По материалам периодической печати за октябрь 1917 год.

Все даты по старому стилю.

Уход большевиков

Петроград, 10 октября 1917 г.

Временный Совет Российской Республики, являющийся порождением „смутного времени" революционной эпохи,—начал свою деятельность при весьма неблагоприятных условиях. „Смута"—еще не прекратилась. Самые устои государственности рушатся. Враг медленно и осторожно, но неуклонно продвигается вперед: он уже грозит столице, и мечтает окончательно порвать связь России с Европой. А анархия во всех ее видах растет с каждым днем, захватывая все новые „территории" и все более подтачивая силы государственного организма.

Казалось бы, что при таких условиях, в сознании той великой исторической ответственности, которая возложена судьбой на наш революционный представительный орган, призванный к выполнению труднейшей задачи—к созданию и упрочению государственного единства, — все без исключения партии и политические организации, представленные в Совете Республики, должны были проявить по крайней мере стремление к единению, волю к плодотворной совместной работе.

Можно было ожидать, что и большевики, раз согласившись послать своих представителей в совет и этим в сущности обязавшись работать в нем,—не решатся сразу же показать свое истинное „лицо" и не захотят еще раз продемонстрировать перед всей Россией свое принципиально-отрицательное отношение ко всякой созидательной и государственной работе. По крайней мере, можно было думать, что они хотя бы для виду будут оставаться в Совете до первого острого конфликта на почве какого-либо важного вопроса государственной жизни.

Случилось, однако, иное. Большевики ушли, и этим они выказали свое полное презрение к мнению всей России, как целого, как государства, как организованного народа. Более того,—они презрели и будущий суд истории и свой долг перед Россией, находящейся сейчас в столь великой опасности. Нельзя было им ярче и убедительнее доказать полную свою морально-политическую безответственность, как этим своим уходом из первого же заседания „предпарламента", в состав которого они сами же вступили равноправными членами.

Эта попытка „срыва", столь соответствующая излюбленной „тактике" большевиков,— правда, на этот раз совершенно не удалась. Она лишь опять доказала, какая огромная и идейная пропасть отделяет крайний, максималистский фланг демократии от остальной ее части. И в этом отношении самовольный отказ большевиков от какого бы то ни было сотрудничества с остальными элементами демократии, из которых, в значительном большинстве своем состоит Совет Республики,—является и чрезвычайно характерным и, в известном смысле, даже полезным. Ибо теперь ясно, что действительно продуктивная, творческая работа совместно с большевиками была вообще невозможна. И в некоторых отношениях лучше, что они сами, по собственной инициативе и без всякого действительного к тому повода, в грубой и резкой форме высказали это,— чем если бы им удалось потом, воспользовавшись каким-нибудь действительным,—по существу неизбежным в политической жизни,—разногласием, сорвать уже наладившуюся было работу Совета.

Об уходе большевиков Совету Республики, как таковому, не приходится сожалеть: на его деятельности это не отразится к худшему, —а скорее наоборот; благодаря этому, быть может, легче удастся найти в его среде общую почву для единения и для солидарной работы на благо родины. Однако, сам по себе это все же есть глубоко прискорбное явление, как зловещий признак, как дурное предзнаменование и как тревожный симптом того, насколько сильно сам большевизм пропитался разрушительным духом, духом анархии и безоглядного мятежного произвола. Сама наличность такого „политического" течения, в сущности представляющего собою полное отрицание всякой политической деятельности; сама возможность такого чисто демонстративного ухода представителей известной партии из общегосударственного учреждения в момент, когда государство стоит пред лицом величайшей опасности,—является фактом, полным глубокого исторического трагизма и наводящим на очень грустные размышления. Столь полное вырождение чувства государственности у самой крайней части нашей демократии и столь глубокий раскол, обнаруживающийся в ее среде,—могут еще привести в будущем к еще более тяжелым и гибельным последствиям.

