Анархия в Петрограде (ноябрь 1917 г.) - 21 Ноября 2017 - Дневник

На улицах Петрограда разгуливают толпы пьяных солдат.
Везде стоят броневики большевиков и их военные отряды.
По улицам идет стрельба и грабеж.

Сами мятежники в первые дни были настроены победно-празднично. Теперь они или успокаивают себя или попусту самообманываются, закрывая глаза на действительное положение вещей и состояние их кровавой победы.

В гнезде большевиков—Смольном институте—29 октября царило такое настроение:

Войска военно-революционного комитета чрезвычайно веселы, острят, перекликаются с казаками, казаки очень серьезны и угрюмы. Упадка духа в большевистских полках нет. Чувствуется решимость твердо отстаивать Петроград.

Эти картины рисовали сотруднику «Новой Жизни», единственному лицу, допускаемому в Смольный. И дальше:

Среди войск военно-революционного комитета, особенно в некоторых частях, чувствуется стремление выйти из состояния неподвижности. Так, например, пришедшие из Стрельны 25 команд пулеметчиков то и дело напоминают, что неподвижность им надоела.

Но 8 том же номере газеты (30 окт., 167-ой), в котором помещены буколические картины состояния мятежного гарнизона, в заметке «В заседании петроградского совета» (раб. и солд. депутатов тут же, буквально рядом, читаем:

Представитель гатчинского гарнизона сообщает детали того, что происходило под Гатчиной, он указывает, что советские войска в Гатчине были очень плохо вооружены. На 500 человек приходилось только 62 винтовки. Оружие достать было невозможно. Войска Керенского состояли из 5.000 казаков с 25 пушками.

— Наш неуспех объясняется не тем, —говорит делегат,—что у нас была робость, а тем, что нечем было защищаться.

Дальше— на следующей странице все того же номера:

Военно-революционный комитет сообщает, что войска ген. Краснова, командующего правительственным отрядом, расположены на севере Царского Села. В течение вчерашнего дня (29 окт), некоторая часть войска Краснова продвинулась к Пулкову. В районе Пулкова и деревни Среднее произошла перестрелка между красногвардейцами и казаками. Путь между Петроградом и Царским Селом с вчерашнего дня разобран.

Отступили к последней защите—Петрограду... Спрашивается,—где же здесь хваленая «решимость твердо отстаивать Петроград», наконец, что же делала герои-пулеметчики, которых из Стрельны прибыло, ни много, ни мало, 25 команд, то есть, худо-бедно, с 25-ю пулеметами, и которые «то и дело напоминали, что неподвижность им надоела»,— где они были, что они делали?

Что-нибудь одно—или мятежники струсили, или их недостаточно, или они не вооружены, чтобы обеспечивать власть новому главе России— Владимиру Ульянову (Ленину).

Еще дальше — на последней, четвертой, странице названного номера «Новой Жизни» в отчете о заседании петроградской городской думы (она непрерывно заседает) некоторые гласные, объезжающие районы столицы знакомит нас с тем, о чем сами мятежники упорно молчат или говорят только хвалебное.

Дисциплины нет, не слушаются даже комиссаров военно-революционного комитета. Одного комиссара схватили и хотели убить, несмотря на предъявленное им удостоверение военно-революционного комитета. Гласные взяли его под свою защиту.

Начинается военный погром, ружья стреляют сами, и военно-революционный комитет уже не сможет ничего сделать если бы и хотел.

Большевистская полувооруженная толпа, возбужденная мятежными и изменническими речами и невинной кровью братьев по родине превращается, если уже к этому времени не превратилась, в анархическую, проще говоря - в разбойническую банду, угрожающую целости и сохранности столицы, государственным учреждениям, угрожающая ея населению.

Кровь льется... С людьми, верными правительству и законному порядку, «революционные» матросы («краса и гордость революции») и солдаты беспощадно расправляются, настолько зверски, что их жертвы сходят с ума (одна мать юнкера сообщила об этом петроградскому городскому голове), стреляют в затылки, вонзают кинжалы в спины, сбрасывают из окон верхних этажей домов на мостовые, арестовывают больных и полураздетыми заставляют их пешком идти в Петропавловскую крепость, где вынуждают лежать голодом на сыром каменном полу... Всех зверств не перечислишь.

С началом мятежа петроградцы, инстинктивно почувствовавшие, что «так будет», попрятались по домам — город опустел.

