, как контрабанда.

Колонии живут в постоянной вражде со своими соседями стохинцами; не редко, собравшись большой толпой, отправляются они на байдарах *) к своим врагам.

*) Длинные и узкие лодки, в роде алеутских, с острым носом и кормой, и обшитые тюленьей кожей.

Приплыв туда, они сплачивают все байдары, образуя таким образом как бы один громадный плот, на котором подымаются вверх по реке, неожиданно нападают на селения стохинцев и грабят их немилосердно.

Русских они в последнее время не трогали; их удерживал страх мести с нашей стороны, к тому же и мщение Баранова должно быть еще свежо в их памяти.

Обижая стохинцев, колоши ссорятся и между собою, при чем происходят жестокие нападения одного племени на другое. Личные ссоры их почти всегда кончаются трагически. Стоит только двум из них повздорить, как сейчас же на каждую сторону являются защитники, поднимается брань, мужчины хватаются за ружья и весьма не редко несколько человек убивают. Личного оскорбления колош никогда не забывает; он долго следит за обидчиком, прячется где-нибудь за углом или камнем и, при первом удобном случае, убивает его из ружья, как собаку.

Ружье колошу служит сколько против врагов, столько же и для охоты. Они охотятся за лесной дичью, и дикими козами, но редко пользуются своей добычей, стараясь, по возможности, продавать ее иностранцам; сами же едят сушеную рыбу.

Теперь я попрошу читателя сделать со мной несколько прогулок вовнутрь страны; нашим проводником будет русский мещанин, живший в Ситхе и знающий колошений язык.

Чрез пол часа по выходе из города, я и мой спутник, мы увидели колошинское селение и прежде всего, обоняние наше было поражено каким-то весьма неблаговонным запахом. Только подойдя к самому селению, я узнал, что вонь эта происходила от большого количества развешенной и разложенной для сушенья по берегу рыбы. Направляясь вдоль барабор, я увидел на одной из них русский флаг—оказалось, что это жилье старшины, или тоёна: он православного исповедания и, как кажется, оставил свою прежнюю веру из тех же корыстных видов, о которых я говорил выше.

Так как селение, в котором мы находились, состояло из туземцев более мирного свойства, то я и пожелал осмотреть внутренность одной из барабор. Дверь, чрез которую нас туда ввели, была так мала, что я принужден был вползти в жилье на четвереньках; в бараборе сидело целое семейство колош. Казалось, их удивило появление иностранца; мужчины повскакали даже со своих мест, но с нами был тоён; он пробормотал несколько слов на непонятном мне языке и они тотчас же перестали, почти совсем, обращать на меня внимание.

Внутренность бараборы состоит из одной высокой и просторной комнаты, у стен которой расположены небольшие отделения для домашней утвари и спанья; окон вовсе нет, а есть одно отверстие в крыше, чрез которое проникает дневной свет; в эту же дыру выходил дым от очага или костра, служащего плитой и печкой; колоши сидели вокруг огня и, кажется, были погружены в семейную беседу, прерванную моим приходом.

На первом плане сидел маститый старец, закутанный в байковое одеяло, одетое, как всегда, на голое тело и хладнокровно пошевеливал палочкой горящие в костре уголья—это, как мне сказали, был глава семейства. Неподалеку от него сидела безобразная старуха, тоже в одеяле; на руках она держала своего внука; наружным знаком ее проматеринского достоинства служит оттопыренная нижняя губа, за которой, нарочно для этой цели, вставлена деревянная штучка, в виде двух маленьких корыт, соединенных широкими основаниями вместе; оттого, губа эта, будучи весьма редко смачиваема слюной, сохнет и трескается. Бабушка серьезно занималась отыскиванием чего-то в голове своего внука и когда поиски ее вознаграждались успехом, то она, с поразительным хладнокровием, отправляла пойманное насекомое за свою оттопыренную губу.

Я с отвращением отвернулся от такого безобразия и увидел другую женщину, средних лет, очень похожую на старуху — то была ее замужняя дочь. Дочка отличалась от матери костюмом; на ней была надета ситцевая блуза; нижняя ее губа была тоже оттопырена, но значительно менее, потому что за ней лежала только пластинка из кости. Оттопыренная губа означает вообще замужнюю женщину. Круг заключался еще несколькими мужчинами, одетыми тоже в одеяла, с лицами вымазанными черной краской.

Спутник мой объявил, что незадолго до нашего прихода в описанное нами селение, несколько человек туземцев отправились ловить бобра, замеченного в близлежащей реке. Меня это сильно заняло и, поспешив выбраться из бараборы, мы направились к месту ловли. У берега реки мы увидели жилье бобра, которое называется тоже бараборою и имеет вид, как бы, половинки желудя; дыра для входа в эту барабору лежит под водой.

Против этого отверстия была опущена сеть, но, по тщательном осмотре, оказалось, что у самого основания бараборы находилась отдушина или проход, ведущий под землею на берег, где тотчас же устроили ловушку. Все эти приготовления производились как можно тише.

Затем, начали кричать, бросать в барабору каменья, палки, что под руку попало, и слышно было, как испуганный бобр заметался в своем домике; чрез несколько времени все смолкло и вдруг захлопнулась ловушка. С радостью бросились к ней все, вооруженные дубинами и что же? в ловушке оказался кусок дерева, а бобр исчез из бараборы. Бобр бывает порой настолько догадлив, что употребляет описанную хитрость, а когда ловушка захлопнется—преспокойно перелазит через нее.

Оставалось теперь подкараулить бобра, если он вздумает показаться из норы, на что, по-видимому и решились охотники, но я с моим спутником, видя что солнце уже заходит, поспешили возвратиться в город.

( Окончание будет).

Всемирная иллюстрация № 12 (15 марта 1869 г.)

Еще по теме:

Бывшие русские владения в Америке. Колоши (из записок моряка), Часть 1

Бывшие русские владения в Америке. Колоши (из записок моряка), Часть 2