Развязав себе руки, большевики могут теперь вне Совета Республики развить еще большую противогосударственную деятельность и еще сильнее тормозить нормальную работу государственных органов,—в том числе—и самого „предпарламента". Эту опасность следует предвидеть, и с ней приходится серьезно считаться нашему новому, юному и не окрепшему еще временному представительному учреждению. Во внутреннем единении и в живой, деловой работе он должен черпать силу, чтобы успешно противостоять предстоящему стремительному натиску большевизма. Если Совет Республики будет спокойно делать свое великое дело и единодушно стремиться к тому, чтобы вместе с Временным Правительством общими усилиями вывести страну из нынешнего тупика,—ему не страшны будут никакие „демонстрации" и „кампании".

Дело народа 1917, № 176 (10 окт.).

Большевизм и настроения масс

ПЕТРОГРАД, 10 (23) октября.

В рабочих кварталах спрос на большевистский «Рабочий Путь» с каждым днем падает, спрос на черносотенную «Новую Русь» —повышается. Большевистская масса расслаивается: одна часть идет влево от большевизма, к анархистам, другая—далеко вправо, к смутным погромным настроениям. Для одних большевики оказываются уже правыми, для других—глухое недовольство существующим грозит выразиться в совершенно неожиданных, не политических формах.

Таковы факты. Жизнь не стоит на месте. Экономическая, продовольственная и политическая неурядицы до сих пор питали большевистские настроения, но, по-видимому, приближается конец и именинам большевизма. Массы начинают идти мимо большевиков, все больше отдаваясь во власть стихийных настроений.

Отдают ли большевики себе в этом отчет? Очевидно, не отдают. Об этом ясно говорит недавняя статья Ленина в «Рабочем Пути». По его мнению, «конец сентября принес нам величайший перелом в истории русской, а, по всей видимости, также и всемирной пролетарской революции». Такой представляется ему сейчас жизнь его подполья. Как тетерев на току, он твердит одну и ту же песню, не слыша и не желая слушать голосов жизни. Он убежден,

«что вместе с левыми эс-ерами мы имеем теперь большинство и в советах, и в армии, и в стране; в этом,— по его словам,—ни тени сомнения быть не может».

Крестьянские погромы представляются ему в виде крестьянского восстания против правительства, началом фантастической «всемирной пролетарской революции».    

Здесь положительно не знаешь, чему удивляться—вопиющей политической безграмотности или поражающей оторванности от жизни?

Но и то и другое для ответственного политического деятеля преступно.

С чем связывают свои разъяснения большевики? До сих пор мы думали, что весь свой расчет большевики строили на созыве съезда советов раб. и солд. депутатов на 20 октября, где, пользуясь недовольством широких народных масс, они могли рассчитывать осуществить свою навязчивую идею—«вся власть Советам». Но теперь есть немало признаков, которые говорят, что эти расчеты ошибочны.

Исполн. Ком. Сов. Крестьянских Депутатов, как известно, первый высказался против такого съезда; в последние дни высказались против съезда на 20 октября также комитет объединенных организаций армии и тыла северного фронта, исполнительный комитет юго-западного фронта и совет солд. деп. 12 армии.
Съезд советов, таким образом, может 20 октября не состояться.

На чем же в таком случае может быть построен расчет большевиков? Ответ один: на стихийных выступлениях масс. И этот расчет, по-видимому, действительно, имеется у большевиков, так как вся их деятельность построена в настоящее время на разжигании инстинктов этой массы. Но мы уже указывали, какие противоречивые настроения владеют сейчас массами. Нисколько не будет потому удивительным, если политический эффект деятельности большевиков среди масс окажется совсем не таким, на какой сами они рассчитывают.

И эти движении масс будут так же мало походить на революцию, как мало походят сейчас на нее те погромы, которые во многих губерниях происходят и которые лишь фанатизированному воображению Ленина могут представиться в виде кануна пролетарской революции. Русская революция тогда окончательно захлебнется в хаосе и крови.

Еще по теме