Социалист Пешехонов, бывший министр продовольствия, известный писатель и общественный деятель, один из основателей народно - социалистической (трудовой) партии, в своей партийной петроградской газете «Народное Слово» описывает дни мятежа:

К новой революции звали большевики на митингах. И теперь в своих прокламациях они именуют ее «революцией солдат, крестьян и рабочих». Меньше всего, однако, их авантюра похожа на революцию.

Это чисто-военный, даже уже: солдатский переворот, своего рода пронунциаменто (военное восстание), как называет такие захваты власти история. Бывают периоды, когда узурпаторы появляются один за другим —и нам приходится с тревогой спрашивать себя, не вступили ли мы в такой период.

Переворот совершен большевиками при помощи приказов по гарнизону (штаб был захвачен), при чем исполнители этих приказов в некоторых случаях даже не знали, чьим именем они в данный момент действуют: именем ли временного правительства или «военно-революционного комитета». Масса петроградского населения, если не считать ничтожных кучек «красногвардейцев», никакого участия в авантюре большевиков не принимала. Хуже того: она спряталась. Улицы пусть —пусты оне и сейчас, когда большевики торжествуют победу.

То ли было в феврале и марте, когда происходила подлинная революция! Тогда даже поминутная стрельба на улицах не могла удержать граждан дома. А теперь и стрельбы-то почти не было, но улицы безлюдны, — боковые как будто и вовсе вымерли.

В трамваях—давно нежданный простор. Каждый, кто не боится, может ездить в эти дни с комфортом: в вагоне, в который еще несколько дней тому назад втискивалось 70—80 и больше человек, который и снаружи облеплен людьми, теперь едут 5-6, много 10 человек.

Дома заперты, обыватели входят и выходят, чуть не крадучись. В некоторых домах на 3-4 подъезда открывается лишь один, а то и все закрыты. Ходят через двор, который сторожится. Квартиранты поочередно держат караулы и подозрительно встречают каждого, кто приходит.

Где же тот народ, где те крестьяне, рабочие и солдаты, которые, будто бы, совершили и совершают «новую революцию»?. Неужели это их «не касаемое дело». Ведь, даже солдат видно меньше, —гораздо меньше, чем мы привыкли за время подлинной революции. Патрули, часовые,—но солдатской массы не видно. На фоне общего безлюдья резко выдаются убежденные и возбужденные, — не то обманывающие, не то обманутые— «большевики», но это все-таки единицы. А подойдите к часовым, поговорите с ними,—и вы увидите, что они даже не возбуждены, иной раз, как будто, даже смущены: «Не мы, ведь, это так приказывают»...

Народ спрятался, народ в страхе с ужасом ждет, что на него надвигается. Самые бодрые говорят: «Хуже не будет». Но это уже не бодрость, а отчаянье...

Безучастное отношение народа к тому, что совершено большевиками, особенно страшно. То же может, очевидно, совершить и всякий другой авантюрист, который воспользуется тем же оружием. И за этим дело не станет.

Большевики подкупили солдат демагогическими лозунгами, реализовать, обеспечить которые нельзя, и несомненно, скоро обанкротятся. Но найдутся в другие лозунги, еще почище большевистских.

«Хуже не будет»— думают отчаявшиеся обыватели.

О! будет хуже и еще много хуже!

Граждане, очнитесь!—зовет Пешехонов. —Большевистская авантюра, если не будет немедленно ликвидирована, грозит нам целым рядом других, конца-краю который не видно.

Солдаты, пособники большевиков, уже начинают разбираться, видя, что случилось неладное, нехорошее; с фронта идут войска, Петроград отрезан от всей России, льется своя, родная кровь.

В газете социалистов-революционеров «Дело Народа» находим такую картинку, озаглавленную «В казарме»:

Настроение подавленное. Всюду собираются кучки; ведутся оживленные разговоры, читают и обсуждают «законы» правительства Ленина.

— Вся земля народу без выкупа. Вот видишь!—торжествует одна.

Но противник тут же достает наказ депутату в Учредительное Собрание солдат-крестьян 5 армии и доказывает:

— Этот закон—копия с наказа, который мы даем своим выборным в Учредительное Собрание. Ленин переписал его и тоже говорит, что окончательно землю закрепит Учредительное Собрание. Чего же тут нового?

— А мир?—спрашивают другие.

