По материалам журнала Всемирная иллюстрация, № 25 (14 июня 1869 г.) 

Архангельский собор в Москве

Кому неизвестна из бывавших в Москве эта усыпальница царей московских и всея Руси, кто не ходил между каменными гробницами, наполняющими церковь, по этому царству мертвых—где тесно живым!

Собор во имя Михаила Архангела красив и, по времени своего создания, довольно велик. Поднимаясь на 16 сажень от земли, он венчается пятью главами и обхватывает площадь почти квадратную: в длину она имеет почти 18, а в
ширину—20 сажень.

Место, на котором возвышается Архангельский собор, издревле освящено присутствием храма. В самом деле, еще первый князь московский Даниил поставил здесь убогую, деревянную церковь. Иоанн Калита, в 1333 г., заменил ее каменной; а без малого двести лет спустя, Иоанн III, в 1503 г., разобрав эту церковь до последнего камня, воздвиг нынешний собор. Этот великий собиратель всея Руси, собрал под сень созданного им храма останки русских князей, своих предшественников, начиная от Иоанна Калиты; со времени же самого храмоздателя до 1696 г., русских государей и их свойственников последовательно погребали в этой усыпальнице.

Вся церковь, видимо, с самого основания своего получила предназначение быть общей гробницей членов царского дома: образа ее, большей частью, посвящены изображениям архангелов, хранителей тех или других из опочивших здесь князей; громадная картина страшного суда, охватывающая западную стену со всеми затейливыми своими подробностями—приходится здесь, как нельзя более кстати; наконец, стены и стороны каменных столбов, подпирающих свод храма, покрыты многочисленными изображениями, крайне, впрочем, однообразными—князей и государей всея Руси и членов их фамилий. Внутреннее и наружное иконописание собора приписывается Феофану греку; все это разумеется, подновлено, причем главнейшая реставрации принадлежит эпохе Екатерины II: по ее воле, в 1772 г., собор этот возобновлен вполне.

Но конечно не столько образа, как они ни древни и ни богаты своими украшениями, ни эти иконообразные, с воздетыми руками кверху, сорок шесть изображений, которые лишь по надписям над ними приходится считать за портреты, ни эти древние толстые стены собора, в новейшие времена подпертые снаружи контрфорсами—ничего из этого не обращает главного внимания каждого из входящих во храм. Внимание каждого, прежде всего, приковывается гробницами, одной и той же формы, во множестве покрывающими пол церкви.

Как ни много, однако, этих гробниц—число их все-таки не соответствует числу погребенных здесь: под некоторыми из них почивает прах нескольких лиц, причем так, что в могилы некоторых князей положен прах двух, даже трех лиц. На верхней стороне и частью на боках высечены надписи имен опочивших и нередко весьма характеристическия выдержки, в поминовение усопшего, из молитв и псалмов. Эти выдержки переданы и на бронзовых дощечках, в нынешнем уже столетии поставленных на каждой гробнице. Обойдем опочивших:

прежде всего надо подойти к раке юного царевича Дмитрия: она стоит почти посредине церкви, у правого столба, под богатым покровом. Рака серебряная, великолепной отделки; на крышке гроба живописное изображение царевича. Достойно замечания, что место, на котором почиют останки этого страдальца, как бы указано виновником его гибели — Борисом Годуновым!

Здесь был погребен Борис и отсюда выбросила прах его тень Дмитрия: тело Годунова было выволочено по распоряжению Лжедмитрия I, сквозь пролом в стене собора, как недостойное быть пронесенным в двери храма.

Царь Василий Иванович Шуйский, устроив из обретения останков Дмитрия царевича в Угличе демонстрацию, в видах упрочения своего положения на престоле, отвел им место именно там, где за три года пред сим погребен был Борис Годунов. Повествуют, что в 1812 г., когда вся святыня московская сильно пострадала от французов, останки царевича Дмитрия спаслись только тем, что их выкрала под шумок суматохи одна раскольница; у нее их отнял, в свою очередь, один встретившийся с ней дьячок и передал в Вознесенский монастырь, где под иконостасом спрятал их один священник. Впрочем, все это рассказывает блаженной памяти П. И. Свиньин, первый издатель <Отечественных Записок», один из величайших баснословцев на русском Парнасе двадцатых годов...

А вот и гробница самого Шуйского: после двадцати семилетнего пребывания в чужой земле, прах его был перенесен сюда из Польши, по распоряжению царя Михаила. Гробница Шуйского стоит в западном углу собора, подле него какие-то три безымянные гробницы.

У ног царевича Димитрия погребен царь Алексей; близ него, чрез гробницу царевича Алексея Алексеевича, почиет Михаил Феодорович. Над обоими ими, на столбе, во весь рост, нарисованы изображения этих царей: они представлены в коронах, со скипетрами и державами в руках; впрочем как и все прочие лики царей и князей в стенописи собора сохранившиеся, и эти изображения не отличаются искусством...

