По материалам газеты "Дело народа"  № 197 (2 нояб.) за 1917 г.

Тупик

ПЕТРОГРАД, 2 (16) ноября.

Захват власти в  Петрограде, произведенный солдатами под руководством большевиков, бросил страну, стоявшую на краю гибели, в пропасть. С расстроенным транспортом, который грозит совершенно приостановиться, с падающей производительностью народного труда, с надвигающимся голодом в тылу, с миллионными армиями на фронте, которые нужно кормить, одевать и перевозить, страна ввергнута в бездну гражданской войны.

Эта братоубийственная бойня может окончательно разложить государство, разбить его на десятки независимых одна от другой областей и сделать добычей, выгодной колонией капиталистических государств.

Уже сейчас Петроград отрезан с юга, источника хлеба и угля, находящегося в руках контрреволюционных казачьих войск, объявивших себя независимыми от государства. Как будут жить Петроград и север вообще без хлеба и угля? Как будет существовать фронт без общего продовольственного плана, без плана перевозок и, самое страшное, без подвоза провианта и снаряжения?

Да, арестовать при помощи военного заговора правительство не значит еще завоевать государственную власть. Преступная большевистская авантюра разрушила государство, которое новой советской власти, торжествующей пока только в столице, придется вновь собирать. Но где силы у большевиков, если их не признает вся страна? И для чего нужно было к тяжкому, мучительному фронту, созданному трехлетней внешней войной, присоединить новый, внутренний фронт гражданской войны севера с югом? И это—накануне Учредительного Собрания, которое должно было сплотить государство в единую, неделимую, великую Российскую федеративную республику!

Что ж делать? Как быть? Как сохранить завоевания революции, которым торжество большевизма нанесло такой сокрушительный удар?

Самым лучшим выходом из положения, в которое поставил страну большевистский заговор, был бы отказ большевиков от власти и создание однородного демократического правительства без цензовых элементов и без партии большевиков, становящейся все более предметом ненависти в огромной крестьянской и мещанской России. И в таком решении не было бы ничего обидного для самолюбия политической партии. Ибо, если не победит контрреволюция, то результатом неизбежно мимолетной большевистской победы будет, во всяком случае, крушение коалиции.

Но партия большевиков идет дальше. Она во что бы то ни стало хочет утвердить в отсталой капиталистической стране, где класс наемных рабочих составляет ничтожное меньшинство населения, диктатуру пролетариата.

С такой политикой ни одна социалистическая партия не может иметь ничего общего, ибо как международная обстановка, так и реальное соотношение общественных сил внутри страны делают совершенно утопической затеей утверждение политического господства рабочего класса. И наглядное доказательство тому—та система террора, к которой г.г. большевики вынуждены прибегать, чтобы удержать в своих руках власть даже в пределах одного города.

И до тех пор, пока партия большевиков не отвергнет этой идеи диктатуры, пока она не откажется от требования большинства в правительстве и в органе, его контролирующем,—до тех пор трудна какая-либо коалиция с нею даже для социалистической демократии. Ибо быть пособником заранее обреченной на неудачу демагогической политики, поддерживая ее своим авторитетом и давая ей свой штемпель, недостойно ни для одной сколько-нибудь уважающей себя политической партии.

Дело народа 1917, № 197 (2 нояб.)

Соглашение

За большевиками не стоит действительной, живой силы,—сказали мы вчера. Они могли временно увлечь за собою часть солдат и рабочих в Питере, Москве, еще в других центрах и совершить захват власти. Но их политическое положение опирается лишь на конец штыка. За временным успехом идет по пятам крушение их кровавой и вместе ребяческой тактики. И минутное опьянение некоторых групп их лозунгами о «немедленном» воцарении социализма должно неминуемо смениться горьким разочарованием.

Страна не пойдет за ними и не может за ними пойти. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать такой же быстрый отлив симпатий к большевикам, как быстра была приливная волна, бросившая их на своем гребне в Советы. Отсюда ясно, что партии, вступающие в сотрудничество с большевиками, должны в той или иной мере испытать последствия той реакции против большевизма, которая проникнется во всей стране.

Изоляция, политический бойкот хозяев настоящего дня является поэтому, казалось бы, самой разумной и самой выгодной линией поведения всякой серьезной социалистической партии по отношению к большевикам.

И, однако... И, однако, бывают такие исторические моменты, когда, скрепя сердце, с болью в душе, принося страшную жертву, приходится отказываться от такой тактики во имя высших интересов революции и социализма. Новой, начавшей формироваться трудовой демократии России грозит страшною опасностью гражданская война как раз между теми элементами населения, которые являются естественною опорою великих политических и социальных реформ, выдвинутых русской революцией. Столкновение между солдатами и рабочими, которые увлечены большевизмом, и солдатами и рабочими, которые вступят в вооруженную борьбу с ними, чтобы ликвидировать безумную авантюру захватчиков, почти неминуемо должно будет привести демократическую России на край гибели.

Каждая капля крови, пролитая в этой братоубийственной войне, будет обладать неимоверно тяжелым весом и, как свинцовые гири, тянуть нашу революция книзу. На горизонте уже обрисовывается зловещий призрак контрреволюции и всеобщей реакции, которые затопят своими мутными волнами страну, только что занявшую свое место на солнце свободы.