— Тут же из толпы им возражают:

— Что мир? Сам Ленин сказал, что мира можно ожидать только тогда, когда революция будет во всех странах... А когда она, эта революция, будет, Ленин-то и не сказал... Так что о мире Ленин ничего нового не прибавил...

— Что же это—ему власть нужна? Они, стало быть, только из-за власти и спорят, а наши шеи трещат?— слышатся со всех сторон недоумевающие вопросы.

И не находят ответа...

Уныние и подавленность растут...

Падает уверенность, что правительство большевиков даст что-либо новое и лучшее... Падает, вообще, вера во что-либо новое и лучшее... Это страшный итог большевистской работы.

Очень многие указывают на это жуткое: падает уверенность, тает вера, растет в народе безучастность к совершающемуся народ издерган политиками, народ устал от политики, прежней радости, прежней бодрости, сознания счастья освобождения от старого режима.

Вот плоды политиканов, болтунов, партийных недоносков.

С ними должна вестись беспощадная борьба, они должны быть изолированы от народа, доверяющего всякому беспардонному краснобаю, не задумывающемуся о последствиях своих «проповедей».

Революционный приказ

На Васильевском Острове расклеено следующее обращение объявление Гвардии Финляндского резервного полка:

Всем домовым Комитетам и Гражданам.

Буржуазия избрала подлый способ борьбы с пролетариатом: она спаивала солдат и рабочих вином, заранее заготовленным в огромном количестве. На почве этого происходит разгром погребов и складов с вином. Это грозит гибелью Революции: сознавая это, мы не остановимся ни перед какими мерами для спасения Революции.

Уничтожая пьянство, полковой комитет берет на себя всю власть в районе Васильевского Острова.

Приказывается всем домовым комитетам и всем частным гражданам до 12 часов ночи 2-го декабря, сообщить председателю полкового комитета Гвардии Финляндского резервного полка о всех имеющихся у них складах и запасах вина.

Те домовые комитеты, которые в указанный срок не сообщат о имеющихся у них запасах, будут арестованы и преданы самому беспощадному суду, а запасы будут уничтожаться всеми средствами, вплоть до взрывов этих погребов, где обнаружатся склады.

Повторяем еще раз, что мы не остановимся ни перед какими мерами, на карту поставлено все, и если мы погибнем, то погибнут и наши враги.

Ставка Могилев

Борьба с пьянством

Товарищ Г. И. Благонравов назначен Петроградским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов чрезвычайным военным Комиссаром по Петрограду. Ему вменено в обязанность уничтожить винные склады, очистить Петроград от хулиганских и контрреволюционных банд, разоружить и арестовать бесчинствующих.

Все районные Советы и все части гарнизона и красной гвардии обязуются оказывать товарищу Благонравову полное содействие.

Военно-Революционный Комитет.

Против пьянства!

Против погромов!

Военно - Революционный Комитет предлагает всем управляющим и владельцам хранилищ вина представить сведения о местонахождении напитков в Смольный Институт, комн. № 77.

При сокрытии или несвоевременном сообщении помимо уничтожения вина, ответственные за него лица будут подвергнуты личному задержанию.

Комиссар Балашов.

Товарищи рабочие! Товарищи солдаты!

Вашей дисциплине и самопожертвованию революция обязана тем, что она победила.

Но хитры и коварны ее враги. Они были разбиты в открытом и честном бою и хотят измором взять революцию, организуя саботаж чиновников.

Они терпят поражение в центрах и уходят к Каледину, чтобы разбойными набегами убить революцию.
И здесь они терпят поражение. И здесь их разбивают силы восставшего победоносного народа.

Тогда они идут на последнее средство. Они хотят расстроить наши ряды, товарищи! Они хотят превратить наше движение в погром, солдат революции—в пьяную орду. Они хотят задушить вас, солдаты, вашими же собственными руками.

Враги народа, черная сотня выползает из своих воровских притонов, чтобы натравить солдат на погром винных погребов, напоить и одурманить их, превратить их из граждан в идиотов, исполняющих волю буржуазных провокаторов.

Этих провокаторов ждет одна участь: они будут стерты в порошок!

А вы, товарищи—рабочие и солдаты, не позволяйте черным хищникам надругаться над знаменем революции.

Будьте тверды, как сталь. Будьте борцами!

Помните, весь мир смотрит на вас!

Пьяницам и погромщикам не место в наших рядах.

Долой разбойников-провокаторов!

Долой пьяниц!

Долой погромы!

Еще по теме