Гроб Михаила со всех решительно сторон окружен гробами его сыновей, внуков и правнуков. В самом деле, здесь два его сына: Иоанн и Василий, внуки Симеон и Дмитрий, два правнука— Илия, сын царя Феодора и Александр, сын Петра I-го; все они скончались отроками, или юношами, почти на самой заре своей жизни. У левого столба лежат царь Феодор и Иоанн Алексеевич. Вдоль южной стены между столбов и стеной, на тесном пространстве, выдвигаются целые ряды первых сколачивателей московского царства, по три гроба вряд; кого и кого тут нет из знаменитых подвижников сплочения России: вот они, славные, кто своим лукавством и двоедушием, кто своей надменностью, кто доблестями ратными, и все, или почти все, ловкостью, умом, сноровкой, уменьем применяться к обстоятельствам и современно извлекать из них пользу. Вот эти хозяева-князья: Иоанн Калита (у южных дверей собора), Симсон Гордый, вот Дмитрий Донской, Василий Темный, а вот, у самого иконостаса возле южных дверей алтаря, гробница над останками Иоанна III-го; подле него Василий III-й.

В ряду гробниц, теснящихся на правой стороне храма, есть гробницы и лиц, чуждых русскому царскому дому, но они стоят над лицами также царственного рода, это—царь казанский, сын знаменитой Сумбеки и царевич казанский Петр. Оба умерли христианами и удостоены чести лежать близ праха покорителей их страны и народа. У северной стены собора, менее всего гробниц; какие есть тут, все они принадлежат разным, еще удельным князьям XV столетия; таким образом, здесь лежат братья и свойственники Василия Темного, Иоанна III и друг. Знаменитый противник первого, Юрий Галичский с двумя сыновьями: Василием Косым и Дмитрием Красным, опущены в одну могилу.

В ряду, однако, гробниц, тесной рамой охватывающих, главным образом, южную и западную стороны собора, не видать Иоанна IV и двух сыновей его. Грозный остался верен себе и после смерти. Выделяясь из рядов своих предшественников и славой побед своей рати, и своей сумасшедшей тиранией, он, обратившийся в предсмертной агонии в смиренного инока Иону, уготовил себе место особняком от своих праотцов.

Помещаемый на страницах нашего издания рисунок изображает тесный придел у южной стороны алтаря во имя Иоанна Предтечи, ныне упраздненный.

Гробница Иоанна всегда покрыта черной пеленой, в ознаменование того, что он умер схимником. Подле него лежат жертва его безумной жестокости, царевич Иоанн и слабоумный сын Феодор. На внутренней стороне придела, высоко над дверями, указывают живописный, не более десяти вершков величины, портрет царя Феодора, этого последнего представителя дома Рюрика: портрет изображает одну голову и плечи царя и сделан несравненно искуснее прочих сорока шести богомазных изображений царей и князей, покрывающих стены и столбы собора.

Уверяют, что этот портрет Феодора писан в 1584 или 1585г.. и один из первых сделанных в России.

Окидывая взором всю своеобразную внутренность храма, сравнительно с церквами новейшего времени тесного и полутемного, невольно спрашиваешь себя, неужели здесь только представители старой, погребенной Петром I-м России& Неужели Россия—новая, обновленная, не выслала в эту усыпальницу своего представителя? Нет, он есть здесь в лице юного сына злополучнейшего из царевичей—императора Петра II. Могила его недалеко от царей Феодора Алексеевича и с этим-то юношей схоронена навсегда «сладчайшая надежда» поборников допетровской Руси...

Не одни впрочем подвижники старого быта возлагали на этого государя большие надежды; весь народ с упованием смотрел на него и хотя Петр II, благодаря придворной челяди, тлетворно действовавшей на его развитие, скоро стал обнаруживать, что он не оправдает блестящих надежд, на него возлагаемых, тем не менее современники проводили его в могилу с самым глубоким соболезнованием и прекрасно выразили скорбь по нем в надгробной надписи:

«Великих благ чаянием подданных своих вкратце обнадежив,—сказано между прочим в надписи на гробнице Петра II,—изволением Божиим к вечному царствию преселился в лето 1730 Ианнуариа 18. Рассыпася радость сердец наших, обратися в плач лик наш, спаде венец с главы нашея: горе нам, яко согрешихом». (Плачь Иеремии гл. 5-я).

Не распространяясь ни о ризнице собора, не заключающей впрочем в себе особенно интересных достопамятностей, нельзя не упомянуть в заключение нашей заметки об одном весьма характеристическом преимуществе, которым пользовался до начала петербургского периода в нашей истории—Архангельский собор в Москве: каждый, кто хотел просить о чем-либо царя, тот клал челобитную свою в этом соборе на гробы усопших государей. Эти просьбы оставались неприкосновенными до тех пор, пока сам царь, обыкновенно часто посещавший собор, своеручно брал эти челобитные. Обычай этот существовал, как уверяют, с царствования Феодора Иоанновича до конца XVII столетия.

Еще по теме:

Вознесенский девичий монастырь в Москве

Новоспасский монастырь в Москве

Архангельский собор в Москве