И, вот, пред лицом такой ужасной возможности приходится вступать в переговоры с большевиками и пытаться наладить с ними соглашение, которое удаляло бы от нас роковую перспективу междоусобицы в рядах демократии. Все более и более назревает план компромисса в деле образования новое власти, которая должна принять форму однородного социалистического министерства, не исключая и большевиков.
Но участие во власти большевизма, в силу самого характера его последнего кровавого выступления, должно быть введено в строго определенные рамки. В министерство компромисса с большевиками не может быть введено ни одного воинствующего вожака, ни одного представителя большевистской демагогии, одно имя которого уже было бы в состоянии вызвать бурю негодований в широких слоях русской демократии. Люди, исповедующие большевистские лозунги, могут входить в министерство соглашения лишь с точки зрения своей деловой годности в том или другом ведомстве, или, как принято теперь выражаться, персонально.

Другим условием является требование, чтобы большевики составляли при организации власти лишь меньшинство. И это представляет собою, в сущности, вывод из действительного положения вещей, так как творческая, движущая сила русской революции заключается, конечно, не в большевиках, и так как сами большевики, после нескольких дней неудачных попыток, убедились, что они не могут сами управлять страною.

Н. С. РУСАНОВ.

Дело народа 1917, № 197 (2 нояб.)

Обманщики

Большевикам удалось оморочить темный народ. Измученные трехлетней войной, солдаты готовы были уверовать в черта, в дьявола, в кого угодно, в неведомого, кто сулит сразу и немедленно новую землю и новую жизнь, и они уверовали в Ленина и Троцкого, которые, зная всю неосуществимость своих посулов, нагло обещали немедленный мир, немедленное социалистическое переустройство, немедленную революцию во всех странах.

Ни одного обещания большевики не исполнили. По всем пунктам обманули.

Большевики обещали мир. Где он? Вместо мира с немцами они добились войны русских против русских. И России от «победы» большевиков стало только вдвое хуже: к кровопусканию на внешнем фронте прибавилось кровопускание на русско-русском фронте в Царском Селе, Петрограде, Москве, Киеве и т.д.

Большевики обещали немедленное восстание пролетариата союзных и воюющих с нами стран. Где оно? Как можно было выдавать обещания за других?

Кто из трудового народа Франции, Англии, Германии, даже темной Турции поверил или поверит большевикам? Никто! Кто за границей согласится договариваться с большевиками? Предатели по отношению к своей родине, своей революции и демократии, большевики, конечно, не остановятся перед предательством чужой страны и народа.

Большевики до восстания обещали немедленное социалистическое переустройство. Теперь, после восстания, они уже пятятся назад. В захваченных большевиками «Известиях» советов рабочих и солдатских депутатов они пишут:

«это правительство не ставит себе непосредственной задачей совершения социалистической революции»; «сейчас социалистическую революцию еще никто не совершает».

Слышите, рабочие, солдаты и матросы, что теперь заявляют большевики? И вспомните, что заявляли они 5 дней тому назад. Так было и так будет и с другими обещаниями большевиков.

Обманывая народ относительно целей, которые они ставят себе в истории,—большевики не останавливаются, естественно, и перед обманными средствами. К насилию над свободой слова, собраний и личности, к морю крови, пролитой по наущению большевиков, прибавился и подлог, мелкий мошеннический подлог печати и бланков.

Центрофлот, распущенный военно-морским революционным комитетом, опубликовал следующее обращение:

«Военно-морской революционный комитет пользуется печатью и бланками Центрофлота, создавая впечатление в командах, что все распоряжения исходят от центрофлота. Центрофлот волей товарищей арестован и никаких официальных сношений ни с кем не ведет.
Подписи: Княженко, Рахманов, Зверев и Лукашевич».

Какия еще нужны доказательства к тому, что большевики, чтобы достичь своих целей, не останавливаются ни перед какими бесчестными средствами?

МАРК ВИШНЯК.

Дело народа 1917, № 197 (2 нояб.)

Призыв к убийству

В «Известиях» от 30 октября напечатано следующее сообщение военно- революционного комитета:

«В Гатчине среда казаков находится Михаил Романов. Он ждет, когда Керенский откроет ему въезд в Зимний дворец».

В другом большевистском листке сообщалось, что какие-то солдаты были подвергнуты порке в присутствия Керенского.

И то и другое сообщение есть не более и не менее, как самая наглая и бесстыдная ложь.

В каждом номере «Правды», солдатской и штатской, Керенский неизменно называется палачем, предателем и т. д. Господин Троцкий иначе не изволит выражаться, как

«Керенский—корниловец, Керенского надо раздавить».

Наконец, г. Зиновьев в петроградском Совете заявил третьего дня, что «отдан приказ доставить Керенского живым или мертвым», в «Известия» в восторге печатают эту фразу жирным шрифтом.

Мы уже знали, что господа, имеющие наглость говорить о социализме, о социалистической революции и т. д., прибегают к безответственной лжи и клевете для того, чтобы натравить солдат на социалистов другой партии.

Теперь они уже не ограничиваются «натравливанием» масс, им не достаточно сеять смуту путем распространения обмана.

Они стали на путь прямых призывов к убийству.

Закон о печати, изданный г. Лениным, грозит закрытием газеты за распространение ложных слухов и т. д.
Любопытно было бы знать, намерен ли г. Ленин применить этот закон к «Известиям», и «Солдатской» и иным «правдам»?

В. С.

Дело народа 1917, № 197 (2 нояб.)

Еще по теме