Опять "голодная война"

ВАРШАВА, 18 мая.

Большевистская власть  не выходит из полосы восстаний.

Движение в З. Сибири, развившееся в последнее время довольно бурно, доставляет кремлевским властелинам весьма серьезные беспокойства. Газеты сообщают о посылаемых в Сибирь все новых и новых отрядах красной армии, в надежность которой сами большевики все меньше и меньше верят.

Между тем, Сибирское восстание успело уже нанести большевистскому благополучию, и без того до крайности потрясенному, весьма ощутительный удар. Сейчас, как известно, на Севере России и в столицах, в особенности, наступает весьма острый момент в продовольственном отношении. И перерыв сношений с Сибирью уже дал себя знать на этот счет весьма существенно. В телеграмме которую Ленин послал Раковскому, определено отмечается это "обстоятельство”.

"Самый тщательный подсчет ожидаемого поступления хлеба, учитывая затянувшийся перерыв сообщения с Сибирью, в целях, хотя бы некоторого смягчения продовольственного кризиса в центре, заставляют самым категорическим образом потребовать от Укрнаркомпрода выполнять регулярно отправку 40 вагонов продовольствия ежедневно с назначением центру.

Прошу укрнаркомпрод проявить максимальные усилия и немедленно принять все доступные меры, чтобы выполнить это задание и тем самым облегчить наше положение".

Так гласит эта телеграмма. Украинское крестьянство очень хорошо знает, что означают выражения: "проявить максимальные усилия" и "принять все доступные меры" для поставки еженедельной порции в 40 вагонов хлеба. В этом духе операции производятся большевиками, ведь, каждое лето, и каждый раз в советских официозах появляются и соответствующие сводки от местных продагентов:  

 "население сплошь кулацкое; отношение к нам крайне враждебное".

В нынешнем году повторение этих приказов из Москвы осложняется тем, что Совнарком только что издал ряд декретов, имевших своим назначением "примирить" с собой крестьянство и хоть несколько ослабить ненависть, накопившуюся в деревне против большевистского хозяйничанья. Но, очевидно, теперь уже не до этого; дело идет о том, чтобы "быть живу", не умереть с голода.

И вот, за подписью того же Ленина рассылается другая телеграмма Губисполкомам Вятскому, Екатеринбургскому, Симбирскому, Оренбургскому, Уфимскому, Тюменскому, Челябинскому и Омскому, а, также в Ростов на Дону, с предписанием "в порядке боевого приказа",

— в виду тяжелого положения республики, принять все меры, чтобы обеспечить выход из создавшегося затяжного кризиса продовольствия, осложнившегося до крайности недостатком топлива для подвозки хлеба в центр из отдельные окраин".

Таким образом, Сибирское восстание сорвало всю коварную политику мнимого примиренчества, которую повел было Совнарком, надеявшийся, ввиду того, что "посев был на носу" (слова Ленина), как нибудь умиротворить деревню. Умиротворение это, очевидно, не выгорит, раз вновь приходится приниматься за „все доступные меры", чтобы спасти от голода "худые животишки" коммунизма.

Хвост выташишь, нос—увязнет, —такова судьба большевистской политики в отношении к деревне. И из этого заколдованного круга большевикам теперь уж не выйти. Мира с деревней во всяком случае у них не будет. От всех их бумажных декретов с их кабинетными натуральными налогами и „разверстками" уже теперь не остается и следа, ибо как было и в прежние годы, опять раздаются боевые приказы, вновь идет война за хлеб...

Свобода : Газ. полит., лит. и обществ. - Варшава, 1921 г. № 250, 18 мая